— У тебя есть что-нибудь, с чем я могу поработать, Пити?
— Ничего. Большой зверь из Нью-Йорка все еще здесь. Рано или поздно эти ребята сядут тебе на хвост, и скорее рано.
— Да…
Они помолчали немного. Потом Сэм сказал:
— Пити, если узнаешь что о Джимми, о чем угодно, ты сможешь найти меня в…
— Сэм, — перебил его Пити, — я не хочу знать, где ты. Нам сообщили, что в Чикаго никто из вас не появился, и это все, что мне нужно знать. Если мы получим какие-то сведения о Джимми, я скажу Элли, так что звони мне домой.
— Ладно. Хорошо. Я у тебя в долгу, Пити, в большом.
Сэм поселился в «Метрополитене» — в этом отеле он останавливался, когда был здесь на семинаре полицейских вертолетчиков, много лет назад, еще до встречи с Мэгги. Или как ее звали на самом деле?
Он достал из бумажника оставленную ею записку, взглянул на знакомый почерк, словно подшучивающий над ним: «Я люблю тебя, Сэм».
Кто она, женщина, написавшая эти слова?
Он смял записку, швырнул ее в корзинку для мусора и промахнулся. И вспомнил Джимми, как тот забрасывал мяч в детскую баскетбольную корзину на заднем дворе. Выражение, появившееся на лице сына, когда мяч впервые гладко лег в нее, Сэм не забудет никогда.
Сэм поднял записку, разгладил ее и аккуратно уложил в бумажник. Потом взял с тумбочки у кровати фотографию.
Перевернув ее, Сэм еще раз прочитал надпись: «БЫСТРОФОТО 322». Без особой надежды он набрал номер справочной и сильно удивился, получив номер нью-йоркского офиса.
— Мне нужно узнать, где напечатали снимок номер 322, — сказал Сэм ответившей на его звонок женщине.
— Я сейчас переведу разговор, — прозвенел в его ухе голос. — Не кладите трубку, пожалуйста.
Последовал треп о великих достоинствах продуктов и услуг «БЫСТРОФОТО», милосердно прерванный наконец еще одним женским голосом. Сэм повторил вопрос.
— Триста двадцать два? Эта серия номеров не используется уже несколько лет.
— Да, но где находилось фотоателье, когда эта серия использовалась?
— Где-то в Нью-Йорке.
— А поточнее?
— У меня такой информации нет. Простите.
Сэм положил трубку. Потом подобрал с кровати ветровку, влез в нее. Выглядела она так, точно он в ней и спал, но хотя бы скрывала «ЗИГ» на ремне. Если повезет, все будет нормально, нужно только не делать глупостей вроде перехода улицы в неположенном месте. Он находился в лабиринте — начала не видно, конца тоже.
Мэгги сидела на краю жесткой, узкой кровати и смотрела в окно. Старалась изгнать из своих мыслей Сэма. Ждала. Впереди — целый день, много часов, и ни в один из них она не сможет позволить себе думать о Джимми.
Стук в дверь напугал ее — должно быть, она задремала.
— Миссус, перекусить не хотите?
Дверь отворилась. За ней стояла миссис Гротка.
— Я картофельный суп сварить. С хорошим мясом.
Мэгги смотрела на нее. Сдаваться миссис Гротка явно не собиралась. Мэгги выдавила улыбку, кивнула:
— Хорошо. Спасибо.
Все это время она ничего толком не ела, а ей нужно поддерживать силы, ради Джимми. Она взяла с кровати рюкзачок.
В кухне миссис Гротка налила суп в чашку, поставила ее перед Мэгги, пододвинула корзинку теплого, с хрустящей корочкой хлеба.
— В кофейнике свежий кофе.
И вышла.
Мэгги съела, не чувствуя вкуса, несколько ложек супа, потом потянулась к пристроенной на стуле кипе старых газет. Нью-йоркские, недельной давности, новости. Глаза скользнули по одной из фотографий: мэр на ежегодном обеде Лиги сыновей Сицилии. По одну сторону от мэра кардинал Маттерини, по другую — отец. Но это же невозможно!
Вглядевшись в фотографию, Мэгги поняла, что это ее брат Пол. Паоло. Постаревший, погрузневший и очень похожий на отца. В подписи под снимком он был назван Полом Беллами. За этой группой смутно различалась фигура отца Патрелли.
Мэгги сидела, замерев, и, кажется, даже не дышала. Почему они не взялись за Пола? Почему выбрали ее? И зачем им Джимми?
Полу она позвонить не могла: никакой Мэгги Кейди ее брат не знал, а Андреа была официально мертва.
«Requiescat in расе, — с горечью подумала она. — Да почиет в мире». Как будто это когда-либо было возможным. Тоска по Сэму, по звуку его голоса, по обнимающим ее рукам, по единственному миру, какой она знала за последние шесть лет, сжала ей сердце, и без того истерзанное неотвязной мыслью о Джимми. Она подошла к старомодному черному телефону, стоявшему на кухонном столе, и набрала номер. Трубку сняли после третьего гудка.
— Элли, — быстро сказала Мэгги, — это я. Не спрашивай ни о чем. Как Сэм?
— Ох, милая, — ответила Элли. — Я не знаю. Его здесь нет.
— Он полетел за мной в Чикаго?
— Тамошняя полиция сообщила, что ни ты, ни он у них не появились. Никто не знает, где он, милая.
Мэгги поняла по голосу, что Элли осторожничает.
— Насчет Джимми кто-нибудь звонил?
— Нет-нет. Ничего не слышно. Но, знаешь, милая, ФБР считает, что Сэм убил здесь трех человек.
Мэгги вцепилась в край стола и еле вымолвила:
— Элли, нет. Только не Сэм. Он не мог этого сделать.
Сэм, прорезав толпу на Лексингтон-авеню и миновав банк на углу, повернул на Пятидесятой улице на запад, в сторону Пятой авеню. По пути он зашел в следующий попавшийся ему банк и встал, отвернув лицо от камеры наблюдения, в очередь, из которой клиенты расходились по окошкам кассиров.
Скоро один из них поманил Сэма, и тот подошел к окошку.
— Я хочу снять пять тысяч с моего счета в Новом Орлеане.
Он заполнил и передал в окошко чек, банковскую карточку, водительское удостоверение.
— Этот счет не в нашем банке, так что, мистер Кейди, подождите, пожалуйста. — И кассир, взяв чек, удалился.
Ждать пришлось целую вечность. Сэм понимал, что рискует. Федералы могли ожидать, что он оставит бумажный след, но лучше рискнуть один раз и получить достаточно наличных, чем оставлять следы каждый день, пользуясь кредиткой.
Кассир вернулся к окошку:
— Какими купюрами вы хотели бы получить эту сумму, мистер Кейди?
— Сорок пять сотен в конверте, бумажками по сто долларов. Четыре сотни купюрами по пятьдесят долларов и сотню двадцатками.
Принимая деньги, Сэм с облегчением увидел, что рука его не дрожит. Выходя из банка, он кивнул охраннику.
Вскоре он уже поднимался по ступеням Нью-Йоркской публичной библиотеки. Объяснил библиотекарше, что ему требуется, и та направила его в сотый зал. Все было микрофильмировано, и Сэм начал с Манхэттена, двигаясь во времени вспять, — удача ожидала его в 1995 году. Кабинка «БЫСТРОФОТО» за номером 322 стояла тогда в супермаркете «Эй-энд-пи» на Пайк-стрит. Он сверился с картой города, которую прихватил из отеля, — Пайк-стрит находилась в Нижнем Ист-Сайде. По крайней мере есть с чего начать.
До Нижнего Ист-Сайда Сэм доехал на такси. Возле Манхэттенского моста улицы узкие, без деревьев, замусоренные. Вместо «Эй-энд-пи» теперь китайский супермаркет. Повсюду вывески и надписи на испанском, китайском, корейском и русском.
Сэм свернул на Бродвей, зашел в первый попавшийся магазинчик и показал фотографию женщине у кассы:
— Вы не знаете этого человека?
Он ткнул пальцем в священника. Женщина не ответила. Сэм повторил вопрос, женщина покачала головой:
— Нет.
Сэм прочесал окрестности: Кэнэл-стрит, Хестер, Грэнд, Делэнси, улицы под Уильямсбургским мостом, он заходил в маленькие магазинчики, расположенные в обветшалых многоквартирных домах, совал фотографию под нос прохожим, получая все тот же ответ на разных языках.
В семь тридцать он решил, что с него хватит, пора вернуться в отель, позвонить в Новый Орлеан, узнать, что нового. В этих местах после наступления темноты лучше не гулять. Но он все же вернулся на Хьюстон-стрит и, поднимая воротник ветровки, чтобы защититься от холода и сырости, встретился глазами с мальчишкой лет десяти, маячившим у подъезда.
— Привет. — Сэм достал снимок, показал его мальчишке. — Я ищу этих людей. Ты их не знаешь?
— Я с копами не разговариваю.
— Я не коп. Частный детектив. Эта церковь не в ваших краях? Мальчишка вгляделся в фотографию:
— Ага. Mi madre в нее ходит. Это на Ривингтон.
Сэм поднял руку, чтобы стереть влагу с лица мальчика, но тот отпрянул, словно ожидая удара. Волна грусти накатила на Сэма, он порылся в кармане и вытащил двадцать долларов:
— Иди домой, к маме. Там безопаснее.
Мальчишка сунул деньги в карман и улыбнулся ему:
— Зато на улице деньги дают.
Мэгги лежала на кровати, глядя в потолок, прислушиваясь к ударам своего сердца, которое, казалось, повторяло два слова: «Джимми, Сэм». Время тянулось бесконечно.
Наконец послышался стук в дверь и голос Бобби:
— Андреа, ты не спишь?
Мэгги соскочила с кровати, побежала открывать дверь:
