Лицо девушки рассмотреть мне не удалось - испачкано землёй. Я сел на покрышки и начал составлять протокол осмотра. Поза трупа, одежда… Зрачки, цвет кожных покровов, трупные пятна… Окоченение мышц, зубы целы - Мне была нужна причина смерти - крови ведь нет. От неё зависели наши оперативные действия. Я слушал менторский голос судмедэксперта, не сомневаясь, что причину гибели девушки она до вскрытия не назовёт. И всё-таки спросил:
- Дора Мироновна, смерть ненасильственная?
- Нет, насильственная. Её задушили.
- Э-э… как?
- Скорее всего, руками. Подробности в акте вскрытия.
Оперативников словно подменили. Майор тут же отправил внедорожник в РУВД, видимо, за свободными сыщиками, капитан принялся уже дотошно изучать одежду погибшей, размашисто черкая в блокноте. Да и мне труп девушки глянулся иначе: я увидел и мелкие бусы, и серёжки, и короткую стрижку… Потому что теперь это был «глухарь» - глухое убийство.
Судмедэксперт с помощью капитана потерпевшую раздела, чтобы осмотреть тело. Палладьев несдержанно присвистнул, а Дора Мироновна ахнула:
- Господи!
Я подошёл ближе…
Обе груди и живот чуть ли не в шахматном порядке были покрыты полуовальными красными следами. Или знаками. Словно её тело терзали щипцами. Некоторые овалы покрылись рубиновой корочкой, другие ещё сочились кровью.
- Искусала собака, - тихо предположил капитан.
- Искусало, но другое животное, - не согласилась Дора Мироновна.
- Крысы? - спросил Леденцов.
- У крыс рты поменьше, - объяснила судмедэксперт.
- Но скончалась не от укусов? - спросил я.
- Уже говорила: её задушили.
- Теперь в квартирах держат разных экзотов.
Может её покусала какая-нибудь пиранья, - поделился капитан.
- Её кусал человек, - кончила нашу дискуссию Дора Мироновна.
- Неужели вампир? - предположил майор, не веря в собственные слова.
- Кусают не только ради крови, - усмехнулась Дора Мироновна.
- Это сексуальный маньяк, - решил я.
- Только его нам и не хватало, - вздохнул майор. Предстояла нудная и кропотливая работа. Первым делом следовало определить личность девушки. Хорошо, если поступит заявление об её исчезновении. У нас, в сущности, кроме одежды нет ничего опознающего. Кто она и откуда… Своей тревогой я поделился с Леденцовым.
- Найдём через её мобильник, - заверил майор.
Я ждал фамилию и адрес убитой. Майор обещал к девяти утра съездить к операторам мобильной связи. Но в кабинет заглянула секретарша и щебетнула, что меня вызывает прокурор. Не очередное ли происшествие?!
Прокурор в кабинете был не один. В сидевшей женщине я не сразу узнал директора школы: её голову покрывал опрятный платочек, словно она попала в церковь. Ну да, школа с православным уклоном.
- Сергей Георгиевич, присядьте. Директор школы на вас жалуется…
- Не может быть, - вырвалось у меня удивлённо.
- Претензии, так сказать, педагогического характера!
- Какие же? - не верил я.
Юрий Валентинович не ответил, видимо, предоставляя эту возможность директрисе. Да и я захотел услышать её голос. Мне показалось, что заговорила она с неохотой:
- Сергей Георгиевич, вы нервируете педагогический коллектив.
- Каким же образом?
- Допрашиваете учеников…
- Нет, я лишь с некоторыми побеседовал. Не писал протоколов и не вызывал в прокуратуру.
- Капитан милиции на глазах ребят выспрашивал преподавателя физкультуры…
- Неужели этот бугай расстроился? - не утерпел я.
- Сергей Георгиевич! - прокурор сокрушённо покачал головой.
- Извините.
- Вы посещаете Тамару Леонидовну, не обращая внимания на её душевное состояние…
- Госпожа директриса, как мне разобраться в этом пикнике без её показаний?
- В конце концов, вы на глазах всей школы устроили драку с родителем.
- Я лишь оборонялся.
Видимо, исчерпав заготовленные претензии, она добавила как бы от себя лично:
- Вы строите из себя Шерлока Холмса.
- Вы ведь тоже строите…
- Кого я строю?
- Директора школы.
- Я и есть директор школы!
Мне бы ответить ей в унисон «А я и есть Шерлок Холмс». Удержало недовольное лицо прокурора. Недовольное, разумеется, мною, потому что есть неписаный закон: в любой ситуации работник прокуратуры обязан быть невозмутимым.
- Господа и… товарищи, говорим по делу, - успокоил нас Юрий Валентинович, добавив слово «товарищи», зная, что обращение «господа» я не люблю.
Наверное, от белого платка лицо директрисы казалось матовым. Даже стёкла её очков замутились белизной. Но теперь, после нашего разговора, в щеках нашлась краска, Да и очки вроде бы порозовели. А я никак не мог взять в толк цель её прихода и нелепый характер обвинений. Она вдруг их объяснила:
- Сергей Георгиевич, своей деятельностью вы бросаете тень на школу.
- Вера Карловна, допустим, тень на школу бросает преступник, - заступился за меня прокурор.
- Юрий Валентинович, вы не представляете, как трудно сейчас воспитывать детей. Меняются требования, системы…
- Надо воспитывать не по системам, - не удержался
- А как? - спросила директриса с долей сарказма.
- Трудом.
Она так скривилась, что очки заметно полезли на лоб. Или у неё такая улыбка? Если и улыбка, то её исказило презрение к моей мысли о труде. Добавила и словесно:
- Вы забыли, в какое время живёте. В девятом классе двадцать восемь учеников, и каждый день ребят встречают двадцать восемь автомобилей. Ни одного «жигулёнка», лишь «БМВ», «мерседесы» и «тойоты». Некоторые с водителями. Эти дети учатся жить современно и красиво.
- Кого же из них готовят?
- Мы воспитываем интеллектуальную элиту.
- Теперь понятно, почему я вторую неделю не могу дождаться водопроводчика.
Прокурор моей полемики не одобрял, видимо, считая, что лезу не в своё дело. Но воспитание - дело всех. И я имел на это моральное право: трудное детство, вырастил дочь, занимался криминальными подростками, прочёл не одну книгу по педагогике… И тут же вспомнил:
- Вера Карловна, а вот Макаренко…
- Макаренко теперь не в формате, - перебила она.
- Да, умные люди всегда выпадают.
- Откуда выпадают?
- Из формата. Прокурор взглядом указывал мне на дверь, чтобы я увёл директрису. Но у меня был к ней вопрос, с которые я намеревался посетить школу и опросить всех преподавателей. Теперь уж не пойду:
- Вера Карловна, что скажете о физике?
- Отменный педагог.
- Я имею в виду моральные качества…
- Сергей Георгиевич, не забывайте, что школа православная. Аморальных не держим.
Мне захотелось ей сообщить, что Салтычиха исправно ходила в церковь. Не верил я директрисе уже хотя бы потому, что она не признавала моего любимого воспитателя Макаренко. Прокурору наша словесная канитель надоела:
- Спасибо, Вера Карловна, за сигнал. Всего хорошего.
- Но я пришла по делу…
- По какому?
- Пропала школьница, Катя Зуева. Вчера не вернулась из школы. Родители посчитали, что она ночевала у подруги.
Меня так колыхнуло, что директриса уставилась своими очками в мои выжидательно. И я спросил:
- Вы… Катю знаете?
- Конечно.
- Голубая курточка?
- Да…
- С её подругой говорили?
- И я, и родители.
- Что сказала подруга?
- После уроков Катя села в белую машину и уехала…
Палладьев не мог понять, в чём дело? Ведь не иголка в стоге сена. Легковой автомобиль белого броского цвета разъезжает по улицам на глазах всего честного народа и на глазах милиции. Или он не разъезжает, а машину прячет? Вряд ли: не побоялся подъехать к родной школе.
Капитан толкался по разным милицейским службам: ГИБДД, ГИЦ… Работала система «автопоиск»… Беседовал с ребятами патрульно-постовой службы и с участковыми… Но как может что-нибудь дать система «автопоиск», если машина нигде не засвечивается?
Капитана удивило малое число автомобилей белого цвета. На город считанное количество. А если он «Москвича» перекрасит?
Пожалуй, иголка в сене. В наше-то время, когда всё просматривается камерами слежения: улицы, помещения, метро… Со спутника можно контролировать любой шаг человека. Какая иголка в сене?
Участковые города были информированы. Палладьев вспомнил, что есть область с посёлками, садоводствами домами и, в конце концов, с лесами. Загони машину на день в болото, и никто не найдёт. В мае ни грибников, ягодников. И капитан взялся за связь с областью, озадачивая сельские отделы милиции и участковых. И вспоминали: кто-то, когда-то и где-то машину белого цвета видел.
Перед обедом Палладьев задумался: он слишком давно не пил пива. Дома чай, в столовой компот, у Рябинина кофе. Не выпить ли бутылочку вместо супа?
