До самой интересной записи в дневнике я добралась через полчаса. Ей было уже больше двух лет:
«19 июля. В нашем городе фирма „Молочный дождь“…
„Ну и название, — подумала я. — Ничего оригинальнее придумать было нельзя“.
— …открывает цех по переработке молочной продукции. Молоко будет поступать на завод с нашей, известной на всю область фермы. Поставлено оборудование. Оно не новое, но на нем вполне, по заявлению руководства, можно производить и масло, и сыр. Моя задача — проверить качество выпускаемой продукции».
После этой записи Лена приводила результаты анализов, которые она сделала. Все данные были за то, чтобы признать продукцию чистой и годной к потреблению. Теперь у меня была дата — девятнадцатое июля. То есть чуть больше двух лет назад завод начал свою работу. И после двух лет работы ремонт. Не рано?
Дальше шли записи, относящиеся к химическому составу воды в речке Северной, и тому подобное. Наконец девятого марта, сразу после женского праздника, последняя строка в дневнике:
«По совету доктора Стеклова я решаю проверить уровень радиации на молкомбинате».
Доктор Стеклов — кто это? Необходимо выяснить, и сделать это не позже чем завтра.
Ночь спала плохо, несмотря на то что постель была мягкая. Я сквозь сон чувствовала, как моя голова мечется по подушке, а время от времени во сне дергается то рука, то нога. Плохой знак, свидетельствующий о накопившейся за несколько месяцев интенсивной работы усталости. Мне надо в отпуск. В отпуск.
Когда я проснулась и села на кровати, то подумала о том, что, может быть, я даже бредила. Сунув ноги в родные мягкие тапочки, пошла умываться. Пока чистила зубы, перед глазами встало лопоухое лицо начальника охраны молкомбината. Как он узнал, что я езжу по городу в зеленой «восьмерке»? Ведь мне не пришлось его ждать. Он сам выбежал ко мне навстречу и попытался по-быстрому завернуть меня. Потом визит главы администрации. Федотов лично снизошел до меня. Значит, он в курсе всех моих перемещений по городу. Как они это делают? Уж что-что, а распознать «хвост» я была в состоянии.
Когда с туалетом было покончено, настала очередь завтрака. После вчерашнего фокуса с маслом и сыром мне уже больше ничего не хотелось покупать в местных магазинах и пить воду из-под крана. Может быть, временно перейти полностью на импортные продукты? От них, надеюсь, не фонит.
Выйдя на улицу, я первым делом решила отыскать в Верескове станцию технического обслуживания. Самое что ни на есть современное оборудование я нашла в центре. Какой-то предприниматель решил делать деньги в провинции. Вряд ли у него здесь много клиентов. Я попросила механика, облаченного в комбинезон немецкой фирмы «БМВ», поднять машину с помощью подъемника, чтобы была возможность осмотреть днище.
— Что, поймали камень? — справился он, нажимая на кнопку, после чего моя «восьмерка» стала подниматься вверх.
— Да, — тут же согласилась я, благо не надо было придумывать никаких объяснений.
— Сильно ударило?
— Боюсь, как бы не покорежило кишки.
— Понимаю.
Мужик провел рукой по топорщившимся усам и, когда машина была поднята на достаточную высоту, взглянул на «восьмерку» снизу вверх.
— Ну, где?
— Не знаю. Но тряхануло сильно.
Он стал осматривать машину, этим же самым занялась и я. Только искали мы разное. Он — механические повреждения, а я — вещичку, которая не крепится к автомобилю на заводе-изготовителе. Мои поиски увенчались успехом: небольшая черная коробочка, прилепленная к днищу под багажником, была оторвана мною и засунута в карман. Механик обернулся.
— Что, грязь?
— Да, — односложно ответила я.
Он посмотрел мне под ноги, но не увидел на полу ничего, что могло бы сойти за комок чернозема.
— Похоже, с вашим автомобилем все в порядке. Не хотите пройти у нас полное техническое обслуживание?
— Спасибо, но как-нибудь в другой раз. Сейчас у меня просто нет времени. Я не хотела бы расставаться с машиной ни на час. Ведь, несмотря на то что машина новая, вы обязательно что-то найдете.
— Ну конечно. — Он развел руками. — Автомобиль — это большой сложный организм, который нужно постоянно держать в форме.
«Ну да, и брать с клиентов деньги», — подумала я про себя.
— Опустите мое сокровище, я поеду.
Местная районная больница не произвела на меня большого впечатления. Точнее говоря, я увидела то, что и ожидала увидеть. Хроническое отсутствие средств привело к тому, что территория, огороженная старым металлическим забором, пришла в упадок: деревья не белились, асфальт растрескался, на входной двери была трещина в толстом стекле.
Я вошла внутрь и увидела медсестру, сидящую за столом.
— Вы к кому? — Она смерила меня взглядом, каким обычно встречают охранники в казино плохо одетого клиента.
— Я хотела бы увидеть доктора Стеклова.
— Стеклова? — переспросила она. — Поднимитесь на второй этаж в ординаторскую.
Я поблагодарила и хотела было уже отправиться на поиски врача, но в этот момент мне в спину донеслось:
— Наденьте халат.
Я обернулась и увидела на вешалке нечто с короткими рукавами, старенькое, но чистенькое. Накинув тряпицу, стала подниматься по лестнице, которая привела меня в мир коек, стоящих в коридоре, и лежащих на них людей, в мир тишины и редких стонов. Такая обстановка мне показалась мрачной.
— Где ординаторская? — спросила я у деда, который держал в руке бутылку с водой.
Он показал мне костлявым пальцем в нужном направлении.
Пару раз стукнув в дверь, я открыла ее и увидела, что в комнате находятся несколько человек в белых халатах. Из мужчин в ординаторской был только один: высокий и лысый с крупными чертами лица.
Никто не гарантировал мне, что это именно доктор Стеклов, поэтому я просто поинтересовалась, где я могу его увидеть. Все повернулись в мою сторону, и одна из дамочек просветила меня, что он будет с минуты на минуту.
Я поблагодарила и собралась было уходить, но в этот момент в комнату вошел молодой человек. Он был сутул, с крохотной козлиной бородкой и тоненькими усиками. На его огромном орлином носу сидели очки в тонкой оправе.
— Здравствуйте, — тихо поздоровался он со всеми и пошел к своему месту.
— Вениамин Евгеньевич, — окликнула его все та же дама. — Это вас спрашивают.
Он повернулся, посмотрел на меня и, положив «дипломат» на стол, показал пальцем на стул. Приняв язык жестов, я кивнула головой в сторону коридора, и скоро мы уже разговаривали вполголоса, стоя у окна, выходящего во двор больницы. Я представилась и вкратце изложила ему ситуацию. Он внимательно слушал меня, не перебивая, лишь все время шевелил губами и, не переставая, сжимал и разжимал кулаки.
— Да, все правильно, — подтвердил он. — Я посоветовал Лене проверить молкомбинат. У меня были серьезные подозрения насчет того, что там находится источник радиации, и, как выясняется теперь, я был прав.
— А почему вы не забили тревогу после того, как Лену убили?
— Вы что? — Он саркастически ухмыльнулся. — Хотите, чтобы я поставил под угрозу и собственную жизнь?
Его крохотные глазки за толстыми линзами очков смотрели на меня так, будто я сейчас предложила ему отказаться от своей квартиры, раздать все деньги бездомным и после этого стать таким же нищим, как те, которым он все отдал.
— Да, нынче это не в моде — рисковать жизнью за общественные интересы.
— Может быть, обойдемся без высокопарных фраз? Знаете, у меня работа. От того, что я умру, много пользы не будет. Каждый день людям помогаю.
— Не могу с вами не согласиться. От того, что человек умирает, тем более доктор, пользы никакой нет. А почему вы решили, что на молкомбинате находится источник радиации?
Вениамин Евгеньевич пару раз моргнул глазами, потом почесал указательным пальцем переносицу. Наконец мысль у него в голове созрела, и он стал выдавливать из себя одно предложение за другим:
— Понимаете, с некоторых пор к нам в больницу стали обращаться люди, скажем так, с общим недомоганием. Естественно, мы делали анализ крови и обнаруживали слишком уж малое количество эритроцитов. После чего рекомендовали человеку больше отдыхать и лучше питаться. Когда же эти самые люди стали приходить к нам с резкими болями в области живота, мы, к нашему сожалению, обнаруживали раковые опухоли. Самое распространенное, что мне встречалось за последнее время, — рак желудка и кишечника. Однажды произошло очень неприятное событие. Я живу в частном доме вместе с матерью, ей уже восемьдесят четыре. За ней нужен постоянный уход. Жены у меня нет. Братьев и сестер тоже. Хотя она и двигается пока, но все равно ей надо помогать, смотреть за ней.
Впрочем, я не об этом, — опомнился он. — Мне пришлось принимать роды у соседей, через два дома живут. Молодая женщина работала на молкомбинате на конвейере, на линии, запаковывающей сливочное масло. Я не знал, чего ждать от этих родов, потому что она не наблюдалась у гинеколога, УЗИ не делали. Я видел, что если сейчас даже «Скорая» приедет, то родит она в машине. То есть практически роды уже начались и были скоротечными. У меня была практика, связанная с акушерством, и я решил, что справлюсь с ситуацией, тем более что в доме была мать роженицы. Двух человек вполне достаточно для того, чтобы помочь женщине родить. Вначале все шло нормально. Но затем ребенок застрял, и, что бы мы ни делали, у нас ничего не получалось. Мне пришлось сделать кесарево. У меня, знаете, как у всякого запасливого врача, на крайний случай есть пара ампул с морфином… Может быть, вы меня найдете уж слишком предусмотрительным, но, как показала жизнь, наркотик под рукой — вещь совсем не лишняя, и поверьте, у меня уже были ситуации, когда приходилось выключать человека, чтобы он не сошел с ума от боли.
