– Мне всего тридцать семь, – сообщила няня.
– Ого, – восхитился Миша, икнув.
– Мдя, – кивнула Ася. – Я же говорю, дедушка подойдет.
Они притормозили перед рестораном, где уже сгрудилась кавалькада машин.
– Горько! Горько! – кричали гости.
Миша отметил, что уже почти у всех такие же сизые носы, как обычно у его папы.
– Горько, – робко сказала Ася, прихлебывая сок.
– Дорогие гости, а теперь тост скажет дядя невесты, Виталий Дмитриевич, – произнесла тамада.
Елена Варфоломеевна сфокусировала взгляд на тамаде. Крупная, высокая и статная женщина с большой грудью, широкими бедрами и вполне отчетливым намеком на талию, она притягивала к себе взгляды. Черные глаза, слегка раскосые, с длинными наращенными ресницами, хищный алый маникюр, громкий и при этом мелодичный голос.
– Виталий Дмитриевич, просим! – сказала тамада.
Ее ресницы на секунду кокетливо опустились и снова взлетели.
«Интересная женщина, – решила про себя Елена Варфоломеевна. – И замужем».
На безымянном пальце правой руки у тамады было толстое обручальное кольцо.
– Дорогие Катя и Сергей, – проникновенно начал Виталий Дмитриевич, покачиваясь.
Миша посмотрел на Катю и Сергея. Катя была худенькой бледной девушкой, смотрящей в тарелку. Сергей – высоким и широким в кости мужчиной, килограммов в сто тридцать весом, с двойным подбородком, висящим жирной складкой, и маленькой бородкой. Он гордо вертел головой, и время от времени, услышав «горько», впивался губами в бледные губы невесты.
Асе было ее жаль.
– Такая бледная, до прозрачности, – сказала она Мише. – И глаз не поднимает.
– Родители заставляют, – решил Миша, – видно же, что она не хочет.
– Такого противного и я бы не захотела, – согласилась Ася. – И взгляд такой масляный, довольный.
Жених как раз вперил в детей тяжелый взгляд. Невеста не отрывала глаз от пустой тарелки.
– Дорогие Катя и Сергей, – повторил дядя невесты, – дорогие Сергей и Катя!
Он покачнулся, но под строгим взглядом тамады принял вертикальное положение.
– Мы собрались здесь, в этот прекрасный день, чтобы поздравить вас с днем рождения.
Его затуманенный водкой разум уловил какую-то логическую нестыковку.
– Вы, наверное, близнецы, – продолжил дядя.
– Со свадьбой, свадьбой, – зашикали вокруг.
– О, точно, с Восьмым мартом, дорогие женщины, – сказал дядя и пролил шампанское из бокала на прическу сидящей рядом дамы.
– А что, сегодня и правда Восьмое марта? – спросил мужчина с аккуратным пробором, друг детства жениха. – Я думал, Новый год.
Дядя залпом допил шампанское и плюхнулся на свой стул, явно довольный собственным выступлением. Жених полез сально целоваться к невесте, а потом закинул руку и обняв девушку за плечи.
– Как-то нерадостно тут, – сказал Миша.
– Невесту жаль, – согласилась Ася, – как в Средние века.
Крупный мужчина в джинсах и клетчатой рубашке, сидящий в углу, смотрел на Мишу, Асю и Елену Варфоломеевну.
– А теперь танцы! – объявила тамада.
Ее туманно-серый костюм натягивался на пышной груди. Ася заметила, что многие мужчины поглядывают на тамаду с интересом. Крупная, яркая и уверенная в себе, она говорила с легким придыханием.
Дядя невесты сориентировался первым.
– Позвольте вас пригласить, – сказал он, упав перед тамадой на одно колено.
– Попозже, котик, сейчас танец жениха и невесты, – улыбнулась тамада.
Дядя облизал губы. Жених выплыл на середину комнаты, демонстрируя бородку и ноги буквой «икс». Невесомая невеста вышла за ним, по-прежнему глядя в пол.
– Катя, прекращай строить из себя жертву! – прошипела мама невесты, цепко схватив ее за руку. – Улыбайся!
Невеста улыбнулась одними губами. Заиграла музыка, жених обнял невесту, притянул к себе, что-то сказал в ухо жирным ртом, открывая желтые зубы. Его бородка шевелилась, как будто там шныряли тараканы.
– Дорогая, – сказал он. – Я так счастлив.
Они закружились в танце. Пару раз жених наступал невесте на ноги, но она даже не поморщилась.
– Как они прекрасны! – воскликнула мама невесты, прикладывая платок к совершенно сухим глазам.
– Не то слово, – кивнул папа новобрачной, пожимая руку папе жениха.
– Ну, по рукам, – произнес тесть.
Невеста вдруг споткнулась и чуть не упала. Ее лицо стало совсем бледным.
– Тут душно, – сказала Ася.
В воздухе витала тысяча запахов, духи и туалетная вода волнами поднимались к потолку, формируя парфюмерные облака. С трудом закончив танец, невеста вернулась к столу и налила себе стакан минеральной воды.
Крупный мужчина в клетчатой рубашке, расстегнутой на груди, и джинсах сел рядом с Еленой Варфоломеевной. Стул под ним жалобно скрипнул.
– Здравствуйте, девушка, – приветствовал ее он.
– Добрый день, – сказала няня, продолжая смотреть на детей.
– Тут явный недостаток приятных лиц, – произнес мужчина, – и посмотреть не на кого. Разве что на вас, детишек ваших да на невесту.
– А вы кто? – спросила Елена Варфоломеевна.
– Кум невесты, – сообщил мужчина. – Мы вместе крестили сына ее подруги, и она меня пригласила. Знал бы, что это будет так выглядеть, ни за что бы не пришел.
– А теперь танец невесты и ее свекра! – громко сказала тамада.
Она была обута в черные лаковые сапоги на высокой шпильке.
– Знойная женщина, мечта поэта, – проговорил мужчина, разглядывая тамаду.
– Да, она притягивает внимание, – кивнула няня. – Как крупная, опасная и опытная кошка.
Он налил себе колы и выпил.
– Кстати, меня зовут Игорь.
– Елена Варфоломеевна, – представилась няня.
Он повернулся и посмотрел на нее долгим взглядом.
– Варфоломеевская ночь?
– Все сразу вспоминают этот неприятный французский эпизод между католиками и протестантами, – вздохнула она. – Хотя есть и более экстремальные варианты. У меня была подруга с отчеством Кукуцаполевна. От «кукуруза-царица полей». Звали Елизаветой.
– Хорошо хоть Елизаветой, а не Даздрапермой, – сказал Игорь. – А то знаете? «Да здравствует первое мая».
– Знаю, – кивнула няня.
Невеста дотанцевала со своим будущим свекром, а потом жених сплясал разбитной и веселый танец со своей будущей тещей под песню: «Теща моя ласковая, теща моя заботливая, молодая, озорная, поворотливая».
Танец закончился, гости вернулись за стол.
– Крокодил по-сенегальски, – сказал официант, расставляя перед гостями тарелки с шашлычками. На деревянные палочки было нанизано плотное белое мясо.
– Спасибо, я не буду, – отказалась невеста.
Миша поднял глаза.
– Это очень вкусно, – сообщил жених и вонзил желтые зубы в шашлычок.
– Я не буду есть крокодила, – произнесла невеста, с отвращением глядя на жующего жениха. – Я друзей не ем. Это какой-то… каннибализм.
– Не капризничай, – сказал тот, и его бородка зашевелилась. – Крокодилы – это опасные злобные твари, ты еще медуз в друзья запиши.
Перед невестой поставили блюдо.
– Ой.
Она зажала нос. Официант поставил перед Мишей тарелочку, и он тоже чуть не задохнулся.
– Что, тебе и розмарин не нравится? – спросил жених невесту.
– Нет, не нравится, – покачала она головой, отодвигаясь от блюда и стараясь не дышать.
– Ешь! – твердо проговорил жених, и в его заплывших жиром глазах появилось что-то безумное.
– Черта с два, – громко сказала невеста и впервые подняла глаза, обведя взглядом гостей.
Глаза были большими и голубыми. Нежное, тонкое лицо, светлые волосы, корсет, длинная юбка с кринолином. Миша заулыбался. Он улыбался и улыбался, и не мог остановиться, а потом щелкнул зубами.
– Ты чего смеешься? – спросила Катя, остановив на нем взгляд. – Смешно, да?
– Очень, – честно сказал Миша.
Она смяла салфетку. Он смотрел прямо на нее, в ее рассерженные глаза, любовался пышными волосами и рукой, сжимающей вилку.
– Дорогая, ты перепила, – произнес жених, хмурясь, – приведи себя в порядок.
– Да, – проговорила невеста, выходя из-за стола. – Конечно.
Миша выскользнул из-за стола и бросился за ней.
Катя плакала, опершись рукой о раковину, и слезы капали на белый кафель, смывая тушь и бороздя пушистый слой пудры на лице. Миша вошел, и она испуганно обернулась, но увидев, что это всего лишь пацан, который сидел напротив нее за свадебным столом, повернулась к нему спиной. Ни мама, ни папа, ни жених… уже хорошо. Миша улыбался, ему совершенно по-дурацки хотелось щелкать зубами, прыгать и смеяться.
– В лесу, – сказал Миша, глядя на ее худенькую спину. – В лесу я хотел увидеть себя старым седым аллигатором в кресле-качалке в окружении маленьких бойких крокодильчиков. Чтобы пахло кофе и пирогами, а в кухне шипело на сковороде мясо. И чтобы безопасно, ни одного зомби вокруг, и никаких шипастых корней, никаких летающих ежей, никаких взрывающихся мин-вонючек, никаких мигрирующих…
