Эдгар Уоллес - Гостиница на берегу Темзы

Туманное утро… Равномерный всплеск вёсел… Вниз по реке плывёт лодка. Кое-где на берегу светятся огоньки. Берег медленно просыпается. Слышится грохот подъёмных кранов, скрип якорных цепей.

Лодка направлялась к северному берегу. Она благополучно миновала ряд барок, и сидевшие в ней люди уже собирались причалить к берегу, как вдруг перед ними на водную гладь легла тёмная тень. Один из гребцов опустил вёсла.

— Вэд! — хрипло вырвалось у него.

Из темноты в ответ донеслось:

— Здравствуй, голубчик! В такую рань уже на работе?

Баркас речной полиции, управляемый уверенной рукой, приблизился вплотную к лодке.

— Это я, мистер Вэд, я хотел отвести лодку в Дорлинг… чинить её надо, — откликнулся один из сидевших в лодке.

— Помилуй бог, да это мистер Оффер! — раздалось с полицейского баркаса. — Дорогой мой Пролаза-Оффер, что ты здесь делаешь? В такой час всем благонамеренным молодым людям, особенно с таким слабым здоровьем, как у тебя, следует находиться в постельке. Ну-ка, позволь взглянуть на тебя!

Полицейский сильным прожектором осветил лодку.

— Что это у тебя в маленьком ящике? Виски?! И не один ящик…

— Только что выудили из реки, — поторопился заявить в своё оправдание Пролаза-Оффер. — Я и Гарри…

— Так вы, значит, ездили рыбачить? Придётся вам отправиться следом за нами. Да поживее!

Оба речных пирата молча последовали за баркасом полиции. Лишь подъезжая к полицейскому посту, один заговорил:

— Не обольщайтесь, Вэд, что вы поймали нас. Вспомните-ка лучше обо всех ворах и убийцах в Лондоне, которые от вас ускользнули. Чем ловить маленьких воров, вы бы лучше думали о женщине, которую нашли с перерезанным горлом! Или о шайке с резиновыми перчатками!

— Заткнись! — остановил его спутник.

— Продолжай, продолжай, Пролаза, — добродушно поддержал его Вэд. — Я не слишком обидчив. А что ты сказал о «резиновых братьях»? Ты упрекаешь нас, речную полицию?

— Замолчи, Пролаза, — предостерёг его спутник, и Пролаза решил, что действительно лучше умолкнуть.

— Куда вы везли виски? Уж не собирались ли порадовать матросов из «Мекки»? — спрашивал Вэд. — Может, виски предназначалось для бедного Голли?..

И червяк начинает извиваться, когда его давят.

— Вы не имеете права задавать подобные вопросы. И если бы я вздумал пожаловаться на вас, то вы бы потеряли должность…

Тем временем полицейский баркас причалил к плавучему понтону.

В тот же вечер Вэд навестил миссис Аннабейль Эйкс в клубе «Мекка».

Эта почтенная дама была вынуждена под давлением полиции зарегистрировать своё заведение под названием гостиницы, и потому оно оказалось в зоне полицейского контроля. В любое время сюда мог явиться любой любопытный инспектор и произвести обыск.

Не раз миссис Эйкс, не скрывая, жаловалась своим гостям:

— Ну и времена настали! Всякая сухопутная лягушка может побеспокоить морской клуб!

«Мекка» располагалась в очень удобном месте и пользовалась вниманием штурманов товарных пароходов и парусников. К тому же, она была близко от пароходных контор. Тут кормили обильно и дёшево и, кроме всего, открывали кредит постоянной клиентуре.

Да, матушка Эйкс была очень внимательна к тем, кому симпатизировала, а симпатизировала тем, кто не совал нос в чужие дела.

Кроме матушки Эйкс, в «Мекке» жил её муж — Голли, приветливый человек невысокого роста с большими рыжеватыми усами. В молодости он служил стюардом на пароходе, но по пьянке склонен был уверять, что работал казначеем. А однажды, сильно захмелев, он произвёл себя даже в капитаны.

Голли был довольно своеобразным человеком. Он любил петь фальцетом сентиментальные баллады, искал сходство между собой и героями экрана, любил помечтать о том, как он будет играть главную роль. И всё читал книгу «Как стать звездой экрана».

Во время колки дров или другой чёрной работы Голли напевал отрывки из различных арий, не обращая внимания на возмущённых обитателей «Мекки», которых раздражали его голосовые данные.

Ещё более загадочным казалось то, почему миссис Эйкс называли «матушкой». Она была худа, костлява. Лицо, обрамлённое седыми клочьями волос, — неприветливо, сурово. Большинство постояльцев втихомолку называли её даже «старой ведьмой».

Довольно своеобразным было и само здание «Мекки». Оно стояло у набережной, а перед ним были разбиты две грядки, громко называвшиеся «садом». Ежегодно Голли с ангельским терпением пытался сажать цветы, но семена почему-то не всходили.

Из «Мекки» открывался чудесный вид на реку и корабли. У противоположного берега на стороне Суррея стояли океанские большегрузы, а ближе к набережной, где возвышалась «Мекка», обычно швартовались баркасы и баржи.

Лила Смиз стояла у окна столовой и с тоской смотрела на проплывающие пароходы. Она привыкла к обитателям реки, научилась различать буксиры по вою сирен. Возвращавшиеся после долгого отсутствия моряки с удивлением обнаруживали, что Лила очень изменилась и не была уже ребёнком, которого они знали раньше. Она стала серьёзнее, привлекательнее, в ней появилось что-то от совсем взрослой девушки. Большие глаза, правильные черты лица придавали миловидность, привлекательность этому миниатюрному стройному созданию в чёрном платье и на стоптанных каблуках.

Каждый раз, когда до неё доносился вой сирен, она подбегала к окну и задумчиво смотрела на реку.

— Лила! Гость из седьмого номера хочет чаю, не будь рассеянной, соберись с мыслями!

О, этот каркающий голос матушки Эйкс! Не раз мечтала она об иной жизни, смутно чувствуя, что ей предстоит познать её.

— Да, тетя! — и она побежала в кухню.

Маленькое окошко в кухне было распахнуто настежь, утреннее солнце врывалось в него блестящими бликами, которые отражались на водной глади.

Вдруг Лила отпрянула от окна. На набережной стоял человек и внимательно смотрел на неё.

— С добрым утром, принцессочка!

Она нерешительно улыбнулась.

— Здравствуйте, мистер Вэд! — и тут же почувствовала лёгкое волнение, которое охватывало её всякий раз, как появлялся этот человек.

Она не могла объяснить, почему так случилось, ведь полицейский никогда ни о чём её не расспрашивал.

— Мистер Вэд, почему вас называют крючком? — вдруг вырвалось у неё.

— Почему, принцессочка? У меня профессия — хватать людей, и я вечно мерещусь всяким плутам, — тут он перевёл разговор на другую тему. — А вы опять замечтались?

— Пожалуйста, забудьте о том, что я вам сказала, — залепетала девушка. — Это было так глупо. И, к тому же, неправда.

— Вы не умеете лгать, — спокойно заметил Вэд. — Вот в прошлый раз, когда вы мне сказали: «Не думайте, что мне так скверно, порой у меня бывают чудесные сны», — это была правда. Но не будем об этом. Как вам жилось?

В это время Лила услышала тяжёлую поступь матушки Эйкс. Она отпрянула в сторону от окна и отвела взгляд в сторону.

— Послушайте, Вэд, неужели у вас нет другого дела, как болтать с моей девушкой? — спросила, входя, матушка Эйкс, задыхаясь от злости. Жестом она приказала Лиле удалиться и захлопнула за ней дверь. — Нечего вам выспрашивать у неё. Коль вы мужчина, зайдите в дом и честно спросите, что вам нужно.

— Напрасно вы волнуетесь, дитятко, я просто зашёл к Голли…

— Не смейте называть меня «дитятко», — прохрипела матушка. — Если вы к Голли, так он во дворе.

При появлении сыщика Голли отложил топор в сторону и скорчил мучительную гримасу.

— Виски? Ничего не знаю. Да, я знаю Пролазу, этого опустившегося плута, мы ему запретили доступ в клуб. И друзья у него такие же. Знаете поговорку: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты?

— Это не всегда так, — возразил Вэд. — Скажите, вы ничего не слыхали о… «резиновых братьях»?

— Только то, что в газетах. К чему мне интересоваться ими, ведь на то есть полиция. Мы платим налоги, содержим всю эту ораву… Откуда мне знать об этих банковских громилах? Разве у меня есть текущий счёт? Я не миллионер…

Вэд внимательно слушал все эти излияния и в конце-концов понял: нового он ничего не узнает. Небрежно кивнув на прощание, он удалился.

Снова настала ночь. Рулевой полицейского баркаса жаловался, что стало намного холоднее. Джон Вэд ему посочувствовал.

Вэду было не более тридцати пяти. И хотя для инспектора речной полиции он был сравнительно молод, но рассуждения его были весьма зрелыми.

— Я не раз думал, что человеческая жизнь подобна реке, — начал было рулевой.

— Если вы расположены к сантиментам, то я попрошу отложить этот разговор до другого раза, — прервал его Вэд.

— Ничего, когда-нибудь и у вас появится желание пофилософствовать. Вот встретите девушку…