Ознакомительная версия.
Фридрих Евсеевич Незнанский
Криминальные прогулки
Когда часы пробили полдень, Инга наконец очнулась от тяжелой дремоты. Она открыла слипшиеся глаза и осторожно пошевелилась. Вставать с кровати не было сил. «Буду лежать вот так и смотреть в потолок…» – решила она. Но тут же вспомнила, что и это ей не удастся. В последнее время по утрам потолок приобрел странное свойство: стоило Инге, проснувшись, взглянуть на него, как он начинал медленно опускаться, угрожая раздавить ее, и поднимался назад только тогда, когда она в ужасе сваливалась на пол и обхватывала голову руками. «Надо закрыть глаза и попытаться снова забыться…» – мелькнула единственно возможная в этой ситуации мысль. Инга опустила веки и сразу увидела перед собой лохматого и рогатого черта. Черт скалился кривым ртом и тянул к ней длинные руки со скрюченными когтистыми пальцами. «Просто беда какая-то…» – вздохнула девушка и снова открыла глаза.
Потолок тут же пополз вниз.
– А-а! – вскрикнула Инга и рухнула с кровати на ковер.
Пролежав так несколько минут, она почувствовала, что ей смертельно хочется пить. Приподнявшись на локтях, девушка бросила полный надежды взгляд в сторону журнального столика, где обычно стоял графин с минеральной водой, и тут только обнаружила, что в комнате царит полный разгром. Перевернутый столик задрал вверх коротенькие кривые ножки, как упавший на спину жук, пустой графин валялся рядом в пропитавшей ковер лужице, повсюду были разбросаны книги из сваленного на пол шкафа, а сверху все это дело накрывала сорванная с окна занавеска.
– Нормально… – пробурчала Инга.
Она сглотнула пересохшим горлом и медленно поднялась на ноги. Стоять было трудно. Инга шагнула к стене и, опираясь на нее, дошла до винтовой лестницы, ведущей на первый этаж. Держась за перила, спустилась в кухню и бухнулась на стоящий у обеденного стола стул. Взяла открытый пакет яблочного сока и выпила все, что было внутри. Потом поставила пакет обратно, вытерла обветренные губы и икнула.
Муж, не оборачиваясь, мыл посуду. Инга посмотрела на него, собралась было что-то сказать, но передумала и мрачно уставилась в окно. Двор их коттеджа был сплошь усажен розами, гвоздиками и жасмином, сейчас они распустились пышным июльским цветом, и было даже странно – как можно взирать на все это великолепие с таким тоскливым равнодушием…
– Ты помнишь, во сколько пришла вчера? – все так же не оборачиваясь, спросил муж.
Инга не ответила. Она оторвалась от окна, взяла лежащую на столе пачку «Данхилла» и вытащила сигарету.
– В четыре утра! – сказал муж.
Инга щелкнула зажигалкой и закурила.
– И сразу начала буянить! – продолжал муж. – Бить все, переворачивать…
Инга сделала глубокую затяжку и вдруг, поперхнувшись, закашлялась. Муж наконец обернулся. Его глаза были полны страданием.
– Ну зачем все это? – спросил он. – Разве тебе чего-то не хватает? Ну скажи, что тебе нужно? Ну что?
Инга резко перестала кашлять и пристально посмотрела на него:
– Доза, Игорь. Мне нужна доза. У меня начинается ломка.
Игорь снял клеенчатый фартук, повесил на крючок и очень твердо сказал:
– И думать об этом забудь!
Роман Аркадьевич встал из-за письменного стола, заложив руки за спину, прошелся по кабинету и возвратился к стоящей под настольной лампой фотографии дочери.
– Эхе-хе… – вздохнул он и поджал губы.
В последнее время он очень беспокоился за Ингу. Наркотический омут затягивал ее все глубже, и ни одна из протянутых ей с твердой почвы рук уже не дотягивалась до утопающей дочери.
– Может, снова свозить ее в Америку? – пробормотал он. – В клинику Вейцмана?
Впрочем, там она лечилась уже дважды. Но, увы, безрезультатно. Вернее, не то чтобы совсем безрезультатно – первые недели все шло нормально, но потом с неумолимой неотвратимостью Инга снова принималась за старое. С некоторых пор Роман Аркадьевич даже перестал давать ей деньги. Тем не менее она все равно где-то находила их и тратила на свой проклятый героин, которого ей с каждым разом нужно было все больше и больше…
«Это Игорь! – с ненавистью подумал Роман Аркадьевич о зяте. – Это он сделал ее такой!»
Однако данное утверждение никак нельзя было назвать справедливым. Впервые Инга попробовала наркотики в каком-то ночном клубе еще до знакомства с Игорем и продолжала употреблять их втайне от родителей года два. К моменту замужества ее болезнь вступила в такую стадию, что скрывать ее было уже невозможно, и, когда вскоре после свадьбы Игорь нашел в ванной пустой шприц, Инга просто сказала:
– Я без этого не могу.
И обреченно улыбнулась.
После этого пошли бесконечные стационарные лечения, консультации у лучших специалистов, оплаченные отцом выезды в иностранные клиники, но ничего не помогало.
– Есть некоторый процент людей, которые поддаются лечению от наркозависимости гораздо тяжелее, чем остальные. Можно сказать – почти совсем не поддаются… – сказал отцу усталый профессор Вейцман. – Ваша дочь – в их числе… Скорее всего, ей не поможет уже ничто…
Это заключение что-то сломало в Романе Аркадьевиче. Боль, поселившаяся в нем, когда он впервые узнал о пагубном пристрастии дочери, усилилась настолько, что мозг в целях защиты организма стал искать какие-то формы трансформации ее во что-то иное и нашел только одну такую форму – ненависть. Постоянную, страшную и совершенно несправедливую ненависть к мужу Инги – Игорю.
Роман Аркадьевич взял фотографию дочери, провел по ней рукой и поставил на место. Потом решительно снял трубку находящегося рядом телефона и принялся набирать номер.
– Дай мне денег! – закричала Инга. – Дай мне денег!
Игорь умоляюще дернулся к ней:
– Тебе надо лечиться! Прошу тебя, согласись пройти еще один курс!
Жена словно не слышала его:
– Если ты не дашь мне двести долларов, я продам драгоценности!
Это была пустая угроза. Все свои драгоценности Инга уже продала. Как продала несколько картин, старинное столовое серебро и набор коллекционного фарфора.
– Инга, ну я прошу тебя… – Игорь схватил табуретку и уселся рядом с женой. Он взял ее ладонь в свои руки и стал гладить, как бы успокаивая, хотя на самом деле его вкрадчивые движения раздражали ее еще больше.
– Нет! – взвизгнула она и выдернула руку. – Нет!
Она попыталась встать, но Игорь перехватил ее за локоть и удержал на стуле.
– Отпусти! – стала вырываться Инга.
– Ну успокойся… ну пожалуйста…
В этот момент висящий на стене телефон затренькал музыкальным звонком. Мелодия его была довольно веселой, даже легкомысленной, что совершенно не соответствовало ситуации.
Игорь протянул руку и снял трубку:
– Алло!
Воспользовавшись моментом, Инга сделала резкое движение и освободилась от удерживавшей ее локоть руки мужа. Затем она встала и, отшвырнув стул в сторону, направилась к выходу из кухни. Однако далеко она не ушла.
– Это тебя… – окликнул Игорь. И как-то тускло добавил: – Роман Аркадьевич…
Инга остановилась, как бы раздумывая, подходить или нет. С недавних пор Игорь стал отмечать в ее поведении одну особенность. Когда отношения в их семье налаживались, она старалась поменьше контактировать со своим отцом, словно опасаясь, что тот может разрушить установившийся между ней и Игорем мир. Инга переставала ездить к отцу, не звонила ему, а на его звонки отвечала либо односложно – быстро, либо вообще не подходила к телефону, заставляя Игоря врать, что она, например, в ванной. Отец был человек занятой, часто звонить не мог, и таким образом можно было протянуть недели две. До новой крупной ссоры.
– Так что? – спросил Игорь. – Подойдешь? Или… – Тут в его взгляде мелькнула надежда. – Или сказать, что ты еще спишь?
Инга подумала еще секунду, а потом как-то зло усмехнулась и молча направилась к телефону.
– Да, папа… – сказала она, почти вырвав у Игоря трубку.
– Как ты себя чувствуешь? – не поздоровавшись, спросил Роман Аркадьевич.
– Нормально, – солгала Инга. Хотя, с другой стороны, услышав сейчас голос отца, она как будто бы действительно стала чувствовать себя лучше. Появившаяся возможность пообщаться с близким человеком не только обещала некоторое облегчение, но даже сама по себе была облегчением.
Однако отец не дал ей выговориться. Он взял просто-таки с места в карьер:
– Уходи от своего мужа!
– Что? – не поняла Инга и рассеянно опустилась на стул.
– Я говорю: уходи от своего мужа и приезжай ко мне.
Инга опешила. Отец всегда был настроен против Игоря, но чтобы так… Она посмотрела на мужа. Тот сидел боком к ней, наклонив голову и бессильно опустив руки на колени.
– Папа, я как-то не вполне тебя… – растерялась Инга. – Прямо сейчас, что ли?
– Прямо сейчас! – Голос Романа Аркадьевича звучал властно, и любые возражения могли, казалось, только усилить эту властность, но никак не поколебать ее.
Ознакомительная версия.
