Далия Трускиновская
Корзинка с бриллиантами
Мы стояли справа от служебного входа, а она — слева. Причем мы стояли боевым треугольником, а она — просто так. Боевой треугольник придумала Светка. А может, не сама придумала, а где-то подсмотрела. Идея простая — двое стоят рядышком, вплотную, спиной к интересующим нас событиям, а третья выглядывает между их плеч и голов. И все трое поддерживают громкий разговор ни о чем. Очень удобно.
Так вот, на этот раз Светка с Алкой прикрывали меня, чтобы я наконец-то разглядела «генеральскую дочку». Вообще это словечко внедрила Светкина мама. Захочет Светка купить импортную косметику — «это для генеральской дочки!» Или, скажем, я поступила на инъяз — «факультет для генеральских дочек!» Естественно, когда на горизонте появилась эта краля, мы ее прозвали генеральской дочкой, хотя, наверно, никакого папы-генерала у нее нет.
Светка с Алкой трепались, а я таращилась на дочку.
Одета она была действительно по фирме, весь прикид даже не с «Бурды» содран, а года на полтора «Бурду» опережает. И ноги такие, что помереть и не жить. И колготки ажурные. И юбка такая короткая, как на старых мамкиных фотографиях. От таких юбок все мэны тащатся.
Кроме того, она очень уверенно вела себя. Мы, когда ждем после репетиции или спектакля кого-нибудь из артистов, так боже упаси стоять в одиночку. Все, кто выходят из служебного входа, так пялятся! И в глазах прямо написано: «А я знаю, за кем это ты бегаешь!»
И вот стоим мы втроем с одной стороны, делая вид, что никак не расстанемся после спектакля, а она стоит с другой стороны и никакого вида не делает, а просто ждет.
— Саблуков с Васиной уже вышли, сейчас ОН выйдет, — быстро шепчет Светка, — он обычно после Саблукова в душ ходит!
Действительно — в освещенных дверях появляется ОН! Я замираю — ОН!!!
Двадцать минут назад он стоял посреди сцены, а весь зал аплодировал ему, и как аплодировал! И я аплодировала, стоя в проходе, и снова изумлялась тому, как красиво его лицо. Фантастически красиво. Даже когда он просто молчит и приходит в чувство после умопомрачающей сцены.
— Смотри! Смотри внимательно! — командует Алка.
Я смотрю, хотя ничего хорошего не вижу.
Он подходит к ней, тихо здоровается и забирает у нее большой пластиковый пакет. Неужели она не постеснялась войти в театральный зал с таким здоровенным пакетом, — думаю я, и вдруг до меня доходит, что она вовсе не была в зале, ей незачем ходить на все его спектакли. Вот для меня единственная возможность увидеть его — это, как на работу, ходить в театр, а она уверена, что встретится с ним и просто так…
Она берет его под руку. И они проходят мимо нас.
Я пытаюсь поймать его взгляд, но он смотрит сразу на всех троих и рассеянно улыбается.
— Девочки, приветик! — говорит он нам. Он нас знает, хотя я не уверена, что помнит, как нас зовут. Мы примелькались ему, когда бегали в клуб юных театралов. Он тогда еще вел у нас кружок истории театра. Собственно, мы со Светкой и теперь почетные члены клуба, хотя впрошлом году окончили школу. А Алка еще учится в десятом классе и хочет поступать на театроведение. Скоро у нее начнутся выпускные экзамены. И она уже не сможет вместе с нами торчать в театре и около.
Он и она сворачивают за угол. У него такая походка, что я вспоминаю эльфов из мультиков. Теперь можно отойти подальше от служебного входа и обсудить случившееся.
— Помяни мое слово, у нее папуля крупная шишка! — убежденно говорит Светка.
— Ну почему ты так в этом уверена? — Аллочке лишь бы поспорить. — Прикид еще ничего не доказывает. Интердевочки тоже все прикинутые по фирме.
— Макаров на шмутки не поймается! Видела, как он ее под ручку?.. Этот знает, что делает. Если бы у Юльки был папа-генерал, он бы Юльку так же под ручку водил.
Слышать это не очень приятно. Макаров не такой. Он просто не может быть таким. Макаров! Николай Макаров. Николай Ильич Макаров. Это — ОН. Господи, я готова петь это имя…
— Да, с папой-генералом у Юльки пролет, — тут даже Алке не с чем спорить. — И все-таки…
— Давай разберемся. Ведь Макаров даже не квартиру снимает, а вообще комнату в коммуналке! Это тебе о чем-нибудь говорит? Ну?
— На зарплату советского артиста только в коммуналке и снимать! — авторитетно цитирует Алка. Это она Тасю Медведеву цитирует. — Ну, а вдруг он просто искал поближе к театру? Или копит деньги на что-нибудь такое… ну, на машину?
— Ой, держите меня! — отвечает на это Светка.
Макаров близорук, и кроме того, уже дважды попадал в автокатастрофы. Так что машину он вряд ли купит. Мы со Светкой знаем это от Таси Медведевой. Она только второй год работает в театре, тоже снимает комнату в коммуналке и не стесняется дружить с нашим клубом.
Девчонки начинают считать плюсы и минусы, и у них получается, что за генеральской дочкой наверняка и четырехкомнатная квартира, и дача, и мамина машина, и фамильные бриллианты, и вообще! А за мной ни фига. Не дурак же Макаров — после такого бурного развода, оставшись на паре чемоданов, брать за себя бесприданницу.
Я молчу. Все это чушь собачья. Генеральская дочка может оказаться кем угодно. Ну, скажем, двоюродной сестрой. Невестой кого-то из друзей. Или даже женой — теперь не все замужние носят обручальное кольцо.
Просто я люблю его. Уже два года. Я полюбила его еще до развода, когда он сыграл Дон Гуана. Конечно, у меня с папой-генералом пролет, мой батя ежемесячно присылает мне когда тридцатку, а когда и сороковник. Генеральской дочке и на косметику бы не хватило. А в августе и это счастье окончится. Мне исполнится восемнадцать.
В общем, мы еще немного потрепались, посадили Алку на трамвай и пошли со Светкой к троллейбусной остановке.
— Послушай, — сказала Светка, — возьми сигареты. Мать повадилась в сумку лазить. Я одну сигарету суну в косметичку, до завтра хватит. И зажигалку тоже возьми.
— Хорошо, — ответила я. — На обеде отдам.
Мы с ней работаем по соседству, и я часто хожу обедать к ним в буфет, потому что в нашем и отравиться недолго.
Светкин троллейбус пришел первый. Своего я ждала еще минут пять. Потом села у окна, и напрасно. Потому что с этого проклятого окна и началась вся катавасия.
Я увидела Макарова.
Он стоял у подъезда и закуривал сигарету. Генеральской дочки рядом с ним не было.
У меня буйная фантазия. Я поняла это так — он проводил ее и сейчас неторопливо пойдет домой. И это замечательно! Потому что навстречу из темноты выйду я и попрошу закурить. Случайная встреча. А сигареты у меня есть. Слово за слово…
Когда я на остановке выскочила из троллейбуса, то уже придумала совершенно потрясающий разговор.
Я шла навстречу Макарову, заранее зажав в руке пачку, но он все не появлялся навстречу. И вот я дошла почти до того подъезда и увидела, что оттуда выходит генеральская дочка, уже без пакета, а он повернулся к ней и протянул руку.
Они пошли прочь, а я машинально побрела следом. Они вошли в переулок и остановились возле не то «восьмерки», не то «девятки», — пересекая по инерции этот чертов переулок, я не видела, сколько там дверок.
Зайдя за угол, я выглянула из-за водосточной трубы.
Они повернулись друг к другу. Я отчетливо видела изумительный профиль Макарова. Он взял ее за плечи и несколько раз коротко поцеловал. Потом он отступил назад, они что-то сказали друг другу, генеральская дочка обошла машину, открыла ее, села за руль и открыла ему дверцу. Он тоже сел, и они уехали. А я так и осталась стоять со своими сигаретами.
Девчонки были правы.
Говорят, от курева на душе легче. Я достала зажигалку и закурила.
Легче мне, конечно, не стало. Курить я пробовала и раньше — с практической целью. От сигарет худеют. А у меня, как утверждает Светка, щеки со спины видны. И Алка говорит, что мои щеки уже в зеркало не влезают. Они меня совсем замучили с прическами и косметикой, а щеки как торчали, так и торчат.
Но одно дело курить ради красоты, а другое — от расстроенных нервов. Ради красоты можно и потерпеть…
Когда я поняла, что нервы не унимаются, то выбросила недокуренную сигарету. Какая-то дрожь привязалась, мелкая и противная, внутри, в области пищевода, наверно. Может, из-за Макарова, а может, и от сигарет. И вообще стало холодно. Я же не собиралась ночью слоняться по городу и не захватила с собой куртку.
Оставалось одно — ехать домой.
А дома получился скандал.
Мамка уже досматривала телик. Она сходу на меня налетела — где я пропадаю, и если задержалась, неужели трудно позвонить? А потом принюхалась ко мне, и пошло-поехало!
У нее такая интересная педагогика — чуть что, орать и обещать, что я непременно принесу в подоле. За контрольную по истории КПСС двойку схлопотала — значит, принесу в подоле. Импортные туфли с первой зарплаты купила — принесу в подоле. А чтобы я в подоле не принесла, она начинает считать, сколько в меня, неблагодарную, денег вложено — куртка столько-то, колготки столько-то…
