Ознакомительная версия.
Под ногами у него что-то хрустнуло. Это был пластмассовый очечник Матвея Матвеевича.
– Кто-то лишил старика последней пары очков, – пояснил Александр Юрьевич. – Не связано ли это как-то с его смертью?
– Выводы будем делать потом. Когда найдем труп, – ответил Прозоров, выпуская колечко дыма. Похоже, он не расставался с сигарой даже во сне.
Приятели вышли из номера, прикрыв дверь. У соседней кельи их поджидал сюрприз. Бумажка с печатью уже была кем-то сорвала до них и валялась теперь на полу. А в замке торчал ключ.
– Не трогай! – предупредил Прозоров, приложив палец к губам. – Слышишь? Мне кажется, там кто-то есть. И едва ли это твой Матвей Матвеевич. Если только он не решил размять кости, а заодно и поговорить сам с собой. А может быть, вернулись братья Афонины?
Из номера доносились чьи-то приглушенные голоса. Неожиданно дверь открылась, на пороге возникли комиссар Куруладзе и Макс. Немая сцена длилась несколько секунд. Кто был удивлен больше, сказать трудно.
– Ранние пташки? – усатый полицейский первым нарушал молчание, оглядывая пижамный ансамбль Сиверса. – Что это вы тут шляетесь?
– Совершаем утренний моцион, – пробормотал Александр Юрьевич.
– А я просто хожу, где хочу, как кот, – нагло добавил Прозоров. – Ну и как продвигается расследование, комиссар? Нашли труп?
Куруладзе сунул в рот трубку. Прозоров – сигару. Оба выпустили друг в друга по облачку дыма.
– Нашли, – ответил за своего начальника Макс. – Вон он. Тот, да не тот.
Посторонившись, он показал рукой на кровать, где лежал Матвей Матвеевич. Казалось, покойник даже радуется такому скоплению людей. Но объяснить ничего не хочет.
До принятого по монастырско-гостиничному распорядку завтрака было еще далеко, но в трапезной уже сидели четыре человека, а сам Тошик Полонский, поднятый с постели по такому экстренному поводу, подавал им кофе, сливки и яичницу с ломтиками жареного бекона. Затем и сам он пятым пристроился за общим столом. Единственное, о чем настоятельно попросил, – не курить в трапезной, поэтому и трубка, и сигара оставались незажженными.
Макс поглощал пищу со свирепостью вепря. Прозоров и Куруладзе ели с умеренным аппетитом. А Сивере, успевший к этому времени сменить пижаму на спортивный костюм, едва ковырял вилкой. К тому же он чувствовал себя неуютно под постоянным пристальным вниманием комиссара.
– Ваша комната находится рядом с номером братьев Афониных, – сказал местный Мегрэ. – Когда мы с Максом решили сегодня перед отъездом еще раз заглянуть туда, печать уже была кем-то сорвана, а дверь не заперта. Но главное – на кровати лежал труп старика. Вскрытие еще покажет, отчего он умер, но пока мне хотелось бы знать, где вы провели ночь?
– В своей постели, – вяло отозвался Александр Юрьевич, решив до конца придерживаться этой версии. – А вышел, потому что послышались чьи-то голоса.
– Допустим. А вы, уважаемый? – комиссар посмотрел на Прозорова. – Ваше объяснение меня не устраивает.
– У меня бессонница, я вообще страдаю лунатизмом, вот и брожу, где попало, – усмехнулся тот. – К тому же часов до четырех утра я заигрался в нарды.
– С кем?
– С ним, – кивнул Прозоров в сторону Тошика.
– Подтверждаю, – произнес хозяин гостиницы. – Сильный мастер. Сколько знаю, все время меня обыгрывает.
Для Сиверса это заявление прозвучало несколько неожиданно. Он и не предполагал, что его сокурсник и Полонский такие заядлые игроки и приятели. Но комиссара услышанное не удивило.
– Что ж, ладно. По моим предположениям, судя по окоченению трупа, смерть наступила где-то около часа ночи. Но как покойник мог оказаться в опечатанном номере?
– Видите ли, замки в дверях довольно простые, при желании можно открыть шпилькой, – сказал хозяин. – Да и запасные ключи лежат за стойкой бара, почти на виду. У нас никогда не было случаев воровства, а уж тем более – убийств. Учтите, что Матвей Матвеевич был почти слепой. Он попросту вошел не в тот номер… и умер.
– Очень у вас все просто получается, – проворчал Куруладзе. А Сивере теперь догадывался, что, очевидно, так все и произошло, как объяснял Полонский. Только Матвей Матвеевич вначале очутился в его номере, где отчего-то скончался, а потом уж сам он по ошибке перетащил покойника не в его келью, а в комнату братьев Афониных. А дверь в нее по какой-то причине оказалась открытой. Рассуждение логичное, а другого пока нет.
– А я думаю вот что, – произнес вдруг Макс, доедающий вторую порцию: – Вы все врете, а бекон ваш с тухлятинкой. Старик не мог ошибиться дверью.
– А его слепота? – спросил Сивере.
– Она к тому времени уже прошла, – насмешливо отозвался комиссар. – Потому что с носа покойника мы сняли вот это.
Он полез в карман и выложил на стол очки с толстыми стеклами.
Александр Юрьевич маячил перед входом в трапезную, поджидая Анну Горенштейн. Уж если она не придет к завтраку, значит, действительно что-то произошло и следует пуститься на ее поиски. Или поставить в известность комиссара Куруладзе, который сейчас готовился вместе с Максом и двумя сыновьями Полонского к транспортировке покойника на фуникулере в город.
Мимо Сиверса чинно прошли две пожилые супружеские пары, затем – говорливые тетушки Алиса и Лариса. Прошествовали один за другим три старика, внимательно оглядев Александра Юрьевича. Держась за руки, пробежали молодожены Дембовичи. Появился Багрянородский, заговорщически подмигнув историку и нагло похлопав его по плечу. Несколько раз туда-обратно пробежала дочка хозяина, покачивая упругими бедрами.
Наконец Александр Юрьевич, готовый уже покинуть свой пост, увидел Анну, которая почему-то шла под руку с лысым князем Романовым, столь похожим на мертвеца. Брюнетка выглядела еще бледнее обычного. А старик тяжело опирался на самшитовую трость, еле волоча ноги. Когда картинная парочка поравнялась с Сиверсом, тот, еле сдерживая обиду, резко бросил:
– Послушайте, как прикажете это понимать? Может быть, вы все-таки объясните ваше поведение?
– Мы разве знакомы? – холодно спросила Горенштейн.
– Что вам угодно, милейший? – надменно добавил князь.
– М-мм… э-э… – промямлил удивленный Александр Юрьевич, уступая путь. К его ногам незаметно упал скомканный бумажный шарик. Такого поворота событий Сивере не ожидал. Ну, хорошо хоть жива. Поглядев им вслед, Сивере нагнулся и подобрал бумажку. Затем вышел в гостиничный холл и развернул. Неровным почерком там было написано следующее:
«Умоляю, не заговаривайте со мной при людях! Я вам потом все объясню. Случилось нечто ужасное. ОН здесь». Причем слово «ОН» было не только жирно обведено, но еще и подчеркнуто дважды. Александр Юрьевич несколько раз перечитал текст, но мало что понял. Что случилось и «кто» «здесь»? Не имеет ли он дело с очередной сумасшедшей? Все вокруг основательно запутывалось. Со злостью бросив бумажку в урну, Сивере отправился на утреннюю прогулку за пределы монастыря.
Собственно, побродить тут можно было лишь вдоль каменных стен, спуститься чуть ниже по склону к площадке для фуникулера или подняться по крутой тропке к вершине с вечной снежной шапкой. Но добираться до самого пика горы было необычайно сложно и рискованно. К подножию скал когда-то вела прорубленная местными жителями и монахами тропа, но еще несколько веков назад она была разрушена землетрясением. В ущелье до сих пор виднелись ее части. Очевидно, только опытный скалолаз или старожил сумел бы пройти этот путь, от подножия до монастыря и дальше – к вершине горы.
Встав на краю обрыва, Сивере поглядел вниз, и ему стало дурно. Он с детства боялся высоты. Когда-то давным-давно, еще в студенческие годы, ему привиделся странный сон: маленькая фигурка человека, распластавшегося на острых камнях, бросившегося вниз – и этим самоубийцей был он, Сивере. Страшный сон, который все последующие годы таился где-то в глубине сознания. И сейчас вновь выплыл наружу. Не потому ли, что ущелье внизу так напоминало то место, которое было явлено ему в сновидении? Вздрогнув, Александр Юрьевич поспешно отступил.
Весь монастырь казался огромным Ноевым ковчегом, выброшенным на уступы горы, а его обитатели – последними людьми в земной истории. Что связывало их с раскинутым внизу миром? Стальная нить фуникулера, и только. Память и нравственные законы, которые можно стереть и написать новые. Больше ничего.
В кабину фуникулера заносили объемный пластиковый мешок черного цвета. Сивере догадался, что в нем находится труп Матвея Матвеевича. Накрапывал дождь. Неподалеку стояли хозяин гостиницы и его сухощавая жена, с одним зонтиком на двоих.
– В книге «Когелет» сказано: человек не знает своего будущего, – произнес Полонский, взглянув на Александра Юрьевича. – А я добавил бы: и не хочет знать, хотя его тыкают носом.
Ознакомительная версия.
