— Я ведь тебе уже говорил, что сам этого еще не знаю.
— Такая форма равносильна положительному ответу, — сказала она с чисто женской проницательностью.
— Мы летим в Калифорнию, чтобы кое-что узнать об одном человеке, — объяснил я. — Дело может стать опасным. Для этого нам понадобилась такая маскировка.
— Опасным для меня?
— Нет, не думаю, — осторожно ответил я. — Пока ты ничего не знаешь об этом человеке и о наших намерениях, тебе опасность не угрожает.
Она сжала губы.
— Я хотела бы с ним познакомиться.
— С кем?
— Естественно, с Лози. — Она даже притопнула ногой. — Иногда ты бываешь совсем глупым.
— Когда?
— Скажем, сегодня вечером.
Я задумался, а потом пожал плечами.
— Что ж, хорошо! Я им позвоню.
— Им?
— Ты можешь познакомиться сразу с ними обоими, — терпеливо сказал я. — Ведь мы проведем много времени вместе.
Теперь она пожала плечами.
— Ты имеешь в виду, что ты много времени проведешь с ней?
— Но, возможно, нам придется бросить это дело, — удрученно сказал я. — Дело в том, что этот Лози — садист.
— По отношению к женщинам? — живо спросила она.
— Не знаю, — ответил я. — Но хватит и этого!
— Я сама составлю себе мнение о нем, — сказала она. — Звони им обоим!
Я снял трубку и набрал номер. Колетт подняла трубку после третьего гудка.
— Говорит Пол Донован, — сказал я.
— Наверняка тут вмешалась телепатия, — ответила Колетт. — Я только что собиралась вам позвонить. Курт сегодня днем вернулся из Парижа и привез вам доказательства.
— Вы не хотели бы зайти к нам на рюмочку? — спросил я. — Заодно познакомитесь с Мэнди.
— С вашим последним соратником по кровати, — рассмеялась Колетт. — Я чуть было не забыла о ней, а ведь она будет спутницей Курта. Мы сможем приехать через полчаса, Пол.
Не успел я сообщить Мэнди, что они сейчас приедут, как она повернулась и исчезла в спальне. Ее зад, возможно, и потерял что-то в эластичности, но все равно остался впечатляющим. Я позвонил Финчли, обрисовал обоих посетителей, назвал их имена и сказал, чтобы их пропустили наверх. Мэнди вернулась из спальни минут через пятнадцать, и, насколько я мог понять, лицо ее осталось без изменений. Она, видимо, просто переоделась для случая. На ней были черная прозрачная блузка и короткая черная юбка. Когда она села и закинула ногу на ногу, окантовка юбки поднялась достаточно высоко, чтобы показать верхний край чулок и пояс с подвязками.
— Как я выгляжу? — спросила она.
— Как сучка на грани отчаяния, — дружелюбно ответил я.
Это был заключительный аккорд нашей беседы. Гости прибыли без опоздания, и Финчли сам проводил их наверх. На Колетт были белая куртка и белые брюки с рисунком, изображающим рыбий скелет, а под курткой — черный пуловер. Выглядела она очень элегантно. Лози в голубом костюме напоминал юрисконсульта предприятия, которое продает несуществующие нефтяные источники. Я представил всех троих друг другу и занялся приготовлением коктейлей. Лози сел рядом с Мэнди на кушетку, и она одарила его приветливой улыбкой, закинув ногу на ногу так, чтобы окантовка юбки поднялась еще выше на пару сантиметров. Колетт села на табурет у бара и стала наблюдать, как я разливаю коктейль по бокалам. Потом она взяла два бокала и присоединилась к парочке, сидевшей на кушетке.
Дав каждому по бокалу, она вернулась обратно на табурет и вынула из сумочки сложенную бумагу.
— Вот вам доказательство, Пол.
Это была газетная вырезка из вчерашней парижской газеты, и моего французского языка как раз хватило для фото, чтобы разобраться в этой заметке. В ней говорилось, что на одной из малолюдных улиц рано утром был обнаружен труп американского подданного.
Его зарезали и, по всей видимости, ограбили. Это было третье убийство в Париже за этот месяц, и так далее… Я свернул листок и вернул обратно.
— Как видите, нас больше ничего не удерживает, — сказала она. — Я заказала билеты на прямой перелет до Лос-Анджелеса на завтрашнее утро. Встретимся в одиннадцать в аэропорту. Тогда у нас будет достаточно времени.
— Хорошо, — сказал я. — Как вы думаете, мы после этого сразу отправимся в Хиллсайд?
— Я заказала номера в отеле, — ответила она. — Полагаю, что нам лучше отдохнуть, а на другое утро выехать в Хиллсайд, наняв какую-нибудь машину.
— Ну и хорошо! А как Курт отделался от трупа Сугдена?
Она отпила глоток и поставила бокал на крышку бара.
— Не знаю, — ответила она невыразительно. — Я не интересовалась этим.
— Вы интересуетесь убийством, как таковым, — подвел я черту.
— Мне не хочется дискутировать по этому поводу, Пол! Не поймите меня превратно, но если я кого-нибудь должна убить, то я его убиваю.
Она оглянулась на оживленно беседующих Мэнди и Курта, потом снова повернула голову в мою сторону и улыбнулась.
— Кажется, у этой парочки нет никаких забот. Сначала я нашла Мэнди немного вульгарной, но потом пришла к выводу, что как раз такая Курту и понравится.
— Вас это не волнует? — небрежно спросил я.
— Кажется, мне все время придется исправлять то впечатление, которое я оказываю на вас, — сказала она. — С Куртом мы только партнеры, и никаких физических связей у нас с ним не было. Понятно, Пол?
— Разве он не привлекателен?
— Может, и привлекателен, но не в этом смысле, — ответила она. — И давайте оставим эту тему.
— У меня есть еще один вопрос, который остался невыясненным и который волнует меня. Как будет себя вести Бочар?
— Он слишком боится Курта, чтобы что-нибудь предпринять, — сказала она категорически.
— А что вы скажете насчет Фишера? Как он будет реагировать, когда узнает, что убиты и Хендрикс и Сугден?
— Он не знает, что Сугден убил Мак-Ларена, — сказала она. — По-моему, он решит, что обоих устранил Мак-Ларен, и пошлет сюда еще одного человека, чтобы ликвидировать его.
— Судя по всему, вы продумали каждую мелочь.
— Да, кроме легенды, которую вы должны будете рассказать Фишеру, — сказала она. — Надеюсь, что тут вы сможете мне помочь.
— Несколько месяцев назад я был втянут в революцию в Малагае, — сказал я. — Бочар хорошо об этом знает, поскольку он поставлял мне оружие. Но дело потерпело неудачу. Допустим, я решил сделать еще одну попытку, но для полной уверенности хочу, чтобы это взял в свои руки Фишер. Ну, как?
— Почему бы и нет?
Она на какое-то мгновение задумалась, а потом кивнула.
— Звучит неплохо. А Фишер может; если хочет, осведомиться у Бочара, который, естественно, это подтвердит.
— Я ознакомлю Лози, поскольку он будет моим помощником, со всеми подробностями этого дела, — сказал я. — Но это мы можем сделать и в самолете.
— У вас есть какие-нибудь планы относительно дальнейших действий после нашего приезда в Хиллсайд? — спросила она.
— Это мы можем решить после того, как встретимся с Фишером, — сказал я. — В такой ситуации нельзя спешить.
— Я не спешу, — сказала она. — Самое главное — уничтожить этого убийцу до того, как мы уедем.
— Пол! — Голос Мэнди был сладок, как мед. — Я могу перекинуться с тобой парой слов?
— Прошу меня простить, — сказал я Колетт. — Конечно.
Она наградила меня застывшей улыбкой.
Я последовал за Мэнди в спальню, и она тщательно закрыла за собой дверь.
— Он мне нравится, — заявила она, — и я понравилась ему, это он дал понять недвусмысленно. Теперь я замечаю и то, что раньше ускользало от моего внимания. Ты мог, когда хотел, заниматься любовью, потому что ты очень богат, но сейчас мне хочется заиметь настоящего мужчину. Как говорится, ты очень мил, но там, где у человека должен проходить позвоночник, у тебя какая-то тряпка.
— Зато Лози — хладнокровный убийца и садист, — сказал я. — Правда, не знаю, в какой степени он садист по отношению к женщинам, но ты можешь взять риск на себя, если хочешь!
— Конечно! — решительно ответила она. — Он хочет, чтобы я поехала сейчас к нему и провела с ним ночь. Ты, конечно, не против?
— Право, не знаю, Мэнди. Вот втянул тебя в эту аферу, и, наверное, зря.
— Пол, дорогой! — Она ласково потрепала меня по щеке. — В твоих словах известный оттенок ревности, и это мне нравится. Но цель этого упражнения — только половой акт, и я не буду иметь ничего против толики садизма, если он не оставит заметных следов.
— О'кей! — Я пожал плечами. — Если я тебе понадоблюсь, позвони.
— Не думаю, чтобы возникла такая необходимость. — Она удовлетворенно хихикнула. — Если мы до пятницы не вылезем из постели, то встретимся в аэропорту.
Она вынула из чулана чемодан и начала укладываться. Я вернулся в гостиную и посмотрел на лицо Лози, искаженное судорожной улыбкой.
— Она вам сказала, что сегодня пойдет ночевать ко мне? — спросил он.
— Да.
— И вы не имеете ничего против?
— Ничего, если вы хорошо будете с ней обращаться.
— Она принадлежит к той категории женщин, которым по нраву любой метод, — сказал он. — Я понял это по кончику ее носа.
