- Один, - с такой же твердостью сказала Вика. - Если бы он не был один, этот тип поехал бы не к нему, а в другое место. Он катил к глухарю на отшибе - к одному из тех, кто живут одиноко и у кого ни одного лишнего свидетеля не будет. Ему не надо было, чтобы лишние глаза видели и его рану... и то, как он нас закопает.
- А ты уверена, что сможешь выстрелить? - с сомнением спросил Стасик.
Вика покосилась на машину.
- Теперь мне кажется, что смогу. Оказывается, самое главное попробовать один раз. И у нас ведь два пистолета. Если мы оба станем стрелять с близкого расстояния, то кто-то из нас обязательно попадет. А потом мы добьем... - последние слова она произнесла почти шепотом, чутко прислушиваясь к лесным шорохам. Стасик смотрел ей в глаза, в которых зажегся темный и такой влекущий его огонь - и сам начинал верить, что теперь выстрелить и добить раненого будет очень просто. Все шло не так, как он хотел, весь день из его задумок выходила какая-то бледная размазня - а теперь представлялась возможность реабилитировать себя в собственных глазах. И в глазах Вики, что самое важное...
- А тогда... - у него перехватило дыхание, и он стиснул руки Вики повыше локтей. - Мы могли бы не сразу уйти, когда найдем деньги, а попробовать и это... в первый раз.
- Да, - прошептала Вика. - Рядом с трупом... Мне кажется, тогда я переломлю себя, и у нас все получится... И я даже кайф словлю, ты это сделаешь.
Теперь и у Стасика горели глаза.
- Так и будет! - сказал он. - Беру телефон и звоню... Только...
Он обнял Вику и прильнул губами к её губам. Этот их поцелуй сперва получился таким же слюнявым и размякшим - "сопливым", пользуясь грубым школьным жаргоном - как и прежние, и они чуть не пыхтели от напряжения, чтобы у них все стало наконец получаться красиво, "как в кино". Вика обвила руками шею Стасика, чуть склонила голову набок, а Стасик даже высунул кончик языка - скорее, от усердия, чем вспоминая "киношные" уроки - и, в конце концов, они застыли, прижимаясь к губам друг друга и чувствуя, как через губы все больше смешивается их взаимное тепло, становясь общим, как разогревается кровь... Увлеченные, они не заметили, как по дороге неслышно приблизился взрывник, с крупной собакой на поводке. Лишь когда взрывник тихо и насмешливо присвистнул, они отпрянули друг от друга, а Стасик сделал попытку кинуться к сумке, в которой лежал второй пистолет (первый, выроненный Викой, так и покоился на полу салона).
- Не балуй, - сразу предупредил взрывник, доставая из-за пазухи пистолет. - Все равно свою пушку достать не успеешь. А успел бы - я б собаку спустил бы, она бы тебя на клочки подрала, ещё до того, как ты выстрелил. И учтите, в любой момент моего Барса спустить могу, - он заглянул в машину, сокрушенно покачал головой, увидев простреленную голову мужика, упавшую на руль. - Допрыгался, идиот. А вы тоже хороши... взрывник хмыкнул. - Вот времена пошли - ягнята волка слопали. Но кто от волчьего клыка вывернулся, тот от пастушьего ножа не уйдет... Пошли. И учтите - шаг влево, шаг вправо - как попытка побега, прыжок на месте - как бунт. Сразу моего волкодава спущу, эта смерть пострашней, чем от пули, будет... Ну, живо! - прикрикнул он, увидев, что остолбеневшая парочка не шевелится.
Вика и Стасик понуро побрели в ту сторону, в которую взрывник указал пистолетом. Взрывник подхватил на плечо сумку Стасика и пошел следом за ними.
10
- Входите, - сказал взрывник, пропуская тинэйджеров сперва в калитку, потом в дверь дома. - Топайте вон в ту комнату. Садитесь по жердочкам - и сидите тихо.
Стасик и Вика молча сели на два стула возле стола.
- Барс, сидеть!.. - прикрикнул взрывник, и пес послушно уселся в прихожей, у самой двери. Взрывник прошел в комнату. - Сидите, цыплятки? Давайте подумаем, что с вами делать. Но сперва познакомимся. Меня Наум Самсонович зовут, а вас?
- Стасик...
- Вика...
И Стасик, и Вика с трудом шевелили губами.
- Так вот, Стасик и Вика, надо решать, что с вами делать, - задумчиво проговорил взрывник, тоже садясь за стол. - Покойный Жихарь, которого вы так ловко шлепнули, наверняка вез вас сюда, чтобы замочить и от лишних свидетелей избавиться. Но мне вас мочить особого резона нетути... Чего заерзали? - осведомился он, когда Стасик и Вика при этих словах явно оживились. Вопрос был задан самым простым и спокойным тоном, но почему-то прозвучал так, словно взрывник резко прикрикнул на ребят - и они сразу опять затихли и зажались, как будто огретые ударом хлыста. - Я ж не уверен, что вы молчать будете. А где нет уверенности, там, может, лучше подстраховаться. Значит, так. Ступайте вон в ту комнатку. Она без окон, так что улизнуть вам не удастся. И мой пес вас будет стеречь. Удастся дверь вскрыть - от вас только рожки и ножки останутся. Вернусь - подумаю, как с вами быть. Ну, пошли!
Стасик и Вика, не говоря ни слова, поднялись и прошли в указанную комнату. Взрывник захлопнул за ними дверь комнаты и запер дверь на ключ. Потом он, не теряя времени, свистнул пса, и, велев сторожить ему у двери, опять вышел из дома.
Подростки, оказавшиеся в полной тьме, услышали - глухо, сквозь стены как скрипнула калитка.
- Ушел... - выдохнула Вика. - Как ты думаешь, отпустит он нас или нет?
- Не знаю, - хмуро ответил Стасик. - Но, мне кажется, отпустит... Сейчас, я свет включу, я успел заметить, где здесь выключатель.
Он ощупью пробрался по комнате, щелкнул выключателем. Свет был тусклым и слабым - но и он в первое мгновение ослепил ребят.
Комнатка, совсем маленькая, ещё меньше казалась из-за старомодных громоздких предметов, которыми была заставлена: большой пузатый диван, огромный, покрытый вытертым ковриком, сундук вместо прикроватной тумбочки: на этом сундуке стояла большая настольная лампа с разлапистым абажуром видно, эта лампа играла роль ночника, её можно было включать и выключать, не вставая с кровати, в отличие от большого света - и лежали стопки старых газет и журналов. Между стеной и изножьем дивана чудом вместился огромный комод, одна дверца которого не открывалась - диван мешал. Словом, свободного пространства в комнате было очень мало, и оттого возникало ощущение глухой духоты.
- Что-то вроде запасной спальни, да? - спросила Вика, осматривая обстановку. Она включила ночник, в комнате сразу стало теплее и уютней от рыжеватого, приглушенного абажуром, света ночника, отбрасывавшего золотистый круг на сундук и край дивана. - Выключи большой свет, попросила она.
Стасик выключил большой свет, и им сразу стало уютней - насколько они могли вообще уютно чувствовать себя в той ситуации, в которую попали.
- А теперь расскажи мне все, - потребовала Вика. - Откуда взялся этот мужик, и что ты вообще натворил.
- Я не все тебе рассказал... - проговорил Стасик.
- Это я понимаю, - кивнула Вика.
Стасик сел на диван рядом с ней, свесил руки, положив сомкнутые ладони между колен.
- Я с этим мужиком познакомился ночью, когда предварительно осматривал квартиру... Ну, ту, в которой мы были. Я ведь... Я сначала думал, что мне надо умереть. Понимаешь, чувствовал себя обязанным уйти вслед за Катькой. Ну, раз я так её любил, то, значит, теперь и мне на земле места нет. Как-то вот так я это представлял. Я должен был доказать всем, как я её любил, что-то вроде этого. То есть, я хочу сказать, меня бы устроило, чтобы никто не догадывался, что я погиб из-за любви к ней, после всего... После того, как ей попользовались другие. Это бы глупо выглядело, да? Но если б я умер ради нее, то для меня это стало бы доказательством всему свету, что я сумел... Ну, в общем, понятно. Я обследовал дом, обнаружил, что одна из квартир, частью окон глядящая на кладбище, находится как раз в серединке между ещё незаселенных этажей. Ну, словно котлета в гамбургере. И я проник туда ночью... И встретился с этим мужиком. Я не знал, кто он, и что он такое. А он сперва принял меня за одного из тех малолетних воришек, что шарят по незаселенным квартирам и снимают сантехнику, чтобы загнать на толкучке. Вообще-то там и сторожа есть, и все такое, но сторожа тоже мышей не ловят... А он так подумал, потому что застал меня в ванной, где я пробовал воду и очень обрадовался, увидев, что горячая идет. Понимаешь, я сперва думал, что погляжу в бинокль на все похороны, от и до, приблизительно представлю по времени, когда дым из трубы будет... будет Катькой, вот этот миг уловлю... Или дождусь, когда Катькины родители выйдут из крематория и поедут домой. Потом я собирался вскрыть себе вены. А ведь пишут, что лучше всего вскрывать вены в горячей ванне - так наверняка... В общем, мы с этим мужиком разговорились, он меня раскрутил на откровенность. И я ему рассказал о своей любви и обо всем... Он поинтересовался у меня, на какой день и во сколько назначены похороны Катьки, потом сказал: "Что ж, отговаривать тебя не буду, не по мужицки это, отговаривать. Могу лишь попросить, чтобы ты сам передумал. А если не передумаешь, то я готов тебе помочь. В том смысле, что, как ты хочешь, помогу тебе скрыть от всего света причину, по которой ты уходишь из жизни. Есть у меня одна задумка... Но давай потолкуем накануне похорон."
