Ознакомительная версия.
Кристи Агата
Последний сеанс
Агата КРИСТИ
ПОСЛЕДНИЙ СЕАНС
Рауль Добрюль перешел по мосту через Сену, насвистывая себе под нос. Это был молодой французский инженер приятной наружности, со свежим лицом и тонкими темными усиками. Вскоре он добрался до Кардоне и свернул к двери дома под номером 17. Консьержка высунулась из своего логова, сердито обронив "доброе утро", и Рауль ответил ей жизнерадостным приветствием. Затем он поднялся по лестнице на третий этаж. Стоя под дверью в ожидании ответа на свой звонок, он еще раз просвистел полюбившуюся мелодию. Нынче утром Рауль Добрюль пребывал в особенно приподнятом настроении.
Дверь открыла пожилая француженка. Ее испещренное сеточкой морщин лицо расплылось в улыбке, когда она увидела, кто пришел.
- Доброе утро, месье!
- С добрым утром, Элиза, - поздоровался Рауль, входя в переднюю и стягивая перчатки. - Госпожа ждет меня, не правда ли? - бросил он через плечо.
- О, да, разумеется, месье, - Элиза прикрыла дверь и повернулась к гостю. - Если месье пройдет в малую гостиную, госпожа через несколько минут выйдет к нему. Она прилегла.
- Ей нехорошо? - Рауль поднял глаза.
- "Нехорошо"?! - Элиза негодующе фыркнула. Она распахнула перед Раулем дверь малой гостиной. Он шагнул внутрь, и служанка вошла следом за ним. "Нехорошо"? - повторила она. - Как же она, бедняжка, может чувствовать себя хорошо? Вечно эти сеансы! Это никуда не годится, это противоестественно! Разве такое предназначение уготовил нам милостивый Господь? Не знаю, как вы, но я прямо скажу: все это - общение с лукавым!
Рауль успокаивающе похлопал ее по плечу.
- Полноте, Элиза, - увещевающим тоном проговорил он. - Не заводитесь. Слишком уж вы склонны видеть происки дьявола во всем, чего не в силах постичь умом.
- Ладно уж, - Элиза с сомнением покачала головой. - Что бы там ни говорил месье, а не по нутру мне все это. Взгляните на госпожу! День ото дня она все больше бледнеет и худеет. А эти ее головные боли! - Элиза взмахнула руками, Ох, не к добру он, спиритизм этот. Духи - поди ж ты! Все добрые духи давно уже пребывают на небесах, а остальные - в преисподней!
- Ваш взгляд на загробную жизнь прост до безмятежности, - заметил Рауль, опускаясь на стул.
- Я добрая католичка, месье, только и всего. - Женщина расправила плечи. Она осенила себя крестным знамением и двинулась к двери. Взявшись за ручку, Элиза остановилась. - Месье, - с мольбой обратилась она к Раулю, - ведь все это прекратится после вашей свадьбы?
Рауль слабо улыбнулся в ответ.
- Вы - славное и верное существо, Элиза, и вы преданы своей хозяйке. Не опасайтесь: после того, как госпожа станет моей женой, всем этим "спиритическим делишкам", как вы их называете, придет конец. У мадам Добрюль не будет никаких сеансов. Элиза просияла.
- Честное слово?
Ее собеседник кивнул с серьезным видом.
- Да, - отвечал он, обращаясь скорее к самому себе, нежели к ней, - да, пора с этим кончать. Симонэ наделена дивным даром, которым вольна пользоваться по собственному усмотрению, но она уже сыграла свою роль! Как вы только что заметили, Элиза, госпожа чахнет и бледнеет не по дням, а по часам. Самое трудное и мучительное в жизни медиума - страшное нервное напряжение. Вместе с тем, Элиза, ваша хозяйка - лучший медиум в Париже, если не во всей Франции. К Симонэ стремятся попасть люди со всего света, ибо знают, что с ней можно не опасаться ни ловкого надувательства, ни шарлатанства.
- "Надувательства"! - презрительно процедила Элиза. - Еще чего! Мадам не способна провести и младенца, даже пожелай она этого!
- Она - сущий ангел! - пылко воскликнул молодой француз. И я.., я сделаю все, что в силах сделать мужчина, чтобы дать ей счастье. Вы мне верите?
Элиза расправила плечи и заговорила просто, но с некоторым достоинством:
- Я служу у госпожи не первый год, месье, и не кривя душой могу сказать, что люблю ее. Если б я не верила, что вы обожаете ее, как она того достойна, я бы разорвала вас в клочья!
- Браво, Элиза! - Рауль рассмеялся. - Вы - настоящий друг и, должно быть, одобрите мое решение настоять, чтобы ваша хозяйка бросила всех этих духов и прочий спиритизм.
Он ожидал, что женщина воспримет это шутливое замечание с улыбкой, но ее лицо почему-то сохранило мрачно-серьезное выражение, и это удивило Рауля.
- А что, если... - нерешительно молвила Элиза, - что, если духи так и не оставят ее, месье?
- О! Что вы хотите этим сказать? - Рауль вытаращил на нее глаза.
- Ну.., я говорю, что будет, если вдруг духи так и не отвяжутся от нее? повторила служанка.
- Вот уж не думал, что вы верите в духов, Элиза. А я и не верю. - В голосе Элизы зазвучали непреклонные нотки. - Какой дурак в них поверит! И все-таки...
- Так-так.
- Мне трудно объяснить вам это, месье. Понимаете, я.., мне всегда казалось, что эти медиумы, как они себя величают, - просто хитрые прохиндеи, которые надувают несчастных, лишившихся своих близких. Но госпожа совсем не такая. Госпожа хорошая. Она честная и... - Элиза понизила голос, в ее речи зазвучали нотки благоговейного трепета: - Ведь все получается. Никакого обмана. Все выходит, и именно этого я боюсь. Потому что, я уверена, месье, все это не к добру. Это противно природе и всемилостивейшему Господу нашему. И кому-то придется за это расплачиваться.
Рауль поднялся со стула, подошел к служанке и потрепал ее по плечу.
- Успокойтесь, милая Элиза, - с улыбкой сказал он. - У меня есть для вас добрая весть: сегодня - последний сеанс. С завтрашнего дня их больше не будет.
- Выходит, один сеанс назначен на сегодня? - В вопросе пожилой женщины сквозила подозрительность.
- Последний, Элиза, последний.
- Госпожа не готова, ей нездоровится... - Элиза сокрушенно покачала головой.
Договорить ей не удалось: распахнулась дверь, и вошла высокая, красивая женщина. Она была изящна и грациозна, а ее лицо напоминало лик мадонны Боттичелли. Рауль прямо-таки засиял от радости, и Элиза тихонько вышла, оставив их одних.
- Симонэ! - Он взял ее длинные белые руки в свои и принялся целовать их.
Женщина нежно произнесла его имя:
- Рауль, милый!
Он вновь осыпал поцелуями ее руки, потом пытливо вгляделся в лицо хозяйки.
- Как ты бледна, Симонэ! Элиза говорила мне, что ты прилегла. Уж не захворала ли ты, любовь моя?
- Нет.., не захворала. - Она замялась. Рауль подвел ее к кушетке и усадил рядом с собой. - Тогда в чем дело?
Девушка-медиум тускло улыбнулась.
- Ты будешь думать, что все это глупости, - пробормотала она.
- Я? Буду думать, что это глупости? Никогда! Симонэ высвободила руки, замерла и минуту-другую молча смотрела на ковер. Потом глухой скороговоркой проговорила:
- Я боюсь, Рауль.
Он молча ждал продолжения, но девушка безмолвствовала. Тогда он ободряюще сказал:
- Ну, и чего же ты боишься?
- Просто боюсь... Боюсь, и все. Он изумленно взглянул на нее, и девушка поспешила ответить на этот его взгляд:
- Да, это вздор, не так ли? Но я чувствую себя именно так. Боюсь, просто боюсь. Не знаю, в чем тут причина, но меня ни на миг не оставляет мысль, что со мной должно случиться нечто ужасное.
Взор ее был устремлен вперед, в пространство. Рауль мягко обнял ее.
- Нельзя поддаваться смятению, милая, - сказал он. - Я знаю, в чем тут дело, Симонэ. Это все напряжение, нервное напряжение, в котором живет медиум. Все, что тебе нужно, - это отдых, отдых и покой.
- Да, Рауль, ты прав. - Она благодарно взглянула на него. - Все, что мне нужно, - это отдых и покой.
Она закрыла глаза и мягко откинулась назад, в его объятия.
- И счастье, - шепнул Рауль ей на ухо. Он крепче обнял Симонэ; та глубоко вздохнула, не открывая глаз.
- Да, - пробормотала она, - да... Когда ты обнимаешь меня, я испытываю ощущение безопасности, забываю про эту ужасную жизнь медиума. Ты многое знаешь, Рауль, но даже тебе невдомек, каково это!
Он почувствовал, как напряглось ее тело. Глаза Симонэ вновь раскрылись, и их взгляд опять устремился в пространство.
- Человек сидит в темной комнате и чего-то ждет. А тьма пугает, Рауль, потому что это тьма пустоты, небытия. И человек нарочно отдается ей, чтобы затеряться в ее глубинах. Он ничего не знает, ничего не чувствует, но потом в конце концов мало-помалу наступает пробуждение ото сна, медленное, мучительное возвращение. И оно так изнурительно, так изматывающе!
- Я знаю, - промямлил Рауль, - я знаю.
- Так изнурительно... - шепотом повторила Симонэ, и тело ее в изнеможении обмякло.
- Но ты великолепна, Симонэ. - Он взял ее за руки, стараясь ободрить и заразить своим воодушевлением. - Ты неповторима. Величайший медиум, какого только видел свет.
Она слабо улыбнулась и покачала головой.
- Да уж поверь! - стоял на своем Рауль. Он вытащил из кармана два письма. - Видишь, это от профессора Роше и от доктора Женера из Нанси. Оба умоляют тебя не отказывать им и в дальнейших услугах, хотя бы иногда.
- Нет! - вскричала Симонэ, вдруг резко поднимаясь на ноги. - Я не смогу, не смогу! С этим должно быть покончено, ты мне обещал, Рауль!
Ознакомительная версия.
