Джеймс Чейз - Сделай одолжение – сдохни!

Ознакомительная версия.

Старик вошел в междугородный “Грейхаунд” в Сакраменто и плюхнул свои телеса на заднее сиденье рядом со мной.

Выглядел он так, словно заявился прямиком из девятнадцатого века, – с усами а-ля Марк Твен, в добротном сером костюме из шерсти ламы, с галстуком-бантиком и в белой стетсоновской шляпе. На вид толстяку было далеко за шестьдесят, и живот его можно было в темноте принять за мусорное ведро. Он носил прическу с длинными волосами в стиле Буффало Билла, вся его румяная физиономия свидетельствовала о довольстве и благодушии, какие редко встретишь в наши дни.

Усевшись и зорко оглядевшись, старикан сосредоточил свое внимание на мне. Автобус тронулся, и тогда он сказал:

– Приветствую. Я Джон Пиннер из Викстеда.

Я понимал, что колючие темные глаза мистера Пиннера уже оценили мой изношенный костюм, который шесть лет назад стоил двести долларов, но давно забыл о тех золотых денечках. От него не ускользнули и обтрепанные манжеты рубашки, заскорузлой после долгих лишений, перенесенных мною в этом автобусе. Я в ответ буркнул:

– Кейт Девери из Нью-Йорка.

Старик сделал своими толстыми щеками “пуфф”, снял шляпу, вытер потный лоб и водрузил шляпу обратно; затем добродушно сказал:

– Нью-Йорк? Далеко путь держите. Бывал я в Нью-Йорке: климат там не для меня.

– И не для меня тоже.

Автобус качнуло, и мы соприкоснулись плечами; мое болезненно ощутило твердость мускулистого плеча старика.

– Мистер Девери, вы бывали в Викстеде? – спросил он.

– Нет.

Мне хотелось только покоя, но было уже понятно, что на это рассчитывать не приходится.

– Самый приятный из маленьких городов на Тихоокеанском побережье, – продолжал старик. – Всего пятьдесят миль от Фриско. В нем самая лучшая маленькая больница, самая процветающая торговля и действительно лучший магазин самообслуживания между Лос-Анджелесом и Фриско, даже если это говорю я, его владелец, – он зычно хохотнул. – Вам, мистер Девери, следует остановиться там и поглядеть самому.

– Я еду во Фриско.

– Вот как? Знаю я этот Фриско: климат там не для меня. – Он вынул довольно потертый портсигар и предложил мне угощаться.

Я покачал головой.

– Молодому энергичному человеку есть где развернуться в Викстеде. – Он закурил сигару, выпустил облачко ароматного дыма и откинулся на спинку сиденья. – Собираетесь искать работу, мистер Девери?

– Точно. – Мне вспомнились последние десять месяцев, когда я то и дело хватался за халтуры, и притом какие! В данный момент я стоил ровно пятьдесят девять долларов и семь центов. Когда эти деньги кончатся, не останется совсем ничего. Да, я ищу работу…, причем любую работу. Ведь едва ли что может быть хуже моей последней работы – мытья тарелок в грязной придорожной кафешке…, или все-таки может?

Старик Пиннер пыхтел своей сигарой.

– Тогда вы не прогадаете, если заглянете в Викстед, – сказал он. – Городок у нас радушный. Мы любим помогать людям.

Последняя фраза меня задела.

– Считаете, что я нуждаюсь в помощи? – с неприязнью спросил я.

Он вынул изо рта сигару, осмотрел ее и лишь тогда ответил:

– Я считаю, что в жизни всем нам иногда не повредит чья-то помощь.

– Я об этом не просил. – Я даже повернулся, чтобы твердо посмотреть ему в глаза.

– Ну, мистер Девери, у меня сложилось впечатление, что вы не откажетесь от дружеской помощи, – примирительно сказал он. – Но раз я ошибся, извините меня и давайте забудем об этом.

Я отвернулся и уставился в запыленное окно. Через плечо я бросил:

– Я не прошу об одолжениях и ни от кого их не жду.

На это он ничего не сказал, и я продолжал пялиться в окно, а через некоторое время услышал, что старик тихонько похрапывает. Я снова повернулся к нему, чтобы убедиться в этом. Пиннер спал, сигара была зажата меж толстых пальцев, и шляпа сползла ему на глаза.

Сан– Франциско отделяет от Сакраменто девяносто миль. Хорошо бы добраться до места за три с половиной часа. С утра я не позавтракал, а моя жажда могла бы доконать верблюда, Я уже выкурил последнюю сигарету и начинал жалеть, что отказался от сигары Пиннера.

Так я сидел, в отвратительном настроении созерцая пейзажи и размышляя, правильно ли поступил, променяв Атлантическое побережье на Тихоокеанское. Я напомнил себе, что у меня еще оставалась пара приятелей в Нью-Йорке и его окрестностях, и хотя они ничем не могли мне помочь в смысле работы, но в самых крайних обстоятельствах у них можно было бы выпросить денег в долг. А Тихоокеанское побережье было мне совершенно незнакомо, и платежеспособные приятели здесь отсутствовали.

Примерно через час я увидел дорожный знак, который гласил: “Викстед, 40 миль”. Джон Пиннер проснулся, зевнул, глянул мимо меня в окно и крякнул.

– Подъезжаем, – сказал он. – Мистер Девери, вы водите машину?

– Конечно.

– Вам бы понравилась работа инструктора по вождению?

Я нахмурился:

– Инструктора по вождению? Для такой работы нужен диплом.

– В Викстеде на этот счет можно не беспокоиться. У нас все по-простому. Нужно быть хорошим шофером, иметь чистые водительские права и огромный запас терпения…, вот и все. Моему старому другу Берту Райдеру нужен инструктор по вождению. Он владелец Викстедской автошколы, и его прежний инструктор попал в больницу. Для Берта это просто ужасно. Он в жизни к машине не подходил. Не знает, с какой стороны в нее лошадь впрягать. – Пиннер разжег потухшую сигару и продолжал:

– Вот это я и называю помощью людям, мистер Девери. Он мог бы помочь вам, а вы могли бы помочь ему. Это не бог весть какое хорошее место, платят всего две сотни долларов, но работенка непыльная, на свежем воздухе, и две сотни на еду хватит, согласны?

– Все верно, но, может быть, он уже кого-то нашел на это место, – попытался я скрыть свою заинтересованность.

– С утра у него еще никого не было.

– Что ж, я мог бы обратиться к нему.

– Так и сделайте. – Пиннер расстегнул “молнию” на сумке, лежащей у него на коленях, и вытащил сверток в вощеной оберточной бумаге. – Моя хозяйка воображает, что в поездке я могу совсем забыть про еду. – Он издал громоподобный смешок. – Отведаете ее сандвичей, мистер Девери?

Был момент, когда я собирался отказаться, но, взглянув на свежий белый хлеб, цыплячьи грудки и ломтики маринованных огурчиков, ответил:

– Что ж, спасибо, мистер Пиннер.

– Дело в том, что я пообедал перед тем, как сесть в автобус. Мне не поздоровится, если я привезу домой столько нетронутой еды. Так что приступайте, мистер Девери. – Он выложил сверток мне на колени.

И я приступил. Последнее, что я ел прошедшей ночью, был засаленный гамбургер. К тому времени, когда я управился с четырьмя сандвичами, мы прибыли в Викстед. Это действительно оказался очень приятный городок. Главная улица – называвшаяся, конечно, Мэйн-стрит – шла вдоль океанского побережья. Повсюду росли пальмы и цвели олеандры. Встречающиеся на тротуарах люди выглядели вполне обеспеченными. На следующем перекрестке показался супермаркет с неоновой рекламой на крыше: “Супербазар Пиннера”.

Автобус подъехал к остановке.

– Это и есть мой магазинчик, – сказал Пиннер, натужно приподымая свою тушу с сиденья. – Автошколу Берта Райдера вы найдете кварталом дальше. Скажите ему, мистер Девери, что вы мой друг.

Мы вышли из автобуса вместе с пятью-шестью другими пассажирами.

– Спасибо, мистер Пиннер, – сказал я. – Я воспользуюсь вашим предложением, и спасибо за сандвичи.

– Это вы мне помогли от них избавиться, – хохотнул он. – Если желаете освежиться, на автобусной станции есть мужская комната. Удачи вам. – Пиннер пожал мне руку и направился к своему магазину.

Подхватив свой убогий багаж, я добрался до мужской комнаты, помылся, побрился и надел единственную оставшуюся чистой рубашку. Осмотрел себя в зеркале. Никому еще не удавалось отсидеть пять лет в тюрьме строгого режима так, чтобы потом этого не было по нему заметно. В моих черных волосах пробивалась седина. Изможденное лицо было бледным, словно у завсегдатая ночных клубов. Хотя я уже десять месяцев как вышел, наружность моя выдавала бывшего зэка.

Я потратил десять центов на автомат для чистки обуви и, придя к выводу, что больше ничем не смогу улучшить свой внешний вид, отправился на поиски автошколы Берта Райдера. Как и сказал Пиннер, она располагалась кварталом дальше: одноэтажное здание веселенькой желто-белой расцветки, с большой вывеской на крыше. Дверь была открыта, и я вошел.

Девушка с косичками, которая выглядела так, словно только что окончила школу, – ее симпатичное круглое личико было лицом ребенка, еще не знающего, как жесток этот мир, – перестала печатать на машинке и приветливо мне улыбнулась.

– Мистер Райдер здесь?

– Там, – показала она. – Проходите. Он не занят.

Я опустил свой старый атташе-кейс на пол:

Ознакомительная версия.