Взгляд куклы - Александра Варёнова

Иокогама, кажется, ничуть не изменилась за время, пока меня тут не было. Крупный портовый город, который находился недалеко от столицы, был серым, пыльным и шумным. А контора, рекомендованная мне старым приятелем, вовсе находилась не в самом благополучном районе города. Так что в своём бежевом пальто, налакированных ботинках и с шапкой седых волос я смотрелась по меньшей мере белой вороной. Хотя скорее волчицей в логове мышей: мне часто приходилось пригибаться, а проходы местами были столь узки, что пробираться удавалось лишь боком. Рост под метр восемьдесят мне достался от папы-американца, солдата, который без памяти влюбился в мою маму, когда та отдыхала на Окинаве. Ах, пропитанный солнцем и обласканный океаном остров! Счастливые расслабленные люди! Здесь на него не походило ничего.

По пути мне встречались мелкие торговцы, офисные клерки среднего звена и возраста, сутулые уставшие женщины, которые вели за руку детей с ободранными коленками и грязными ногтями. Дети оборачивались мне вслед и сосали палец, пока их не дергали матери, уводя в закутки темных маленьких квартир. Повсюду виднелись лишь обшарпанные стены, грязные тротуары, засиженные мухами витрины. На проводах покачивались голуби, тощие и с маленькими злыми глазками. Вот тебе и птица мира… Впрочем, чего еще было ожидать от подобной местности? Казалось, с хмурого неба сюда никогда не падали солнечные лучи.

Я передернула плечами, хотя на что только не насмотрелась за почти двадцать лет работы в полиции. Специальная команда по расследованиям уголовных преступлений – лучшая школа для знакомства с изнанкой жизни. Сколько мимо меня минуло трагедий и судеб… Одних имен хватило бы на целый роман. При этом чем больше преступлений я расследовала, тем явственнее понимала, что ничего не ново ни под светом Луны, ни под лучами Солнца. Все когда-то уже было, и преступники, даже самые изощренные, всего лишь повторяли уроки прошлого, напоминая, что не стоит недооценивать своих врагов и тем более друзей. Ведь именно близкие люди могли уничтожить быстрее, чем самый ловкий преступник.

Некоторые воспоминания я бы с радостью стерла, но память – самая упрямая вещь на свете, которая крайне неохотно избавляется от того, что может причинить боль. Так, даже три с половиной года спустя, десять месяцев из которых я наблюдалась у психотерапевта, в минуты тишины перед глазами четко всплывал образ: как мой супруг падает с моста. Его добил либо диагноз бесплодия, либо постоянные разговоры о трупах, а также вечные срывы планов и даже отпусков.

По злой иронии, чтобы организовать похороны и прийти в себя, отпуск мне все-таки дали. Хотя я рьяно мечтала уйти в работу с головой, лишь бы не подкатывал к горлу ком, когда перебирала его вещи и запихивала их в коробки. В расследованиях это всегда было тяжелее всего – не смотреть на обезображенное тело, а видеть, чем человек дышал. Фоном я постоянно крутила радио-новости с надеждой, что объявится зверский маньяк, на поимку которого будут брошены все силы полиции. К сожалению или к счастью, маньяк так и не появился, а мне настолько все опротивело, что я приняла решение об увольнении и сдала значок, в один миг перечеркнув свою «блестящую карьеру».

Три с лишним месяца я тосковала и почти не выходила из дома, очень мало ела и еще меньше спала. За это время моя кожа иссушилась и побледнела, проступили ключицы и рёбра, а мои волосы полностью утратили цвет. Потом приехала мама, пинками загнала меня в баню и, принарядив, отвела к специалисту. На первых сеансах я много плакала и кричала, мне казалось, что мою душу выворачивают наизнанку. Но с каждым разом становилось легче и облепившие меня тени отступали. Я считала, что если буду жить полной жизнью, то предам память о моем дорогом Ионе, но меня заверили, что ему бы вряд ли понравилась супруга, которая стала походить на бомжиху. Следуя рекомендациям психотерапевта, я старалась просто радоваться каждому дню. Стала гулять по городу и лесу, ходила по театрам и на концерты, полностью обновила гардероб и стрижку, запоем прочла давно откладываемые, пылящиеся книги. Но когда в фэнтезийном романе наткнулась на сюжет про похищение амулета, меня захлестнуло сначала восторгом, а затем тоской. Мне не хватало моей сложной, выматывающей, далеко не всегда благодарной и все-таки захватывающей работы.

Психотерапевт посоветовал найти для себя новое хобби, и я пыталась заниматься то изучением китайского, то сервировкой стола, то огородом, то составлением описи предметов частного музея, в одном из смежных крыльев которого снимала комнаты вот уже на протяжении семи лет. Пыталась даже подружиться с современной техникой, освоение которой давалось мне с трудом, но мне по-прежнему было комфортнее найти информацию в библиотеке, чем в интернете. Тем более что во Всемирной сети многую информацию коверкали или не доносили в полном объёме. Или, наоборот, находилось столько мнений по поводу банального рецепта приготовления омурайсу, что голова шла кругом. Не спасали меня и стрельба из лука, и прослушивание богатой музыкальной коллекции, которые сопровождали всю мою карьеру детектива.

Несколько недель я не находила себе места, совершенно не понимая, что мне делать и почему вообще всё так сложилось, если совсем недавно я снова стала дышать полной грудью. Мне хотелось позабыть обо всех неприятностях, но в итоге я оказалась обречена на существование без цели и желаний. Наверное, это был самый тоскливый период в моей так называемой новой жизни.

А потом ко мне в гости заехал старый коллега. Он рассказал, что полиция сотрудничает с частным сыском, когда появляются «неклассические» дела или выплывают подробности старых, с которыми надо долго и упорно разбираться. В конце концов, всегда были груды архивов «холодных», нераскрытых преступлений. Поэтому скучать и сидеть без работы точно не светило. Мне понравился такой вариант: вроде я и сама по себе, а вроде никуда не уходила, только бумагомаранием больше не страдала. Каким же удовольствием оказалось распутывать сложные, заковыристые и, пожалуй, антуражные дела, которые требовали всецелого погружения и неспешного смакования.

Однако любой размеренности рано или поздно приходит конец. На второй год моей карьеры частного сыщика, на исходе осени, неожиданно всколыхнулось прошлое, присыпанное тайной и вызывающее суеверную дрожь. И минувшие девятнадцать лет живо встали перед глазами.