Ознакомительная версия.
– Ты где? Есть хочется ужасно. Без тебя обедать не сажусь. – ворковал томный женский голос.
– Минут через сорок жди. Я тоже голодный, как крокодил.
На Садовом Кольце дождя не наблюдалось, но по лужам на мокром асфальте было заметно, что и здесь туча прошла совсем недавно. Владимир Игнатьевич, стараясь не забрызгать брюки своего черного костюма, дома он так и не успел переодеться, осторожно вышел на Смоленскую площадь и завернул в угловой гастроном. Это был дорогой магазин с выбором самых разнообразных деликатесов. От множества различных сортов сыра, колбас, ветчин до диковинных рыб и живых омаров. Сазонов покупал долго и много. Завершив покупки двумя бутылками французского вина, покатил нагруженную тележку к кассе. За иноземным кассовым аппаратом сидела смазливая девица с электронным датчиком. Кульки и коробки плыли по самодвижущейся ленте. Красавица только успевала подносить датчик к покупкам. Аппарат издавал электронный писк и на экране появлялись цифры. Закончив подсчеты и получив с покупателя полторы тысячи, девица выдавила из себя быструю дежурную улыбочку и отработанным жестом выбросила два огромных пакета. Сазонов с трудом вместил в них всю закупленную провизию и выбрался из гастронома… Тащить такую ношу было неудобно. Владимир Игнатьевич вновь остановил частника и, усевшись на заднее сидение, приказал везти себя на Бакунинскую. Народ уже двинул по домам и машины тащились со скоростью пешеходов. Но Сазонов спокойно поглядывал в окно и не дергался. Молодой левак с хохляцким акцентом быстро сообразил, что важный господин в черном костюме к разговору не расположен. Не получив ответа на сентенцию, что Москва куда суматошнее, чем Херсон, парень смолк и больше рта не раскрывал. Недалеко от станции метро Бауманская Владимир Игнатьевич велел остановиться.
– Триста рубликов не пожалеете? – Выдохнул хохол, готовый к спору, но клиент не торговался. Парню везло. Не успел пассажир вылезти и вытянуть свои пакеты, как к его «Ниве» подскочила дамочка с пушистой кошкой в руках. Владимир Игнатьевич галантно попридержал для нее дверцу и поволок свою ношу к шестнадцати-этажной башне. Возле парадного он опустил пакеты, долго рылся в карманах костюма, наконец, извлек связку ключей. Кодовый замок отпирался маленьким пластмассовым ключиком. Сазонов вошел и, по-хозяйски оглядевшись, уверенно направился к лифту. Он еще не поднялся до седьмого этажа, как железная дверь одной из квартир тихо раскрылась и на пороге появилась тоненькая девушка в пестром цыганском платке с печальными темными глазами. Ее маленькое породистое личико до смешного напоминало Анну Яковлевну Табаровскую, только лет на двадцать моложе.
– Я видела с балкона, как ты подъехал. – Шепнула она, пропуская его в прихожую. Владимир Игнатьевич поставил пакеты на паркет:
– Котик, почему ты опять причесана не так, как я просил?!
– Я не успела. Ты нарочно меня никогда не называешь по имени. Тебе не нравиться имя Лиза?
– Как не успела!? Ты же знала, что я в дороге – Недовольно возразил Сазонов.
– Ну хорошо, сейчас причешусь, если для тебя это так важно.
– Да, котик, для меня это важно. – Владимир Игнатьевич снял пиджак и повесил его на плечики: – Возьми один пакет и отнеси на кухню. Ты сделала заграничный паспорт?
– Да, сделала. А что во втором пакете?
– Котик, не будь такой любопытной. Второй я заберу. В нем тоже еда.
– Потащишь своей Инне? – Поинтересовалась Лиза и ее темные глаза погрустнели.
«Господи, как она похоже на Табаровскую! Даже выражение лица у них часто одинаковое», – подумал Владимир Игнатьевич и пошел за девушкой:
– Я сегодня сказал жене, что подаю на развод, – заявил он усаживаясь за стол.
– Правда!? Она бросилась к Сазонову и поцеловала его. Владимир Игнатьевич обнял Лизу и стал ласкать ее, медленно стягивая халат и рассыпая волосы.
– Пошли в спальню. – Прошептала Лиза. Но Сазонов уже не слышал. Он повалил ее на коврик и взял тут же на кухне. От его нетерпения на столе задрожали бокалы, а бутылка французского вина упала на пол и разбилась. Красное вино тоненьким ручейком дотянулось до руки Лизы и окрасила ее ладонь в кровавый цвет.
– Аня, мы будем вместе всегда! – Услышал Владимир Игнатьевич и понял что это его крик.
* * *
Петр Григорьевич Ерожин за один месяц узнал об особенностях женского организма больше, чем за всю предыдущую жизнь. Пять недель назад в его судьбе произошло то, что происходит в каждой нормальной семье, но подполковник был уверен, что у него все совершенно исключительное и из ряда вон выходящее. В некотором роде это так и было, поскольку Надя родила двойню.
Ерожин с тревогой наблюдал за женой, пока она находилась в интересном положении. Он волновался за Надю не потому, что уж так ждал потомства, а потому, что однажды его молодая жена очень страдала, не по своей воле прервав беременность.
К детям Петр Григорьевич относился спокойно и, вспоминая свой предыдущий брак, мог себе признаться, что папашей был скверным. Его первая жена Наташа и до и после родов особым вниманием мужа избалована не была. Ему тогда казалось, что это таинство происходит само собой и женщине оно привычно и свойственно, а его дело сторона. Теперь все произошло иначе. Петр Григорьевич радовался вместе с Надей, прикладывая ухо к ее округлому животику и ощущая там толчки новой жизни. О том, что Надя выродит двойню, он узнал, не смотря на все новейшие методы диагностики, когда ее уже увезли в родильный дом. За два дня до родов Ерожин звонил Наде по мобильному каждый час и по нескольку раз в день мотался к больнице. Нянечки, носившие передачи роженицам, его отличали и очень полюбили. Такое количество фруктов и всевозможной витаминной провизии, могло хватить на несколько палат. Надя все это съесть не могла и раздавала соседкам. Узнав, что у него двойня, Ерожин зашел к Аксенову, напился там и, усевшись пьяным за руль, чего почти никогда не делал, отправился к Грыжину, где продолжил возлияние. Надя родила мальчика и девочку. Отец сам назвал новорожденных Ваней и Леной. Ваней в честь своего старшего друга, генерала Грыжина. А дочку Леной в честь тещи. Хоть Елена Николаевна Аксенова была и не кровной матерью его жены, лучшей подруги у своих знакомых мужчин Ерожин не встречал и потому считал, что вместе с именем передаст дочери черты бабушки. Просидев с генералом почти до рассвета, они ударились в воспоминания. Начиная с родного Новгорода, где оба в разные годы начинали свою карьеру, до сего дня.
– Помнишь, когда ты, сопливым капитаном вел следствие в квартире дочери, я позвонил? – Вопрошал Грыжин.
– Конечно помню. Ты, Григорич, спросил как меня зовут, а я как пацан ответил «Петей».
С тех пор прошло много лет. Генерал, после ранения Ерожина, устроил Петра Григорьевича начальником безопасности на фирму Аксенова. Тот имел дочерей тройняшек, одна из которых, подкидыш Надя и стала его женой. Распутывая беду семейства Аксеновых сыщик выяснил, что его супруга не родная дочь Аксенова. Ее настоящий отец Алексей Ростоцкий живет под Самарой. Теперь у Нади два отца.
Выпив с Грыжиным еще по бутылке армянского коньяка, сыщик порывался ехать в родильный дом и угощать там весь медицинский персонал. Но Иван Григорьевич матерно обругал счастливого папашу и уложил его спать. За что потом подполковник искренне благодарил Ивана Григорьевича.
«Я знал, Петро, что ты дурилка, но не знал, что до такой степени», – ворчал Грыжин. Старый генерал был очень польщен, что в его честь назвали одного из малышей и всерьез злиться на Ерожина не мог.
Прошел месяц, и все оказалось далеко не столь радужно, как в те первые дни. Надя вовсе не выглядела счастливой. Наоборот, она часто сидела без движения и смотрела в одну точку. От криков малышей жена вздрагивала, и когда шла их укачивать, выражение ее лица никак нельзя было назвать умиленным. Скорее в нем читались испуг или обреченность.
– Почему они все время орут? Я этого не выдержу. – Говорила она Ерожину, и подполковник не знал, что жене отвечать.
– Я превратилась в дойную корову. – Жаловалась Надя: – Я же человек. Почему я должна без конца что-то сцеживать, сливать, спать мокрая?
– Ну что ты, Надюша? Наверное, так надо. – Мямлин Ерожин, пытаясь ее успокоить.
– Пусть бы и тебя сосали днем и ночью. – Обиженно возражала жена.
– Ну, Надюша, у меня же нет молока. Что же они могут у меня сосать? Потерпи, они же вырастут. – Разводил он руками и возил ей врачей, потому что у Нади начались проблемы с грудью. В офис на Чистых Прудах подполковник являлся сонным и усталым. Его сыскной талант, утомленный проблемами мастита, аллергии, авитаминозов, запоров и поносов, дремал. В результате расследование по заказам клиентов происходило медленно и бездарно. Если бы не Иван Григорьевич и Глеб, офис, вообще стоило бы закрыть. Михеев очень вырос как сыщик и уже неплохо работал без помощи шефа. На счастье Петра Григорьевича, очень сложных и ответственных дел в это время на нем не висело. Сестры помогали Наде как могли. Но Люба Михеева сама родила полгода назад, а Вера много работала, ассистируя мужу в фонде. Сева без нее не мог прожить и дня. Поэтому сидеть все время с Надей они не имели возможности. Спасала лишь Лена Аксенова. Став бабушкой, Елена Николаевна металась между Чертановым и Фрунзенской набережной, разрываясь между дочерьми. Ерожин очень радовался, что приобрел квартиру рядом с тещей. Без ее помощи он бы вовсе пропал.
Ознакомительная версия.
