Чехов 7. Императорская охота - Гоблин MeXXanik

На первом этаже послышался стук. И пока Фома шел открывать дверь, Виноградова уже сообщила мне о госте:

— Высокий мужчина в парадной форме императорского гвардейца, — произнесла она, пройдя через стену в мою комнату. — Принес письмо.

— Скажите, что меня нет, — не отрываясь от чтения, ответил я. Вставать с кровати не хотелось.

Виноградова нахмурилась и покачала головой:

— Боюсь, таким гостям нельзя отказывать, Павел Филиппович, — строго произнесла она.

Я вздохнул, с неохотой положил книжку на прикроватный столик, встал с кровати и направился к выходу.

— Велено вручить лично в руки Павлу Филипповичу Чехову! — прогрохотал голос с первого этажа, и я невольно скривился, спускаясь по лестнице.

Фома настороженно смотрел на гостя и мне показалось, что у него даже волосы на затылке встали дыбом. И было отчего. Здоровенный румяный гвардеец занимал весь дверной проем и выглядел очень внушительным. Его начищенные сапоги казались покрытыми лаком, и наглые коты решили проверить, насколько они поддаются царапинам. Мужчина проявил недюжинную выдержку и не пнул никого из питомцев, которые пытались точить когти о яловую кожу. Думаю, сделай он так, и Любовь Федоровна не поскупилась бы на тумаки, и несчастный гвардеец оказался во дворе, а то и в проеме арки.

— Что вы должны мне вручить? — поинтересовался я, взлохматив волосы и рассеянно отметив, что нужно подстричься. Но с тех пор как женщина из палаты вручила мне конверт с бумагой о разбирательстве, у меня была апатия. И последние дни я просто лежал в кровати, читал книги и с неохотой вставал, чтобы выйти в гостиную на обед.

— Письмо из канцелярии его императорского вы-со-чес-тва! — гаркнул гость, проорав последнее слово по слогам.

Я снова поморщился:

— Ясно, ясно. Это я, княжич Чехов Павел Филиппович.

Мое удостоверение пронеслось по воздуху, распахнулось на развороте с именем и фотокарточкой и оказалось прямо перед лицом гвардейца. Мужчина не дрогнул, вероятно, решив, что этот трюк — дело рук воздушника.

Я осторожно забрал у Виноградовой документ, а потом принял кремовый конверт из рук вояки. И едва не отшатнулся, когда визитер резким движением козырнул мне, затем развернулся на пятках и вышел, чеканя шаг.

— Идиот, — вздохнув, подытожила Любовь Федоровна, провожая гостя взглядом. — Вот для чего так расшаркиваться, когда можно вести себя по-человечески?

— Воспитание такое, — пробасил Фома, явно довольный тем, что гость ушел.

Он закрыл дверь и повернулся ко мне.

— Пойду узнаю, что там с завтраком, — сообщил помощник и направился в жилое крыло.

— Ну что там, не томи, — нервно потребовала Виноградова, подхватывая двух котов, которые не возражали оказаться в плену у призрака. — Неужто император решил выселить тебя из дома и отправить в ссылку?

— Не переживайте, если и так, то я возьму вас с собой, — рассеянно отозвался я, разыскивая на столе секретаря нож для вскрытия писем.

— Ты умом повредился? — ахнула призрак. — Я похожа на безумную, чтобы переться с тобой в какую-нибудь глушь? Ты явно перечитал романов или пересмотрел всяких слезливых фильмов. Да и вообще: какое зло я тебе сделала, что ты вдруг решил лишить меня телевизора?

— Мы возьмем его с собой, — продолжил я.

Нашел, наконец, нож, взял его со стола и поддел сургучную печать, с хрустом ее надломив.

— А кабельное ты тоже с собой возьмешь? — ядовито осведомилась женщина. — В провинции ничего кроме канала «Колокол» не вещают. А это также весело, как смотреть в окно внутреннего дворика тюрьмы.

— Наверняка там тоже бывает интересно, — заметил я. — Особенно когда начинается бунт, или «Сыны» сходятся с «Черной Сотней» в драке.

Виноградова хмыкнула:

— И какая же, по-твоему, красота в поножовщине?

— Кто знает? — пожал плечами я и продолжил. — Вы слишком много времени проводите у телевизора. Он может вредно на вас повлиять.

— Это мое дело, — насупилась Любовь Федоровна и добавила. — И вовсе не много. Я все успеваю переделать в рекламных паузах. Да и ночью, когда идут повторы…

— Как скажете, — прервал я призрака, вскрывая ножом конверт.

Виноградова недовольно свела брови у переносицы и выдала:

— Я взрослая женщина. И не обязана отчитываться за то, как провожу досуг.

Наконец я вынул из конверта письмо и призрачная дама тотчас оказалась рядом, чтобы с любопытством заглянуть мне через плечо. Кошачьи морды ткнулись мне в спину и недовольно завозились. Любовь Федоровна заворковала что-то ласковое и спустила питомцев на пол.

— Вы бы поменьше их кормили. Я смотрю, что у них уже морды в кувшин не пролезают, — немного нервно отметил я, понимая, что просто всячески оттягиваю момент знакомства с письмом.

Ничего хорошего от официальных посланий ждать не приходилось. В конвертах с печатью канцелярии могли доставить как распоряжение явиться в острог, так и предписание уехать на азиатскую границу, где придется отгонять черно-белых медведей от воображаемой линии между империями.

— Перед смертью не надышишься, — недовольно прошипела соседка и толкнула меня в плечо, — давай уже, показывай, что там. Мне же интересно.

Я развернул гербовую бумагу и начал читать, проговаривая некоторые слова вслух.

— Достопочтенный подданный… желаем видеть вас… на императорской охоте…

— Вот это да, — пораженно протянула Виноградова и похлопала меня по плечу. Вернее, попыталась. Но я ощутил холод на коже, когда ладонь Виноградовой прошла сквозь мое тело.

Я оторвался от чтения и удивленно взглянул на стоявшего рядом призрака:

— Что это такое?

— Тебя позвали в загородную резиденцию императора на великосветскую забаву, которую принято называть охотой, — пояснила Виноградова. — Правда, сама я мало про это знаю. И то в основном из обрывков голосов, которые шепчут в пустоте межмирья.

— И что это? — нетерпеливо уточнил я. — Расскажите, что вы слышали.

— Ты уже взрослый, Павел. И пришла пора тебе узнать правду, — женщина подтолкнула меня к креслу, и я послушно плюхнулся на сиденье. — Иногда Император начинает скучать. Эта болезнь передается в правящем доме по роду деятельности. Несмотря на фамилию, каждый наш правитель страдает одним и тем же недугом, имя которому скука. Когда ночи становятся короче и превращаются в белые, Император выезжает