— Девочки! Быстренько обедать! — прокричали снаружи.
— Позже поедим, рассказывай! — попросила Анна.
— А дальше я не знаю. Ещё не видела. Так что пойдём, захотелось горяченького. Борщом пахнет.
Глава 16. Анну забирают домой
Лена удобно устроилась в постели лицом к стене для просмотра новой серии сна — полный желудок располагал к этому, но ей помешали.
— Боже мой! Корсет! Мои вы родненькие! Как узнали, что мне корсет нужен?! — громко радовалась Анна.
— А мы вчера встречались с твоим доктором. Он сказал, какой именно требуется, и адрес специального магазина дал. Так что мы тебя сегодня забираем! — говорил весёлый тенорок.
— Ой, мои вы дорогие! Сыночек! Как я рада! Вот счастье! — продолжала восклицать соседка.
— Мама! А у нас для тебя сюрприз! — таинственно начал Павел.
— Ничего не случилось? — встревожилась Анна.
— Случилось! Только хорошее! Ты скоро станешь бабушкой! — торжественно произнёс сын.
— Лена! Лена! Ты не спишь? — закричала соседка. — Всё сбылось! Представляешь? Всё, что ты сказала, так и получилось! И внучка у меня будет!
— Как это внучка? — возмутился Павел. — Пацан будет! Никаких девок! Первым должен быть пацан-защитник, а потом уже кого хотите! — разрешил он.
Лена всё слышала, и сама удивлялась, как смогла так точно угадать.
Уснуть, как ни старалась, не удалось: то ли снотворное перестали колоть, то ли в палате было слишком шумно, пока собирали домой соседку. Так и прошёл тихий час в хождении Анны туда-сюда, в хлопанье дверей, шуршании свёртков, звяканье посуды. Наконец переодетая соседка тронула Лену за плечо и стала прощаться:
— Выздоравливай и больше не попадай сюда! Жаль, не узнаю, чем там у тебя всё закончится, но, может, когда-нибудь свидимся! Слушай! А ты не можешь нам ещё что-нибудь предсказать?
— У вас всё будет хорошо, — заверила Лена, садясь в кровати.
— А как мы внучку назовём? — настаивала Анна.
— Сами имя придумаете. Зачем подсказывать? Хорошее будет имя, красивое! — упорствовала Лена, желая поскорее остаться одна.
— Вот, видите? — говорила, покидая палату, Анна. — Эта девушка предсказывает будущее. Она мне всё сказала правильно, и про внучку тоже!
— Мама! Я же тебе сказал: па-цан! — послышалось из коридора.
Лена с облегчением вздохнула и вернулась к подушке, но сон не шел. За окном щебетали весенние птахи, во дворе натужно урчал мотор машины. Снова скрипнула дверь — санитарка шлепнула стопку чистого белья на стул, собрала в узел постель с освободившейся кровати.
— Скоро, девонька, новенькую привезут из реанимации, так что недолго тебе скучать, — говорила она, расправляя чистую простыню.
Лена отвернулась: ей, наоборот, хотелось побыть одной, подумать в тишине о себе, о том, что с ней происходит.
Теперь стукнул шпингалет, распахнулась вторая створка — в палату въехала каталка. Её поставили вплотную к свободной кровати, опустили, и больная, поднятая под мышки и за ноги, безучастно переместилась на постель. Носилки на колёсиках исчезли, но появилась капельница, её установили перед новой соседкой. Медсестра входила и выходила: регулировала вентиль, проверяла пульс. Суета раздражала, не позволяла уснуть. По коридору прогремела тележка с кастрюлями, зычный женский голос позвал всех на ужин. Лена собиралась с духом, чтобы встать, когда в палату влетела Настя, а за ней робко вошла пожилая женщина, ещё довольно интересная, с умелым макияжем на лице, который скрыл, вероятно, около десяти её лет, одетая в модный брючный костюм фисташкового цвета и белые туфли на каблуках. Она осмотрелась и, стараясь не шуметь, на цыпочках приблизилась к Лене:
— Алёнушка, внученька! Как же так случилось?! Как ты, деточка? Сильно страдаешь? Тебе больно?
— Бабушка! Со мной всё давно нормально! — бодро заверила Лена. — Вот уже домой сегодня просилась.
— Ну и что? Отпускают? — с надеждой спросила Ирина Ивановна.
— Доктор хороший. Сначала глубокое обследование перед выпиской сделает, посмотрит, нет ли осложнений.
— А что, могут быть осложнения? — забеспокоилась бабушка.
— Да какие осложнения? Только что пуля в голове осталась, — пошутила внучка.
— Какая пуля?! Боже мой! — не поняла Ирина Ивановна, оглядываясь на Настю. — Я об этом ничего не знаю! В Леночку стреляли?
— Да нет! Что вы! Это она так шутит! Пуля — в смысле тараканы в голове.
Настю испугало выражение лица побледневшей женщины, и она поторопилась объяснить:
— Это у неё после операции какие-то видения начались. Правда, она их в тайне держит, но обещала рассказать всё после выписки. Ну, Ирина Ивановна, давайте накормим нашу Лену, чтобы быстрее поправилась, а то здесь еда, знаете, какая! Она ничего практически не ест.
— Ем я, — возразила больная.
Но это не помогло, и с двух сторон на неё набросились бабушка и Настя, в четыре руки пичкая принесёнными деликатесами, пока Лена не замотала головой:
— Не хочу! Всё! Я наелась! Оставьте меня в покое!
Она устало откинулась на подушку.
— Тебе плохо? — встревожилась бабушка.
— Нет! Нормально всё, только сегодня не удалось днём отдохнуть: соседку выписывали, родственники суетились, а сейчас привезли новую.
— Да, вот тебе ключи от квартиры. Ой, я ещё тебе паричок прикупила, — вдруг вспомнила Настя и полезла в сумку. — Посмотри, какой симпатичный.
Лена взяла в руки блестящие длинные тёмные волосы с прямой чёлкой.
— Спасибо. Это то, что я хотела. Ну вот, завтра осмотрит меня психиатр, голову просветят, и домой, в свою кроватку, — сладко потянулась она.
— А зачем психиатр? Я не поняла! — всполошилась бабушка.
Лена пожалела, что сказала лишнее, и на ходу сочинила:
— Так здесь после операции на голове всех психиатр проверяет.
— Правда? — засомневалась Ирина Ивановна. — Ну ладно, отдыхай, хорошо кушай, спи больше, а я к тебе завтра приду. Так что тебе из еды принести?
Глава 17. Новая соседка с огнестрельным ранением
Лёжа в сумерках, Лена вспоминала встречу с Максимом, снова видела на фоне огня летящую кубарем красную «Оку».
Она проснулась, когда загорелся свет — соседке ставили вторую капельницу. В палату часто входили, проверяя состояние больной. Лена то закрывала глаза, то открывала, когда становилось светло. Мучение закончилось вместе с лекарством в капельнице. Лена сползла с постели и приблизилась к соседней кровати. Здесь спала молодая женщина с туго перебинтованной грудью. Её бледное лицо с тонкими чертами поразило особой, изысканной красотой. На подушке вокруг головы разметались пушистые пряди длинных золотистых волос. Внезапно закружилась голова, перед взором поплыл туман. Лена, цепляясь за стены, с трудом добралась до постели и упала на подушку. Её замутило, а перед открытыми глазами пошли картины, как кадры замедленного фильма.
Вначале появилась незнакомая лестничная площадка: на полу в крови — молодая белокурая женщина. По ступенькам в обнимку поднимаются парень и девушка. Они замирают перед жутким зрелищем. Девушка дико визжит, выскакивают соседи из квартир, старичок вызывает милицию. Приезжает «скорая помощь», пострадавшую перекладывают на носилки, а опергруппа начинает осмотр территории и опрос свидетелей: дрожащей от страха девушки и высокого черноволосого парня, бледного и растерянного.
Лена повернулась на бок, отгоняя наваждение, крепко зажмурила глаза, и кадр сменился. Теперь возникла операционная: из груди раненой извлекают маленький предмет и бросают в ванночку. Слышится металлический стук, и Лена догадывается: это пуля.
— Что ж такое? Лезет всякое в глаза, невозможно уснуть! — вздыхает она и видит перед дверью в реанимацию лечащего врача в компании незнакомца. Доктор разрешает мужчине поговорить с больной несколько минут в присутствии медсестры:
— Не утомляйте её, ей это вредно!
Следователь присаживается на стул рядом с кроватью и спрашивает:
— Вероника Сергеевна! Вы видели, кто стрелял в вас?
Женщина почти беззвучно отвечает:
— Нет.
— Может, знаете, кто это мог быть?
— Не знаю, — еле шевелятся губы.
— У вас есть враги? — мягко настаивает следователь.
Вероника устало прикрывает глаза и молчит. Кажется, она уснула. Доктор трогает мужчину за плечо и показывает глазами на дверь. Следователь нехотя уходит.
Лена открыла глаза — за окном глубокая ночь.
— За что мне всё это?! Скорей бы утро!
Заметалась соседка, слабо застонала. Елена дотянулась до кнопки вызова — через пару минут явилась заспанная медсестра, широко распахнув дверь, пошла на красный огонёк:
— Зачем звала?
— Она стонет! Ей, кажется, плохо!
— Всё в порядке, не беспокой по пустякам! — проверив пульс больной, с раздражением сказала Марина (это имя значилось на бэйдже).
