Когда-нибудь? Самое большее через месяц-два меня уже не будет в этом городке. Как только дело об ограблении банка немного заглохнет, я вырою свои сокровища и уеду куда-нибудь подальше.
Я снова посмотрел на Глорию и на ее акварель. Она быстро рисовала. Рисунок уже приобрел нужные очертания. Я, правда, не очень-то разбирался в живописи, но мне нравились ее акварели.
— У вас хорошо получается, — сказал я. — Я был бы очень рад, если бы вы подарили мне один из ваших рисунков.
— Вам этого очень хочется?
— Конечно!
— В таком случае я подарю вам этот пейзаж.
— Почему именно этот?
— Сегодня у меня день рождения, и мне хочется вам что-нибудь подарить…
— Но это не совсем логично. Обычно новорожденный получает подарки, а не дарит сам… — Я взглянул на нее. — Так сегодня и в самом деле день вашего рождения?
Она кивнула и отложила альбом в сторону.
— Давайте-ка перекусим что-нибудь. А рисунок я закончу позднее. Я испекла праздничный пирог. Вот мы его сейчас и попробуем.
Я встал и пошел к машине, чтобы принести корзину с едой. Потом мы расстелили на земле скатерть, достали сэндвичи. Наконец она извлекла и небольшой пирог, покрытый глазурью и маленькими кусочками фруктов.
— Они вместо свечек, — объяснила Глория.
— Сколько же их тут? Двадцать?
— Двадцать один…
— Маловато, — недовольно протянул я.
— Вы что же, хотите, чтобы мне было двадцать пять?
— Да нет… Просто мне уже тридцать…
— Да, совсем уже старик, — с лукавой усмешкой протянула она. — Придется вам отведать моих сэндвичей, чтобы хоть немножко поднабраться сил.
День прошел незаметно. Мы поели, потом она еще поработала над своим рисунком. Поскольку мы забыли свои купальники, выкупаться нам не пришлось, и мы только походили босиком по мелководью. В середине дня Спунки помчался за пробегавшим зайцем и куда-то исчез. Мы не очень-то огорчались из-за этого. Глория была уверена, что он вернется.
А потом незаметно подкрался вечер. Солнце упало к горизонту, поползли длинные тени, начало смеркаться.
— Не думала, что уже так поздно, — сказала Глория. — Надо возвращаться. Я обещала сестре приглядеть вечером за племянницей.
Мы начали собираться и звать Спунки. Но он не показывался. Я даже пробежал сотню ярдов вниз и вверх по реке, но не нашел его. Быстро темнело, и Глория забеспокоилась.
— Может быть, с ним случилось какое-нибудь несчастье?
— Не беспокойтесь, он вернется.
— Он не найдет дорогу домой, тем более ночью.
— Но вам же нельзя здесь задерживаться. Мы его найдем. Садитесь в машину, только дайте мне ваши сандалии.
— Мои сандалии? Зачем?
— Мне нужно что-нибудь из вашей одежды. Поэтому я и решил, что самое тактичное — попросить у вас сандалии. Нужно чем-то привлечь Спунки.
Она протянула мне свои сандалии. Они оказались очень похожими на сандалии, которые носила Долорес Харшоу. Я положил их на то место, где мы перекусывали, и сел в машину.
— Когда я вернусь, Спунки уже будет здесь, — сказал я.
Сестра Глории со своим мужем уже ждали нас на крыльце. Глория объяснила им, почему мы задержались, и ее племянница сразу же расплакалась, услышав, что Спунки потерялся. Робинсон предложил мне свою помощь, но я ответил, что в этом нет необходимости, и уехал один.
К разрушенному мосту я подъехал уже около девяти. Сандалии стояли на том же месте, но Спунки не было. Я положил сандалии в машину: теперь они уже были не нужны.
Мне очень хотелось скорее вернуться назад, чтобы еще раз повидать Глорию и поговорить с ней, но я не мог возвратиться без Спунки.
Я потратил добрых два часа, чтобы найти его. Наконец он подбежал ко мне, жалобно скуля и дрожа, весь перепачканный глиной.
Я устроил его на заднем сиденье и отправился в обратный путь.
Когда я подъехал к дому Глории, огни в нем были уже погашены, и я подумал, что все спят. Но, выйдя из машины, я увидел Глорию. Она стояла перед домом в светлом домашнем платье и ждала меня.
— Вот ваш дружок, — тихо сказал я, осторожно опуская собаку через ограду.
— Вы так долго его искали? Я беспокоилась…
— Пришлось немного поискать.
— Я уже начала бояться, что и вы там заблудились.
— В самом деле?
— Да… И спасибо вам за все. День мы провели чудесно, не правда ли?
— Да, день прошел отлично, и у меня осталось очень мало времени, чтобы поздравить вас с днем рождения.
Я осторожно взял ее лицо в свои руки и поцеловал в губы. Она прильнула ко мне и обвила шею руками. Барьер рухнул, и более прекрасного мгновения я, кажется, еще ни разу в жизни не испытывал.
— Мне пора домой, — сказала она наконец. — До свидания, Гарри. И еще раз спасибо за все.
— Я не хочу, чтобы вы уходили.
— Мы увидимся завтра утром. — Она поцеловала меня и прошептала: — Спокойной ночи!
Я не помню, куда я ездил на своей машине, помню только, что домой я приехал около двух. Я был в таком восторженном состоянии, что не обратил внимания на машину, стоявшую напротив моего дома. Я выключил фары и вышел из машины. В ту же секунду в лицо мне ударил яркий сноп света.
— Мэдокс? — раздался чей-то голос справа от меня.
— Да, это он, — ответил кто-то за меня.
Холодная дрожь пробежала по моему телу. Но тем не менее я сразу же попытался взять себя в руки, чтобы ничем не выдать своего волнения.
— Вы не ошиблись, это действительно я, — сказал я спокойно. — А в чем дело?
— Следуйте за мной! Шериф приказал доставить вас!
— Совершенно ничего не понимаю, — недоумевал я. — Шериф приказал доставить меня к нему? Зачем? Может быть, вы что-нибудь перепутали?
— Вряд ли, — ответил один из полицейских. Они подошли ко мне поближе, и я их узнал. Именно они разговаривали вчера с Гуликом. — Садитесь в машину!
— Я, конечно, подчинюсь приказу шерифа, — произнес я. — Но, может быть, вы мне все-таки скажете, зачем я ему понадобился?
— Вы подозреваетесь в ограблении банка и в поджоге магазина Тейлора, — ответил тот, что был пониже ростом.
— Подозреваюсь в ограблении банка? Вы уверены, что именно я вам нужен? Ведь я работаю продавцом в автопарке мистера Харшоу!
— Нам это хорошо известно, — сказал один из них. — И тем не менее шериф хотел бы с вами побеседовать. Или вы против?
Я пожал плечами.
— Нет, почему же…
Один из полицейских ощупал мои карманы.
— Он не вооружен, Бук, — сказал он другому. Потом повернулся ко мне: — Садитесь в машину, Мэдокс!
— Хорошо… Но прежде мне нужно запереть свою на замок.
— Это сделают и без вас. У вас ключи с собой?
Я протянул ему ключи. Он передал их полицейскому, которого звали Бук, тот пошел к моей машине и отпер багажник. Внимательно осмотрев его, он залез в салон и начал рыться там.
— Где вы задержались так поздно? — спросил меня первый. — Уже два часа ночи. Для такого городка — это очень позднее время, хотя сейчас и лето.
— Просто катался на машине. Сейчас очень жарко, чтобы рано ложиться спать.
— А где именно вы катались?
— Я не смогу вам точно сказать. Просто ездил без определенных целей, куда глаза глядят…
— И все-таки будет лучше, если вы вспомните свой маршрут.
Бук вылез из машины и подошел к нам.
— Что это за женские сандалии? — спросил он. — Там, на заднем сиденье вашей машины?
— Сандалии? — недоуменно спросил я. Лишь мгновение спустя я вспомнил, что забыл отдать их Глории. — Ах да, сандалии… Это сандалии одной моей знакомой.
— Интересно, что это за знакомая, которая оставляет сандалии в машине? Хотя я слышал и о таких, которые и бикини забывают то у одного, то у другого…
— Полегче на поворотах, дружок! — обрезал я его. Потом я рассказал, как мы потеряли собаку и как я ездил ее искать.
— Как зовут эту девушку? — спросил Бук.
— Глория Гарнет.
— Она здешняя?
— Да, это хорошая девушка, — вмешался в разговор третий полицейский, сидевший за рулем. — Я ее знаю.
Наконец мы все уселись в машину и поехали. Нам нужно было проехать около тридцати миль — окружная прокуратура находилась в соседнем городке. За всю дорогу я не произнес ни слова, думая лишь о том, что они могли иметь против меня. Ведь я не оставил никаких следов. Наконец я пришел к выводу, что они просто-напросто хотели меня проверить, поскольку я был новым человеком в городе.
Шериф ждал в большом и душном кабинете. Увидев нас, он сразу же задал вопрос Буку:
— Почему так долго?
— Его не было дома, — ответил тот.
— Где же он был?
— Сказал, что сам не знает. Просто катался на машине по случайным дорогам.
— Так, так, — с недоброй улыбкой процедил шериф. — Значит, сам не знает! Ну, хорошо, вы можете идти! — приказал он полицейскому. — Садитесь, Мэдокс! — обратился он ко мне, беря сигару.
