Ознакомительная версия.
– А с ним ничего не случилось? – И она взглянула с опаской. – В смысле тяжких телесных повреждений?..
– Ребят, у вас же приличный дом! – весело произнес Дэн Столетов. – А какие-то придурки весь вечер лезут!
– Пусти, кому сказал!..
Этажерка зашаталась, на самом верху закачалась толстая книга, неторопливо наклонилась, стала падать – все присутствующие проводили ее глазами – и попала на редкость неудачно!.. Лежащий завыл:
– А-а-а!.. – и стал подтягивать ноги к животу.
Морщась, Алекс снял с него и отставил этажерку. Анатоль корчился на полу.
– Пошел вон, – вежливо и негромко попросил Алекс.
Анатоль встал на четвереньки и свесил голову.
– Где... моя... жена?.. – проикал он.
Шан-Гирей помог ему подняться.
– Я не знаю, – ответил он. – Здесь ее нет. И не приходи больше сюда!..
– Где... она?..
– У меня журналисты. – Алекс показал на Дэна с тетей Олей. Дэн моментально к нему придвинулся, как бы смыкая ряды. – Если не хочешь попасть в скандальную хронику, ты сейчас отсюда уйдешь и больше не вернешься.
Анатоль скосил налитые кровью и ненавистью глаза.
– Все предусмотрел, да?! Журналюг, сволочей, позвал, сам бы не справился!.. Я... слышишь ты... я тебя убью!.. Убью, сволочь!
– Не сегодня, – отрезал Алекс. – Сегодня пойди и проспись.
Он вывел Анатоля на площадку – второй раз за этот вечер! – оглянулся на Маню и сказал задумчиво:
– Я его... провожу.
– Зачем?! С ума сошел?!
– Не, не, – встрял Дэн и стал торопливо совать ноги в кроссовки, – это обязательно! Подожди, Алекс, я с тобой! Да вы не волнуйтесь, девочки, мы его в такси посадим и вернемся. А то будет в подъезде завывать, кому охота слушать!..
Дверь захлопнулась.
Тетя с Маней посмотрели друг на друга. В глазах у Ольги плескалось любопытство, переливалось через край.
– Пойдемте на кухню, – буркнула Маня. – Надо же что-то делать!..
– Марина, мне очень неудобно, может, лучше уйти, потому что с работой у нас не заладилось...
Не слушая, Поливанова вернулась на кухню и – в который раз? – включила чайник, и он сразу бодро зашумел.
– Она была в полном расстройстве чувств! – провозгласила Маня. – Ольга, вы тоже в полном расстройстве чувств?..
– Таис прибыла, наверное, минут через пятнадцать. Ну, может, через двадцать. Как раз в расстройстве чувств! – продолжала Маня. – И сразу стала налегать на коньяк. То есть было ясно, что работы никакой не будет! Ольга засобиралась домой, но Дэн с Алексом все не возвращались, а она очень хотела увести племянника. Она... трепетная слишком, понимаете? С мамой живет!
– Нет, – буркнул капитан Мишаков, – не понимаю.
– А потом наши приперлись. Где-то через полчаса. Сказали, что впихнули Анатоля в такси, дали водителю денег и адрес.
– Адресочек, значит, по которому покойный проживал, вам известен?
– Записывайте, – предложил Алекс негромко. – Малаховка, улица Коммунистического Интернационала, дом пятнадцать. Он несколько раз приглашал нас в гости, и мы вынуждены были... принимать приглашение, поэтому улица Коммунистического Интернационала нам известна хорошо.
– Почему вынуждены? – не понял Мишаков. – Принимать-то?
– Старый друг, – объяснил Алекс, морщась, – отказать нельзя. Маня маленькой там вообще часто бывала! – Он помолчал и добавил, обращаясь к писательнице и разом сменив тон: – Набери мне Анну, я не могу найти ее номер!
– Ты никогда ничего не можешь найти. – Поливанова забрала у него телефон и стала тыкать в какие-то кнопки.
Мишаков поглядывал на них оценивающе.
Да уж. Парочка, прямо скажем, с фанабериями!.. Этот – кстати, нужно еще проверить, правда ли он такая уж знаменитость или просто тунеядец, устроился у бабы на шее, свесил ножки и едет себе! – ферт длинноволосый ничего не помнит, в телефонах путается, того гляди ложку мимо рта пронесет. Однако покойного с лестницы спустил, да еще дважды, если не врет. Не сходится тут чего-то, ох, не сходится!.. А еще в бытность капитана Мишакова слушателем Школы милиции следователь Петрушин ясно объяснял – если картина преступления не складывается, значит, неправильно она нарисована, картина-то! Начинай сначала рисовать.
Да еще журналисты тут вчера весь вечер толклись! Вот кого капитан особенно и отдельно терпеть не мог, так это журналистов. Все ведь брешут, собаки, ну, хоть бы одно слово правды кто для приличия написал! Так и одного слова не добьешься!..
– Анна Иосифовна, – сказал Алекс и улыбнулся телефону летящей, славной улыбкой, преобразившей все лицо. Капитан смотрел во все глаза. – Добрый день. Я прошу меня извинить, но обстоятельства складываются таким образом, что я сегодня решительно не смогу приехать к вам...
Он слез с подоконника и пошел в глубину коридора. Солнце, светившее ему в спину, золотило кудри и локоны, делало его похожим на пророка, уходящего в пустыню, из кино про Христа. Капитан однажды такое видел, и ему не понравилось – скучно больно.
– Так что ж мы делать-то будем? – спросил капитан, когда голос писателя затих где-то далеко-далеко.
– А что нам нужно делать? – не поняла Поливанова.
– Убийцу искать, – Мишаков вздохнул. – Адресочки тети и племянника имеются? А также супруги покойного?.. И этого Гудкова?
– Телефоны могу дать, – отозвалась писательница. – Только номера Артема у меня нет, конечно.
Странная штука. Она на самом деле старалась помочь, и это тоже не укладывалось в картину. Ей бы ломаться на манер этого Шан-Гирея, глаза заводить да ногой качать, а она – ничего подобного! Про него-то нам пока известно мало, а ее-то на самом деле с утра до ночи по телевизору показывают! То она готовит, то про женское равноправие рассуждает, то бюрократов клеймит, то на машине по полигону гоняет.
И простая такая! За простоту и за кофе – так бы и пил до вечера, до того хорош! – капитан Мишаков простил ей даже гренадерский рост.
Высоких женщин он не любил. Женщина должна быть маленькая, изящная, вся точеная, как песочные часы, голосок нежный, глазки голубые, губки бантиком, и чтоб непременно блондиночка!..
Чтоб отвязаться от ненужных мыслей о блондинках, капитан, сильно налегая на ручку, записал телефоны, а потом заявил Мане, что главным подозреваемым все равно остается Александр Павлович Шан-Гирей, потому как именно он вчера затеял с покойным ссору!
Просто так заявил, чтоб посмотреть, какая будет реакция.
Фу-ты ну-ты!.. Никакой реакции.
Мария Поливанова быстро разлила по крохотным чашкам еще одну порцию огненного кофе, достала из холодильника воду, села напротив капитана и подперла щеку рукой.
– Алекс никого не убивал, это ежу ясно, – сказала она живо. – Они с Дэном вернулись, накатили как следует и разошлись. То есть Дэна Ольга увела, ну, журналистка, его тетка, а я Алекса спать уложила. Таис вообще на ногах не стояла, и я ей в гостевой спальне постелила, сидела с ней долго, а потом еще няньке звонила!
– Какой няньке? – не понял капитан. – Вы няньку к ней приставили?!
– У них с Анатолем девочка шести лет. Я звонила няне, чтоб та осталась с ней ночевать. На Анатоля никакой надежды нет. Он... плохой отец.
– Ну, плохой или хороший, а вчера он по-любому с девочкой сидеть не мог! Его вчера убили, – напомнил капитан.
Ему казалось подозрительным, что никто в этом доме не переживает. Не переживает, не печалится, горьких слез не льет. А положено – хотя бы даже для порядка!.. И хозяйка сама рассказывала, что знает убитого, считай, с пеленок! Какой-никакой, а человек все же. И помер он не от старости и не в своей постели, убили его, да еще прямо тут, под носом, в двух шагах от них! Хотя бы элементарное человеческое сочувствие положено иметь? Положено!.. И ведь нету никакого сочувствия! Цинизм и любопытство, а у чучмека длинноволосого еще и раздражение – некстати ему убийство пришлось, возись теперь с капитаном, выслушивай его, на вопросы отвечай, а неохота! Охота кофеек попивать, по телефону любезничать, за толстыми глухими стенами прохлаждаться, чего лучше!..
– Тут ведь, понимаете, в чем сложность... – подумав, начала Поливанова, – наши, то есть Алекс с Дэном, в машину Анатоля затолкали и велели водителю прямо в Малаховку рулить и нигде не останавливаться, чего бы там клиент ни требовал! Но ведь он как-то вернулся! Убили-то его в нашем подъезде!
– Это точно.
– А он мало того, что был сильно пьян, так еще...
– Кровил маленько? – подсказал капитан со всем возможным ехидством, когда она запнулась.
– Точно, – согласилась писательница совершенно хладнокровно. – Он, когда падал, об угол этажерки стукнулся, бровь рассек. Я потом паркет еле оттерла. Кто бы его в таком виде из загорода в Москву повез?! Да еще ночью?!
– Ну, кто его вез, мы выясним, – пообещал капитан. – А вас на всякий случай хочу предупредить, чтоб из города не уезжали.
– И подъезд у нас запирается, – продолжала Маня как ни в чем не бывало, словно капитан и не предупреждал ее ни о чем «на всякий случай». – На ключ запирается! У нас у всех ключи. Не какая-то там магнитная фигня!
Ознакомительная версия.
