Артур Крупенин - Ave Caesar! (Дело о римской монете)

Ознакомительная версия.

– Но при чем здесь вечеринка? – робко поинтересовался мужской голос из первых рядов.

Глебу пришлось перейти к круговой обороне.

– Ну как же. Каррская битва, как известно, закончилась после заката. Стыдно не помнить…

Девушка с «камчатки» снова попыталась перехватить инициативу:

– Глеб Григорьевич, но это как-то все очень отдалено от нас и по времени, и по расстоянию. Неужели у историка вашего уровня не найдется примера получше?

Тут Глеб и сам почувствовал себя Крассом, безнадежно проигрывающим битву злым парфянам. Он предпринял обходной маневр:

– Ладно, как скажете. Не будем ходить за примером так далеко – заглянем в анналы истории нашего собственного отечества.

– Давайте! – поддакнула дерзкая девчонка.

Впрочем, Глеб Стольцев уже обрел утраченное было на мгновение самообладание и чувство юмора.

– Вспомним печальный тысяча двести двадцать третий год и битву на реке Калке. Басурмане обложили русский стан. Три дня храбро бились наши витязи, после чего начались переговоры. По преданию, татары пообещали русским князьям, что не прольют ни капли их крови, если те сложат оружие, и даже пригласили князей на совместную трапезу. Чем не вечеринка?

Услышав одобрительный гул и выдержав выверенную паузу, которой позавидовал бы сам Качалов, он продолжил:

– Однако что же случилось, когда русские, сложив оружие, явились, как и было условлено? Татары схватили наших витязей, связали, положили на землю, покрыли настилом и уселись сверху пировать. И веселились несколько дней кряду, пока все пленники не задохнулись! Причем формально татары даже сдержали обещание: они действительно не пролили ни капли княжьей крови.

Аудитория отозвалась скорбным вздохом. Но студентка не сдавалась:

– И какой же я должна сделать вывод из этого… э-э… исторического прецедента?

Стольцев снова выдержал назидательную паузу.

– На чужую территорию – только с оружием или надежной защитой!

В ответ девушка украдкой продемонстрировала подружке раскрытую сумочку, на дне которой обнаружился презерватив, судя по состоянию упаковки, проболтавшийся там невостребованным не один месяц и служивший скорее символом самоутверждения, нежели реальной необходимостью. Подружка расхохоталась, вызвав цепную реакцию аудитории. Глеб не знал истинной причины веселья и снова был вынужден проявить чудеса хладнокровия.

– Отсюда мораль: никаких вечеринок с незнакомцами! Исторический опыт говорит нам, что принимающая сторона может коварно нарушить взятые на себя обязательства.

– И что же нам остается?

Его юная оппонентка упорно продолжала контролировать ситуацию. Глеб с тоской вспомнил, что в Древней Спарте учителя в качестве наказания больно кусали нерадивых учеников за большой палец, и про себя посетовал на отсутствие столь действенного воспитательного приема в арсенале современных преподавателей. Он краем глаза взглянул на часы. До звонка меньше минуты. Нет, последнее слово должно остаться за ним.

– Коллеги, есть смысл остановить выбор на театре, кино или концерте. Там вас никто не удержит против воли, как это сделали вероломные татаро-монголы с русскими князьями. И уж точно в этом случае никто не… э-э… не усядется на вас пировать! Так что, зная историю, всегда гораздо легче сделать правильный выбор, – торжественно закончил свою мысль Глеб.

Неугомонная студентка и ее соседка с чувством переглянулись и вынесли решение хором:

– Вечеринка, однозначно!

Под общий хохот прозвенел звонок. А Глеб подумал, что подобные дуэли педагоги выигрывают далеко не всегда, но даже проиграть нужно уметь достойно. Черт возьми, все же у него прекрасная работа!

Позже, из любопытства расспросив коллег, Стольцев выяснил личность своей оппонентки. Девушку звали Зинаида Беляк. Интересно узнать, что же на самом деле скрывается за этой показной дерзостью и бравадой.

Весь следующий день прошел в томительном ожидании вестей от Лучко, но тот так и не объявился. На вечер была назначена очередная встреча с Бестужевой. За последние дни Глеб то и дело без всякого повода вспоминал Марину. Эта женщина, безусловно, обладала природным магнетизмом.

Ровно в шесть Глеб, надушенный своим лучшим одеколоном, вышел из лифта. Услышав звонок, Марина широко распахнула дверь и пригласила Глеба войти. От обычного сугубо делового вида не осталось и следа. Сегодня Бестужева была одета в облегающее темно-серое платье. Боже мой, а тут есть что облегать! Глеб чуть было даже не присвистнул. Марина была просто восхитительна. Роскошный вечерний туалет дополняли старинного вида серьги и ожерелье, в которых прихотливо сочетались мелкие прозрачные камни двух цветов – белые и зеленые. Самое время сделать комплимент.

– Мне очень нравится ваша… рабочая одежда. Это, видимо, униформа выходного дня?

– Нет, это по случаю дня рождения лучшей подруги, – улыбнулась хозяйка, явно довольная произведенным впечатлением.

Глеб и в самом деле был потрясен. Он даже вспомнил о том, что в Греции некогда проводились так называемые Каллипигийские игры. Участницы этих, наверное, самых захватывающих соревнований в истории состязались между собой в сугубо женских разрядах: идеальный бюст, лучшие ноги, самое красивое лицо и так далее. Собственно, само название этот древнейший конкурс красоты унаследовал от греческого слова καλλίπυγη – «каллипиги», являвшегося по сути комплиментом самой подвижной из женских прелестей, расположенных ниже талии. Стольцев еще раз украдкой посмотрел на мало что оставлявшее воображению коктейльное платье.

«Да, родись Марина двумя с половиной тысячами лет раньше и двумя тысячами километров юго-западнее, имела бы все шансы на победу как минимум в двух номинациях. Нет, пожалуй, даже в трех…», – рассудил Глеб, провожая взглядом хозяйку, отправившуюся на кухню за чаем.

Бестужева вернулась с подносом, уставленным посудой, и прошла в кабинет первой. Глеб проследовал за ней. Он устроился в том же уютном кресле, к которому уже успел привыкнуть за время предыдущих сеансов. Рабочий стол был завален книгами чуть ли не до потолка, поэтому Марина выдвинула стул и села напротив. Она положила ногу на ногу, одернула платье и в довершение для верности прикрылась ноутбуком. Глеб не мог оторвать глаз. Бывает же в мире полная гармония!

Марина украдкой бросила взгляд на часы и приступила к делу, как обычно, сперва поинтересовавшись новостями.

– Ну, что скажете? Вам удается избегать чужих видений?

– Пока лучше всего удается избегать рукопожатий.

– Да уж, не здороваться – дело нехитрое, – с беззлобной иронией сказала Марина.

Затем Бестужева попросила Стольцева описать эмоции, которые он испытывает во время видений. Было слышно, как быстро застучали ее тонкие пальцы по клавишам. При этом Марина не отрывала глаз от пациента. Глеб не без зависти прислушался к этим пулеметным очередям: печатать вслепую, да еще с такой скоростью он так и не научился, хотя и сам был homo scriptor – «человеком пишущим» – и имел за плечами кандидатскую, а также кучу других научных работ, набитых собственноручно, уж не говоря о сотнях страниц пока незаконченной книги.

Глеб попытался описать изменения, происходящие в его ощущениях:

– В самом начале это был страх. Животный страх. А теперь это скорее больше похоже на любопытство.

– Но это же превосходно! Можно считать, что мы добились первых результатов.

Ему отчаянно не хотелось, чтобы их общение строилось исключительно по принципу «врач – пациент». Как бы сделать так, чтобы эта красотка видела в нем не только больного? Женщинам вроде бы нравится, когда мужчина обнажает свои слабости и страхи, а женщинам-психологам, наверное, и подавно. Ну что ж, попробуем не на шутку обнажиться. И он заговорил самым сокрушенным и убитым из всех своих возможных тембров.

– Марина, скажите мне честно, я смогу научиться с этим жить? У меня есть шанс не потерять рассудок?

«Главное тут – не пережать», – сам себя предостерег Глеб.

Бестужева отложила ноутбук и ободряюще улыбнулась.

– Ну-ну, Глеб, поменьше трагизма. Я сделаю все, что смогу. Хотя легкой жизни обещать не стану. Буду с вами откровенной. С точки зрения психологии подобные способности – это палка о двух концах. Как говорится, есть две новости: хорошая и плохая. С какой начать?

– Как водится, с плохой.

– Извольте. Нужно с самого начала понимать, что за свою необычность вам придется регулярно расплачиваться.

– Каким образом?

– Только представьте, сколько всего нелицеприятного вам предстоит узнать о других людях и об их отношении к вам. Об их истинном отношении. И представьте, как неуютно будет окружающим от того, что любые их самые потаенные, самые сокровенные помыслы могут быть для вас совершенно прозрачны. Ну а женщины, Глеб? Подумайте о них.

Ознакомительная версия.