Госсекретарь многозначительно пожал плечами.
— Как и с мостом, из этого не делали тайны. С другой стороны, по таким поводам мы редко делаем официальные заявления. Подобные мероприятия слишком обыденны. Сомневаюсь, обратила ли пресса на это внимание и поместила ли хоть какое-то сообщение. В конце концов, мы уже переселили во внутренние штаты множество народу из Индонезии, да и несколько групп японцев, тоже в район Амазонки. Для нас в этом нет ничего необычного. — Он ненадолго задумался. — Но мы выпускаем ежемесячный бюллетень, в котором публикуем наши достижения для всех интересующихся. Его распределяют по библиотекам, посольствам и разным учреждениям. Я не уверен, комиссар, но, возможно, даже вы получаете несколько экземпляров, — сухо добавил он.
— Вполне возможно, — да Силва ухмыльнулся. — В последнее время я едва успеваю просматривать почту. Во всяком случае, мы сделаем все возможное, сеньор.
Госсекретарь встал и обошел вокруг своего письменного стола. Да Силва тоже поднялся. Госсекретарь положил руку ему на плечо.
— Уверен, вы постараетесь. И надеюсь, не станете тянуть. Если чем-то сможет помочь наше Министерство, сообщите.
— Да, сеньор, — да Силва улыбнулся и пошел к дверям. — Кое-что вы могли бы для меня сделать, сеньор. Пожелать мне удачи.
На лице госсекретаря не дрогнул ни один мускул.
— Я уже говорил, что не надеюсь на счастливые случаи, комиссар. Однако не хочу сказать, что я их недооцениваю. Удача всегда на стороне того, кто её добивается, — и он сухо добавил: — Уверен, что и вам перепадет.
Ты хочешь сказать, что я должен сделать все возможное, чтобы её добиться, — думал да Силва, глядя в проницательные, глубоко посаженные глаза. — Иначе переведут меня в какую-нибудь глухомань, где лишь змеи да аллигаторы желают друг другу доброй ночи.
— Да, сеньор, — невозмутимо кивнул он, открывая дверь.
Аэропорт «Сантос Дюмон», зеленым клином врезающийся в голубые воды бухты Гуанабара, являл воздушным путешественникам зрелище неповторимой красоты. С одной стороны на переднем плане, — крутые склоны Сахарной Головы, с другой — крошечные белые домики Нитеро и входящие в гавань океанские пароходы, оставляющие за собой длинные кильватерные следы. Помимо своих красот, «Сантос Дюмон» славился как самый легкодоступный аэропорт в мире — до него можно было добраться за пять минут.
Однако комиссара да Силва эти достоинства не интересовали. Красот хватало и в других местах, а что касается легкодоступности, будь его воля, он строил бы аэропорты не ближе десяти тысяч миль от крупных городов и запретил бы доступ в них под страхом смертной казни. Для да Силва единственным достоинством аэропорта было то, что в его ресторане можно было снять пиджак, развязать галстук и от души поесть — несмотря на случайные шквалы, сметавшие со столов скатерти, а иногда и тарелки, когда какой-нибудь самолет на взлетной полосе под открытыми окнами включал форсаж.
Он поднялся по широкой лестнице в главный зал и нахмурился, размышляя о разговоре с государственным секретарем. Предстояла большая работа, хотя, откровенно говоря, едва ли был какой-то шанс найти ответ на все эти простейшие вопросы: кто доставил себе хлопоты забраться вглубь джунглей, чтобы взорвать мост, который никуда не вел? И, если до конца цитировать госсекретаря, почему? Он вздохнул, медленно и тяжело ступая по лестнице. Может быть, у Вильсона появится какая-то идея, если рассказать ему всю историю? Вильсон был человеком весьма острого ума и мог оказаться очень полезным помощником, если бы удалось отвлечь его от новоявленной подруги.
С верхней ступени он окинул взглядом зал и удивленно приподнял густые брови. Вместо того, чтобы сидеть за столом в обеденном зале, Вильсон примостился на табурете в овальном баре, угрюмо уставившись в рюмку с коньяком. Да Силва подошел к нему и облокотился на стойку. Вильсон на мгновение вскинул голову, но потом снова уперся взглядом в рюмку.
— Привет, Зе.
Прежде чем ответить другу, да Силва бросил взгляд в обеденный зал.
— Почему здесь, в баре? Лучше занять столик, пока есть свободные.
— Я не голоден, — Вильсон, очевидно, пришел к заключению, что уже достаточно долго рассматривает свой напиток и настало время что-то предпринять. Он поднес рюмку к губам, торопливо опустошил её, схватил бутылку и внезапно замер. Похоже, он вспомнил о долге дружбы и поднял голову.
— Хочешь?
— 1942 год, — сказал да Силва, садясь на соседний табурет. — Август, если точнее.
— 1942 год?
— Тогда я последний раз отказался от выпивки, — объяснил да Силва и щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание бармена. Проследив, как Вильсон разливает, он поднял рюмку и сочувственно взглянул на друга.
— Не хочешь поделиться?
— А вот делиться совершенно нечем, — огорченно сообщил Вильсон, но тут же сам себя опроверг. — И слабоумный бармен, и идиот портье не знали, за каким мужчиной последовала Джилл… Я прождал в фойе её возвращения чуть не целый год…
— Ну, скажем, полчаса? — уточнил да Силва.
— Почти сорок пять минут. К этому времени мне пришла в голову блестящая идея вернуться к «Марио», ведь она может попытаться найти меня там…
— Если она запомнила название? Или твое имя, если уж на то пошло?
Вильсон сделал вид, что не слышит. Видимо, решил не расстраиваться ещё больше.
— Во всяком случае, у «Марио» для меня никаких известий не оказалось. И я отправился назад, к отелю.
Да Силва ухмыльнулся.
— Знай я вчера вечером, что ты караулишь на пляже, снял бы оттуда патрульного и нашел ему занятие получше.
Вильсон не обратил внимания на колкость.
— В отеле мне сказали, что она вернулась и легла спать, категорически запретив себя беспокоить. И никаких звонков. Портье утверждал, что она устала. — Он поднял голову. — Я едва не угодил в полицию, потому что хотел взломать её дверь, чтобы удостовериться, что она действительно там. Сначала пришлось бы разделаться с портье, разумеется…
— Но вовремя одумался?
— Да, — скромно признался Вильсон.
— Ну, слава Богу! — пылко воскликнул да Силва. — Иначе пришлось бы будить меня среди ночи, чтобы тебя выручать. — Он отпил глоток и отставил рюмку. — А дальше?
Вильсон пожал плечами.
— Дальше? Потом я поехал домой. Сегодня чуть свет я опять ей звонил. Но она уже встала, позавтракала и ушла. В восемь утра! — В его голосе слышалась горечь. — Ты можешь себе представить?
— Элементарно, — кивнул да Силва. — Она страдает бессонницей. Или не хотела упустить утренние газеты. Или в её номере хотели сделать приборку, а она не желала при этом присутствовать. Или…
— Очень смешно!
— Ну, да, — продолжал да Силва — я согласен, у вас, как у всякой пары влюбленных, появились затруднения, мешающие вам встретиться. Испытывай я подобное чувство, что было бы легче для тебя, я бы сказал, что путь истинной любви редко бывает гладким. Но, — поспешно добавил он, перехватив взгляд Вильсона, — обещаю, этого никогда не будет.
Насмешливое выражение сползло с его лица, как будто что-то пришло ему в голову.
— Однако я хочу тебе сказать, что собираюсь сделать. Говорят, лучший способ отвлечь человека от его проблем — это поставить перед ним другие. И у меня есть для тебя великолепный экземпляр.
Вильсон подозрительно покосился на него. Да Силва покачал головой.
— Серьезно. Вчера вечером ты хотел узнать, что я целую неделю делал в глухомани. Слушай, я веду одно дело, и ты, похоже, сможешь мне помочь.
Он на мгновение умолк, приводя в порядок мысли. Вильсон терпеливо ждал.
— В тех местах есть — или, вернее, был — мост через реку Аква Бранка. Река в точности соответствует своему названию. Белая вода — быстрое течение. Во всяком случае, этот мост вел из ниоткуда в никуда; он был построен из стали и бетона в джунглях, за миллион миль отсюда. Наше правительство собирается поселить в том районе японских иммигрантов, к мосту предполагалось проложить дорогу — сначала в виде просеки в лесу, позднее даже превратить её в автотрассу до Санта Изабель, а оттуда через реку к Паране.
Он поднял глаза на Вильсона.
— Если оставить в покое гипотезу, что кто-то хочет помешать переселенцам, можешь назвать разумную причину кому-то прилетать туда иначе просто не добраться — прихватив с собой динамит, заложить его в опоры моста и все взорвать? И при этом ещё убить человека?
Он подождал немного и повторил:
— Ну? Можешь назвать хоть одну разумную причину?
— Да, — без всякого выражения буркнул Вильсон. — И даже очень хорошую. То есть просто превосходную причину, почему я смог бы это сделать.
Глаза да Силвы сверкнули; он так и знал, что американский друг поможет. Комиссар заинтересованно подался вперед.
— И какова она?
