И господа ответили долгим молчанием.
Берч понимал, что глупо ожидать от Гребински и Макгвайера каких-либо смелых высказываний по поводу услышанного. Особо важными расследованиями занимался Девятый отдел, и вся информация, которая крутилась в нем, имела статус не только особой государственной значимости, но и строжайшей секретности. Отделы не могли обмениваться подобной информацией без разрешения директора ФБР. И теперь, если директор знакомил их, начальников других отделов, с информацией из чрева Девятого отдела и притом сам начальник Девятого отдела в беседе участия не принимал – такие обстоятельства наводили на мысли, что либо будут сливать начальника отдела, либо будут сливать сам отдел. А если так? То кого назначат? Или с каким отделом сольют «девятку»?
Приглашенные были в явном замешательстве.
Но Берч и не ждал от Гребински и Макгвайера, что они тут же примутся делиться с ним ассоциативным рядом своих соображений… И покуда невидимые бури проносились по нейронным цепочкам надкорковых областей их мозгов, Берч поставил новую кассету…
– Первый голос принадлежит известному вам политику, а второй – покойному лорду Морвену. Запись архивная, старенькая, но небезынтересная…
Берч нажал на кнопку.
– Ваши гребаные доктора в своих лабораториях полностью провалились с программой СПИДа… – сказал первый голос.
– Мы признаем неудачу, – отвечал второй.
– Вы обещали, что передохнут все цветные, что вирус будет работать строго избирательно, а где же его гребаная избирательность? Мрут вполне белые люди…
– Да, наших ученых постигла неудача, но мы работаем над совершенно новым вирусом, поражающим иммунную систему и дыхательные пути, и на этот раз яйцеголовые обещают полный успех, болезнь будет поражать исключительно желтых и узкоглазых.
– А сами-то не боитесь? Ведь внешне вы тоже ох как похожи на япошку!
– Нет, сэр, я не японец, с моими генами все чисто… На этот раз мы запустим вирус в самый густонаселенный регион.
– И как скоро будут результаты?
– Нашим лабораториям потребуется минимум пять лет.
– Пять лет! Я не доживу!
Берч остановил запись и не без лукавинки, что было нарушением неписаной этики в ФБР, где любая эмоциональность, мягко говоря, не поощрялась, поглядел сперва на Гребински, а потом на Макгвайера…
– Ну? Что скажете?
Первым нарушил молчание степенный Макгвайер:
– А в подлинности записей…
– Можно не сомневаться, – отрезал Берч.
– Я скажу вам, босс, если это не школьное испытание на сообразительность, которому новый начальник подвергает своих подчиненных, я вам скажу, – как бы нехотя начал Макгвайер, – если это не подделка, не фэйк, как вы нам ручаетесь, тогда мне понятна причина, почему и, главное, кто – угрохал лорда Морвена…
Берч, завороженно сунув палец в открытый рот, что говорило о крайней степени внимания, поочередно поглядел на Гребински и на Макгвайера – ну, ну!
– С лордом пытались договариваться так же, как после его убийства пытаются договориться с его вдовушкой… О чем? О том, чтобы пресловутый Орден одобрил новые технологические идеи управления, так живо представленные в первом из прослушанных нами разговоров, и я уверен, что намек на несговорчивость дона Корлеоне – прямой намек на схожесть ситуации с покойным ныне лордом Морвеном…
– Вы считаете, что его убили за несговорчивость, в надежде, что сговорятся с его наследницей? – переспросил Берч.
– Именно, – кивнул Макгвайер.
– А вы, Гребински, как думаете? – Берч поглядел на главного аналитика ФБР.
– Я должен согласиться с коллегой Макгвайером, – ответил Гребински.
– Возможно, возможно… – Берч задумчиво постучал пальцами по крышке магнитофона. – Надеюсь, джентльмены, теперь у вас не осталось никаких сомнений, что трагическая гибель лорда Эндрю Морвена наступила исключительно вследствие несчастного случая, вызванного техническими неполадками. Уголовное расследование прекращено за отсутствием состава преступления… До лучших времен.
Берч многозначительно посмотрел на подчиненных. Те, не сговариваясь, грустно кивнули.
– Вы свободны, джентльмены…
Леонид Рафалович – Колин Фитцсиммонс
Сет-Иль, Канада – Лос-Анджелес,
Калифорния
Март 1996
От Монреаля до Сет-Иль они летели самым экзотическим способом – летающей лодкой «Каталина», какие стояли на вооружении Канадской береговой охраны еще в годы Второй мировой. Пилоты держали курс над долиной реки Святого Лаврентия, но когда, спрямляя путь, перелетали через подступившие к долине заснеженные вершины, старушку «Каталину» начинало сильно трясти. Самолет словно проваливался вниз, и оба мотора, взревев в отчаянном порыве, старались вернуть «Каталине» потерянную высоту, а Боб Диверс, агент Колина Фитцсиммонса по связям с ВМФ, искоса и с усмешкой поглядывал на Леню Рафаловича. Не тошнит ли того. Не страшно ли ему – этому русскому… Но Леня переносил полет превосходно.
– Когда я служил на Северном флоте, мы в шторм высаживались с вертолета на раскачивающуюся палубу аварийной лодки, – кричал Леня в ухо Бобу Диверсу, стараясь перекричать натужный рев моторов, – такая болтанка для меня не впервой…
– Да, я понимаю, – кивал в ответ Диверс, тут же сменив насмешливое выражение миной уважения к былым заслугам своего визави, – а что за случай был?
– На аварийной подлодке был пожар, и все электромеханики – кто погиб, кто сильные ожоги получил, а лодку надо было довести до базы своим ходом. Вот меня как командира боевой части электромехаников из сменного экипажа с двумя мичманами и отправили на лодку вертолетом, и этот же борт обратным рейсом раненых с лодки забрал…
– Понимаю, – кивнул Боб Диверс, – понимаю, серьезное дело высадиться с вертолета на узкую палубу.
– Да еще при хорошенькой качке и сильнейшем ветре, – добавил Леонид…
Бывшие военные моряки – канадец Боб Диверс и россиянин Леня Рафалович – погрузились в многозначительное молчание, полное солидарной памяти о трудном моряцком долге.
Наконец, преодолев еще один заснеженный хребет, по склонам покрытый щетиной островерхих елей канадской тайги, «Каталина» вырвалась на простор залива Святого Лаврентия.
– Ну, теперь сорок минут полета, и мы в Сет-Иль, – сказал Диверс, предлагая Леониду глотнуть из своей карманной фляжечки.
Леонида не покоробила простота, с какой Боб сразу переходил на столь короткие отношения – глотать виски из одного горлышка у моряков всего мира в порядке вещей.
– Чирс!
– Чирз, камрад!
Сет-Иль открылся внезапно.
Они вынырнули из низкой облачности и, накренившись на крыло, затяжным виражом прошлись над огороженной искусственным волноломом бухтой…
Десятки маленьких судов, скорее всего – рыболовецких шхун, ютились в одном углу бухты, в то время как в другой, северной оконечности акватории цепкий глаз бывшего военного моряка сразу отметил несколько боевых кораблей Канадской береговой охраны. Эсминец, тральщик и четыре больших катера…
«Каталина» спрямила свой полет и, присев на хвост, зацепила реданом верхушку волны. Два-три легких подпрыгивания, и вот они уже подруливают к пирсу, возле которого притулились две таких же «Каталины».
– Добро пожаловать в Сет-Иль, бьянвеню, ну сомм ариве! – крикнул пилот, высунувшись из кабины.
– Вот и наша съемочная площадка, – сказал Диверс, когда бортмеханик открыл бортовой люк и сырой свежестью океана пахнуло в тесноватом салоне Каталины.
Первыми вопросами Диверса были: насколько городок Сет-Иль похож на военные городки вроде Североморска, Видяева или Северодвинска? И какие места в Сет-Иле можно при минимуме декораций превратить в матросские казармы и офицерские городки советского военно-морского образца?
– Ну как, похоже? – все спрашивал и спрашивал Боб Диверс, заглядывая в лицо Лени, покуда их джип объезжал окрестности базы Береговой охраны…
– Придется вам повозиться, – отвечал Леня в раздумье, – пейзаж-то вроде похож, даже очень похож, такие же, как на Кольском, сопки. Такое же море, скалы… А вот с бытом, с городскими застройками – тут беда. Тут просто засада, брат!
– А что такое? – озабоченно спрашивал Диверс.
– А то, что у вас все благоустроено и чисто, а там, ты бы видал – все как на помойке. У вас даже на самой последней мусорной свалке чище и благоустроеннее, чем там в офицерских городках…
Однако гораздо более, чем превращение Сет-Иля в Видяево, Диверса волновала главная проблема, ради которой Колин Фитцсиммонс и платил ему, Бобу Диверсу, деньги как агенту по связям с ВМФ. У Колина с Бобом не было настоящего русского ракетного крейсера. Лепить же компьютеризированный макет корабля, как сделал Камерон в своем «Титанике», Колин не хотел. Колин хотел именно корабль в металле, корабль на ходу, на котором можно бы было снимать и в открытом море…
