Давно нестираный костюм мужчины, которому на первый взгляд было не меньше сорока, представлял из себя невообразимую смесь лохмотьев, кое-где прихваченных заплатками. На лице недельная щетина, которая вряд ли была данью последней моде, скорее следствием того, что мужчине лень было побриться. На голове незнакомца было нечто такое, чему Анна затруднялась подобрать определение, но, судя по тому что сей предмет был водружен на голову — это была шляпа. Светло-русые, сильно выгоревшие, давно не стриженые волосы мужчины небрежно падали на лоб. Смуглый цвет кожи подчеркивал холодную голубизну глаз, таких же ярких как у Анны. В этих пронзительных глазах не появилось ни тени смущения даже тогда, когда Анна в упор взглянула на него. Он не отвел взгляда, только приподнял одну бровь и слегка скривил губы в насмешливой улыбке.
— Ну и чего ты на меня уставился? — сердито прошипела Анна по-русски, отводя глаза в сторону.
— А может быть, ты мне понравилась.
Анна так и подпрыгнула на месте, услышав рядом родную речь. Она в крайнем недоумении уставилась на оборванца, думая, что ослышалась.
— Полегче-полегче, не стоит так таращить глазки, а то ведь я могу и испугаться, — продолжал издеваться парень.
Несмотря на пережитый шок от того, что в этой глуши, на другом конце света, обнаружился ее соотечественник, такая бесцеремонность привела к единственной возможной реакции. Анна вздернула подбородок, легкая усмешка тронула пухлые губы. Она презрительно и нарочито медленно оглядела оборванца от стоптанных ботинок до вороньего гнезда на всклокоченной голове. Мужчина медленно поднялся на ноги, и она увидела как от этого простого движения его литые упругие мышцы заиграли под ветхой рубахой. Он оказался выше ее на целую голову и шире в плечах раза в три. Не будь его обращение таким хамским, она могла бы испугаться, но она слишком разозлилась, чтобы бояться его. В данном случае эмоции взяли верх над здоровым чувством самосохранения. Справедливости ради надо отметить, что подобное, к сожалению, случалось с Анной нередко.
— Кто вас вообще сюда впустил? — спросила она резко.
— Ого, как круто ты взяла! — усмехнулся мужчина.
— Моя крутизна — мое дело. Отвечайте! Или вам непонятен мой вопрос?
— Вопрос понятен, только вот…
— Что?
— Да не похоже, что ты хозяйка этого дома, — проговорил он с откровенной издевкой.
Анна смутилась. Но не надолго.
— Хозяйка я или нет, не имеет к делу отношения, — нашлась она. — Я здесь по приглашению, а вот вы…
— Меня просил прийти падре Мигель. И не понимаю, почему я должен оправдываться перед сопливой девчонкой.
— Ах, падре Мигель! — насмешливо протянула Анна. — И какие у вас могут быть дела? Неужели пришли получить отпущение грехов?
— Что? У кого? У этого старого мошенника? Ни за что. Ему и самому не помешала бы хорошая исповедь. Только вряд ли найдется хоть один монах, уши которого не свернутся в трубочку от того, что придется выслушать, вздумай Мигель и впрямь исповедаться…
Он собирался добавить что-то еще, но в эту минуту на крыльце появился мистер Грин в сопровождении неизменного Билса. При виде оборванца мистер Грин, к удивлению Анны, издал радостный крик и, быстро спустившись по ступенькам, с удовольствием пожал тому руку.
Анна вынуждена была признать, что хамоватый тип в обносках, кем бы он ни был, желанный гость в этом доме. Ей захотелось как можно быстрее исчезнуть пока наглец, пользуясь своим положением, не выставил ее на посмешище. Признав этот план гениальным, она начала потихоньку отползать в сторону дома, но на полпути ее остановил голос мистера Грина.
— Анна, дорогая! — позвал он. — Подойдите к нам. Я хочу вас кое с кем познакомить.
«Ох, не надо мне такого счастья»! — взмолилась про себя девушка, но все же пошла на зов, так как ссориться с тем, кто заказывал в этой опере музыку, ей не хотелось.
Как только она подошла, Грин схватил ее за руку, развернул и поставил нос к носу с грубияном, похожим на одичавшую гориллу.
— Теперь нам не страшны никакие опасности! — продолжал радоваться Грин.
Чем больше он радовался, тем несчастнее становилось выражение ее лица. Ей даже не хотелось больше знать, по какой причине миллионер, которому нипочем испорченный костюм за двенадцать тысяч долларов, так радуется встрече с голодранцем, за штаны которого не выручить и пяти центов.
— Нам очень повезло! — восклицал американец. — Макс — лучший следопыт на этом континенте! С ним мы без труда отыщем колодец.
— Подожди, Джош, — Макс остановил его движением руки. На Анну он больше не смотрел, и это равнодушие задело ее больше чем недавнее хамство. — Я еще не видел карту, которую продал тебе твой компьютерный гений.
— О, это не проблема! У нас впереди вечер и ночь для того, чтобы ты мог ознакомиться с ней во всех подробностях.
— Тогда пойдем.
— Конечно. — Тут Грин увидел Анну, которая, проклиная все на свете, по-прежнему стояла рядом, не решаясь уйти. В его глазах мелькнуло удивление, как будто он силился припомнить, что именно она тут делает. Скорее всего, это ему удалось, так как он расплылся в улыбке и воскликнул:
— Макс, забыл тебе сказать: это Анна, она тоже будет участвовать в экспедиции. Ты не поверишь, но она самая настоящая колдунья!
— Все женщины — ведьмы, — изрек Макс и, не говоря больше ни слова, широкими шагами направился к дому.
Анна осталась стоять с открытым ртом посреди двора, не зная, чего ей больше хочется: заплакать или вырвать его поганый язык и скормить его собакам. Впрочем, поблизости не было ни одной собаки, и вторая часть плана не могла быть исполнена, а потому оставалось только вытереть злые слезы и молча проглотить обиду.
Утром выяснилось, что все готово к началу экспедиции. Были найдены и доставлены шестеро носильщиков и еще четверо следопытов, поступивших под начало к заносчивому Максу. Он, несмотря на такой же обтрепанный вид, что и накануне, воспринял это как должное. И Анна вынуждена была признать, что остальные подчинялись ему беспрекословно.
Первую часть пути им предстояло проделать на машине, точнее — на двух машинах, так как носильщики вместе с багажом разместились в одной, а остальные — в другой. Несмотря на это в машине было тесновато. Анна оказалась зажатой между Билсом и Мареком, от которого почему-то здорово несло потом.
Солнце палило вовсю, хотя до полудня было еще далеко. Анна, несмотря на неудобное положение, умудрялась вертеть головой во все стороны, приходя в восторг от великолепных тропических зарослей, со всех сторон обступивших дорогу. То и дело в листве мелькало яркое оперение птиц, в основном — попугаев. То, что они летали вокруг вот так вот запросто, создавало у Ани ощущение нереальности происходящего.
Часа через три, когда жара стала просто невыносимой, восторгов у нее поубавилось, а к тому моменту, когда машины одна за другой остановились, и она поняла, что пришла пора выходить, она могла сравнить себя разве что с селедкой горячего копчения. День, проведенный в открытой машине под палящими лучами солнца, отнюдь не добавил ей бодрости. К тому же кожа на открытых участках тела здорово обгорела и напоминала цветом плохо прозревшую клубнику.
Пока носильщики сгружали поклажу, Анна забрела в спасительную тень широких банановых листьев и, тщательно осмотревшись, растянулась на изумрудном ковре мягкой травы.
Не успела она прикрыть глаза, как услышала над ухом насмешливое:
— На твоем месте я бы этого не делал!
Анна подскочила как ужаленная и сердито уставилась в лицо незваного гостя. На Макса это не произвело впечатления. Он не сдвинулся с места, задумчиво покусывая травинку, которую держал в руке.
— Почему вы цепляетесь ко мне? — уперев руки в бока, поинтересовалась она. — Где хочу, там и лежу!
— Да пожалуйста! — пожал он плечами. — Но тебе следует знать, что в этой симпатичной на вид травке гнездятся полчища разных мелких тварей, которые только и ждут подходящего момента, чтобы заползти вам в трусы.
— Куда заползти? Да как вы смеете! — задохнулась от возмущения Аня.
— Мое дело предупредить. В джунглях никогда не спят на голой земле. Только в гамаках. И как только тебя занесло в эти края? — бросил он на ходу.
Нет, вы только поглядите! Он снова оставил ее в дураках! Обычно бойкая на язык, Аня уже во второй раз не нашлась что ответить. Такое положение вещей ее категорически не устраивало, и она твердо решила, что уж в следующий раз она не даст ему спуску.
***Макс и сам не понимал, в чем дело. Зачем он к ней цепляется? Впрочем… Будь она страшной, как ночной кошмар, он был бы с ней не в пример вежливее, но ее красота вызывала в памяти болезненные воспоминания, от которых он уже почти избавился. Еще бы, за пять-то лет! Но с появлением Анны, ненависть ко всему женскому полу, которую он носил в душе долгие годы, убаюкивая как опасную ядовитую змею, пробудилась с новой силой.
