— Граф Эйвбери член вашего клуба?
Скейвдейл колебался:
— Капитан, я не могу разглашать имена членов. Но думаю, не нарушу правил, сказав, что мы не имеем чести общаться с графом.
— Вы знали графиню? — спросил Сандмен.
— Разумеется, капитан. Многие из нас ей поклонялись, она обладала божественной красотой, и мы безмерно скорбим о ее смерти. — Он встал. — Боюсь, вы пришли напрасно. Позвольте, я провожу вас до парадной двери.
Сандмен встал. Тут за его спиной распахнулась дверь, и он, обернувшись, увидел, что один из книжных шкафов — фальшивый, кожаные корешки просто наклеены на дверь. В проеме стоял молодой человек в бриджах и рубашке с фехтовальной рапирой в руке. Лицо его выражало враждебность.
— Я думал, что ты уже спровадил этого парня, Джонни.
Скейвдейл приторно улыбнулся:
— Позволь представить капитана Сандмена, знаменитого крикетиста. А это лорд Робин Холлоуэй.
— Крикетист? Я думал, он лакей Сидмута.
Лорд Робин Холлоуэй не обладал и толикой любезности Скейвдейла. На взгляд Сандмена, ему было двадцать с небольшим. Он был так же высок и красив, как его друг, но Скейвдейл был темным, а Холлоуэй — сплошь золото: золотые волосы, золотые перстни, золотая цепочка на шее.
— В том числе. Я пришел расспросить о графине Эйвбери, — сказал Сандмен.
— Она в могиле, приятель, в могиле, — бросил Холлоуэй.
За его спиной вырос второй мужчина с рапирой. По его простым брюкам и рубашке Сандмен заключил, что он служит в клубе, возможно, учителем фехтования.
— Вы сказали, ваша фамилия Сандмен? Сын Лудовика Сандмена? — спросил Холлоуэй.
— Да, — кивнул Сандмен.
— Подлец меня надул, — сказал лорд Робин Холлоуэй. Его слегка выпуклые глаза смотрели с вызовом. — Остался мне должен шесть тысяч гиней, черт его побери. Как вы собираетесь с этим разобраться, приятель?
— Капитан Сандмен уходит, — твердо заявил лорд Скейвдейл и взял Сандмена за локоть.
Сандмен стряхнул его руку и ответил лорду Робину:
— Я взял на себя выплату некоторых долгов отца. — Он закипал. — Раздаю долги торговцам, которых его самоубийство ударило по карману. Долг вам? — Он сделал паузу. — С ним я вообще не намерен разбираться.
— Катитесь к черту! — выругался лорд Робин и поднял рапиру, будто собирался хлестнуть ею Сандмена по щеке.
Лорд Скейвдейл встал между ними:
— Хватит! Капитан уходит.
— Он всего лишь скользкий шпионишка проклятого Сидмута! Выходите через задний ход для торговцев, Сандмен. Парадная дверь — для джентльменов.
Сандмен прошел мимо Скейвдейла и Холлоуэя и, выхватив рапиру у учителя фехтования, повернулся к Холлоуэю:
— Я выйду через парадную дверь. Или ваша светлость намерены меня остановить?
— Робин! — предостерег друга Скейвдейл.
— Черт вас побери! — огрызнулся тот, вскинул рапиру, ударом отвел клинок Сандмена и сделал выпад.
Сандмен отбил так, что руку Холлоуэя с рапирой отбросило вверх и в сторону, и провел острием по лицу его светлости. На конце рапиры была шишечка, она не могла ранить, но оставила красный след на правой щеке Холлоуэя. Сандмен не мешкая пометил и левую щеку и опустил шпагу.
Холлоуэй был в ярости. Размахивая рапирой, как саблей, он попытался попасть по лицу Сандмена, но тот отклонился, шагнул вперед и ткнул рапирой в живот Холлоуэю. Шарик не дал ей разрезать одежду или кожу, и шпага выгнулась, словно лук. Используя ее как пружину, Сандмен отпрыгнул, не дав лорду Робину Холлоуэю попасть ему в шею.
— Жалкий щенок, — произнес Сандмен и, не на шутку взбесившись, ринулся в бой.
Он взмахнул рапирой с пугающим свистом, шишечка ударила лорду Холлоуэю в лицо, чуть не выбив глаз. Сандмен хлестнул его клинком по носу, так что пошла кровь. Холлоуэй скривился от боли. Внезапно грудь Сандмена обхватили сильные руки. Это был сержант Берриган. Лорд Скейвдейл тем временем вырывал рапиру у его светлости.
— Хватит! — сказал Скейвдейл. — Хватит!
Он отбросил рапиру Холлоуэя в дальний конец комнаты и забрал рапиру у Сандмена.
— Капитан, вы уйдете сию же минуту, — настойчиво произнес он.
Сандмен стряхнул руки Берригана.
— Я бился с настоящими мужчинами, когда вы еще писались в штанишки, — сказал он лорду Робину.
— Всего хорошего, капитан, — холодно попрощался Скейвдейл.
— Узнаете, кто заказал портрет, — буду признателен, если сообщите, — сказал Сандмен. Просьба позволяла ему уйти, сохранив достоинство. — Сообщение для меня можно оставить в «Золотом снопе» на Друри-лейн.
Лорд Робин свирепо глянул на Сандмена, но ничего не сказал. Он получил хорошую взбучку и понимал это.
В холле Сандмену подали пальто и шляпу, и сержант Берриган открыл перед ним парадную дверь.
Сандмен медленно шел на север. Салли была права. Лучший способ найти служанку Мег и таким образом выяснить правду — поспрашивать других слуг. Поэтому-то он и направлялся на улицу, которую усердно обходил стороной последние полгода, — на Дэвис-стрит.
Однако, когда Сандмен постучал в дверь, все показалось ему таким знакомым, да и Хаммонд, дворецкий, ничуть не удивился его появлению.
— Капитан Райдер, как я рад, сэр. Позвольте принять у вас пальто.
Хаммонд повесил пальто и шляпу Райдера на вешалку, на которой уже висело много одежды.
— У вас есть приглашение? — спросил он.
— У леди Форрест музыкальный салон? Боюсь, меня не приглашали. Я надеялся застать сэра Генри.
— Он дома, сэр, и наверняка пожелает вас принять. Будьте любезны подождать в малой гостиной.
Малая гостиная была в два раза больше гостиной в доме в Винчестере, который Сандмен снимал для матери и сестры. Он прислушался к тенору, певшему за двойными дверями. Послышались аплодисменты. Тут открылась дверь из холла.
— Дорогой мой Райдер!
— Здравствуйте, сэр Генри.
— Новый французский тенор, — печально заметил сэр Генри — которого не следовало пускать дальше Дувра. — Сэр Генри не особо жаловал музыкальные салоны жены и обычно старался их избегать. — Как поживаете, Райдер?
— Спасибо, хорошо. А вы, сэр?
— Весь в делах, Райдер, весь в делах. Суд олдерменов требует времени, а Европе нужны деньги, и мы ее снабжаем.
Сэр Генри открыл ящик буфета и достал две сигары.
— Сегодня в консерватории курить нельзя, так пускай нас вздернут за осквернение гостиной. Вы не против?
Он сделал паузу, чтобы зажечь трутницу, а затем сигару. Ростом, седыми волосами и печальным лицом он напоминал Дон Кихота, однако сходство было обманчивым. У сэра Генри было врожденное понимание, как заработать деньги и как их использовать. Эти способности помогли банкиру построить корабли, накормить армии и отлить пушки, сразившие Наполеона; они же возвели его в рыцарское достоинство. Короче говоря, Генри Форрест был человеком талантливым.
— Рад видеть вас, Райдер. Чем сейчас занимаетесь?
— Довольно необычным делом, которое вынуждает меня обратиться за помощью к Хаммонду, сэр.
— К Хаммонду? — Сэр Генри посмотрел на него, словно не был уверен, правильно ли расслышал. — Моему дворецкому?
Он вернулся к буфету и налил два стаканчика бренди.
— Выпьете со мной за компанию? Так чего вы хотите от Хаммонда?
Но не успел Сандмен объяснить, как открылась двойная дверь в гостиную. На пороге стояла Элинор, рыжие волосы окружали ее лицо словно нимб. Она взглянула на Сандмена, глубоко вздохнула и улыбнулась отцу:
— Папа, мама волнуется, что вы пропустите дуэт.
— Ах, дуэт?
— Сестры Пирмен готовились не одну неделю, — объяснила она и, посмотрев на Сандмена, тихо произнесла: — Здравствуйте, Райдер.
— Здравствуйте, мисс Элинор, — подчеркнуто официально поздоровался он, отвесив поклон.
Она долго на него смотрела. За ней в гостиной виднелся ряд позолоченных кресел, в которых восседали гости. Элинор бросила на них взгляд и плотно закрыла дверь.
— Думаю, сестры Пирмен споют и без меня. Как поживаете, Райдер?
— Хорошо, спасибо, хорошо.
Сандмен подумал, что не сможет говорить из-за комка в горле. На Элинор было бледно-зеленое шелковое платье с желтыми кружевами на груди и манжетах, а шею украшало новое золотое ожерелье с янтарем. Он ощутил непонятную ревность к той жизни, которую она вела последние полгода. Она помолвлена, вспомнил Сандмен, и ему стало очень больно.
— А вы?
— Я вне себя, оттого что у вас все хорошо, — насмешливо-суровым тоном ответила Элинор. — Думать, что вам может быть хорошо без меня? Это мучительно, Райдер.
— Элинор, — упрекнул ее отец.
— Я шучу, папа, это из тех немногих вещей, что не возбраняются. — Она снова обратилась к Сандмену: — Вы приехали в город на день?
— Я здесь живу.
— Я не знала.
Ее серые, почти дымчатые глаза с зелеными искорками казались огромными. Всего лишь глядя на нее, Сандмен чувствовал головокружение. Он смотрел на нее, а она на него.
