Фини посмотрел на Еву.
Кэллендер, в ярко-красных облегающих брючках и желтой рубашке, которая выгодно подчеркивала все ее выпуклости, нервно поерзала на стуле.
– Шульц Джейкоб, двадцать четыре года. Холост. Охотно пошел на контакт, однако хотя и не был в невменяемом состоянии, тем не менее находился под действием алкоголя. Шульц был уверен, что полученные им кадры, которые он воспроизвел для меня в своем доме, – это розыгрыш кого-то из друзей. Я не стала его разубеждать.
С этими словами она снова поерзала на стуле, и черные локоны, будто атомный гриб, колыхнулись вокруг ее головы.
– Он был пьян, лейтенант. Нужно изрядно набраться, чтобы решить, будто кровавое зрелище на его линке – это чей-то черный юмор.
– Хотелось бы взглянуть.
Кэллендер кивнула и встала с места:
– Мы сделали копию. Сам линк запечатан и внесен в список вещдоков.
С этими словами она подошла к компьютеру и вставила в него диск.
– Вывести на экран, лейтенант?
– Да, на экран.
– Жертва на экране – это Лэнс Эбрамс, двадцать четыре года. Он у нас числился под номером двадцать девять.
Кэллендер отступила от экрана, на котором появилось молодое симпатичное лицо, чтобы присутствующие в зале смогли познакомиться с содержанием линка.
– Эй, Джейк, как дела?
– Отходняк. Думал, займет полдня, а он, сука, растянулся на полтора. А вот внутрь лилось без проблем.
– Это точно. Я тут тоже зашел пропустить пару стаканчиков. Кроме того, у меня встреча с одной блондинкой. Ну, ты помнишь, я тебе о ней рассказывал.
– Это которая с большими сиськами? Если будет невмоготу, дрочи.
– Ты лучше меня слушай. У нее есть подружка. Как тебе это? В общем, мы с ней наведались в парочку клубов, хавчик был очень даже приличный. Кстати, она поругалась со своим дружком. В общем, телочка самый сок. Пора брать.
После этих слов послышался долгий булькающий звук. Не иначе как, решила Ева, говорящий решил отправить внутрь очередную порцию пива.
– И ты хочешь, чтобы я приехал к тебе лишь за тем, чтобы ты смог ее трахнуть?
– Говорю тебе, у нее есть подружка.
– А у нее сиськи какие?
Эбрамс поморщился и прижал пальцы к виску:
– Черт, голова болит. Так ты приедешь или нет?
– У меня есть выпивон, «травка», а до получки в кармане ни шиша. Давай лучше привози их ко мне. Обещаю, что оттянемся по полной.
– Придурок! – Симпатичное лицо на глазах превратилось в злобную гримасу. – Гребаный придурок – вот ты кто… Пистон тебе в жопу!
– Ну, мой пистон еще при мне, – спокойно отреагировал его собеседник. – Да и руки у меня не из жопы растут.
– Пошел ты знаешь куда! Сейчас мы привалим к тебе, и тогда я размажу тебя по стенке, урод гребаный.
– Ну-ну, ты и твоя армия ниндзя. Главное, перегони мне фотку этой самой подружки. Хочу заранее посмотреть, встанет у меня на нее или нет. Эй, приятель, а что там у вас за вопли такие? Ты где? В каком-то садо-мазо клубе?
– Они уже здесь!
Позади Эбрамса фонтаном брызнула кровь. Кто-то пробежал мимо. На экране промелькнули похожие на когти хищника руки, и по лицу Эбрамса побежали ручейки крови.
– Они пришли за нами! – истошно выкрикнул парень.
– Эй, кто это там? – В голосе Джейка послышалась озабоченность. Теперь изображение на экране сменило ракурс. По всей видимости, линк был повернут вниз, потому что в кадре мелькали в основном ноги или же туловища тех, кто ползал по полу, то исчезая из кадра, то вновь появляясь. – Эй, приятель, это что за спектакль? Отпадная чернуха! Эй, ты где? Может, я все-таки к тебе прилечу? Эй, Лэнс! Слышишь ты меня? – В кадре возникла женщина, сжимающая обеими руками рану на горле. Джейкоб расхохотался. В следующий миг кто-то зацепился за нее и упал. Сверху тотчас посыпались удары. Кто-то принялся избивать несчастную ножкой стула.
– Черт, вот невезуха. Нужно пойти поссать. Щас вернусь.
С этими словами Джейк отключился, и экран погас.
Фини прочистил горло.
– То же самое записано и на линке жертвы, но в данном случае есть также видеокартинка. Мы соединили несколько других до того момента, как передача была прервана. Нужно еще раз крайне внимательно прослушать аудиоряд. Вдруг удастся выявить ключевые слова или же алгоритмы. Но из того, что у нас есть, эта запись самая информативная. Если хотите, могу показать вам остальные.
– Это может подождать. Подготовьте мне копии обеих. Пока что нам неизвестны две вещи – способ распыления и мотив. Мы также не знаем, живы ли те, кто распылил в баре вещество, и входило ли в планы этих людей остаться в живых.
– Ты хочешь сказать, что это могло быть извращенное самоубийство? – спросил Бакстер.
– Некоторые не любят умирать легко и в одиночку. Впрочем, эта версия в самом конце списка. Лучше вспомните реакцию Шульца. Чернуха, решил он, розыгрыш. Что не мешало ему, однако, с замиранием сердца следить за тем, что творилось на экране. Так кто все-таки за этим стоит? В любом случае готова спорить на что угодно, что они довольно посмеивались и потирали руки. Не исключаю, что им нужен был кто-то конкретный. Но чтобы за десять минут перебить восемь десятков человек? Они явно спешили. Доктор Мира, вы согласны с моим предположением или у вас есть другое мнение?
– Пожалуй, я соглашусь. Убить столько людей за такое короткое время, причем не просто убить, а манипулировать ими, как марионетками. Свои руки им явно пачкать не хотелось.
С этими словами Мира спокойным взором еще раз окинула распечатки.
– Самые обыкновенные люди, – добавила она, – пришедшие после работы в самое обыкновенное место. Преступник или преступники явно вообразили себя Господом Богом, причем богом злобным и мстительным. А еще проницательным, методичным… социопатом. У них наверняка есть подавляемые агрессивные склонности. Думаю, для них это был спектакль, перформанс, как выразился молодой человек. Преступник наблюдает, но не чувствует причастности, а если и чувствует, то лишь поверхностно. Он – или, возможно, она – все планирует и продумывает, но при этом любит рисковать. Возможно, он завидует людям, которые приходят в бар, чтобы пообщаться друг с другом после рабочего дня. Не исключаю, что у него имелась конкретная мишень или же он затаил обиду на весь бар как на место встреч.
– Он наверняка знаком с тамошними порядками и в курсе, что вечером бывает «счастливый час».
– Верно, – согласилась Мира и положила ногу на ногу. – Он явно оказался там не впервые и не случайно. Если, конечно, – повторяю, вероятность этого ничтожно мала – это не был некий извращенный метод свести счеты с жизнью. Если так, то ему не откажешь в самообладании. Он наверняка оттуда ушел. Не мог же он остаться и наблюдать за тем, что случилось по его вине. Чего он достиг… Впрочем, этого невозможно не увидеть. Думаю, он с рвением религиозного фанатика будет отслеживать сообщения в прессе. И наверняка попробует каким-то боком вписаться в эту историю. Ему захочется ощутить причастность, нет, не к жертвам, а к власти над ними.
– И повторит этот кошмар он еще раз.
– Да, причем в более крупных масштабах. Попробует охватить, если можно так выразиться, больше людей. У него наверняка есть нечто вроде подпольной лаборатории, где он готовит отраву, свое жуткое зелье. Не удивлюсь, если он ее заранее на ком-то протестировал. Например, на лабораторных животных. Проводи он опыты на людях, мы бы уже наверняка о них знали. Так что это, по всей видимости, его первый крупный эксперимент на них.
– Здесь вполне могут присутствовать политические мотивы, – предположил Уитни.
– Не исключено, – согласилась доктор Мира. – Тем не менее основной профиль остается тем же, имеем мы дело с одиночкой-социопатом или с организацией. С той разницей, что во втором случае они наверняка заявят о причастности к содеянному. Таким обычно необходимо внимание, а также платформа для трансляции идеи, в которую они свято верят. Однако то, что с момента преступления прошло уже несколько часов и никто не взял на себя ответственность, существенно снижает вероятность второго сценария. Чем дольше молчит преступник, тем выше вероятность, что мы имеем дело с одиночкой. Либо с крайне малочисленной группой, не имеющей конкретных политических целей.
Доктор Мира еще раз внимательно посмотрела на доску с распечатками.
– Он сделал мощное заявление. Это публичное место, открытое для людей, для свиданий и встреч. И он убивает их с расстояния. Ему нет необходимости это видеть, чувствовать, осязать.
– Он лучше, чем они, – предположила Ева.
– Да, основной состав его жертв – это «белые воротнички». Менеджеры, сисадмины, личные секретари. Короче, «офисный планктон». Он работает или вместе с ними, или на них. Он их знает. По всей видимости, он работал или до сих пор работает где-то поблизости, в этом же районе. В том самом, который каждый вечер поставляет в бар посетителей, или же работает или работал в этом баре. Возможно, его уволили или обошли при повышении.
