— Это интересная версия. Но Каре ты о ней не говори…
— Почему?
— Потому что у тебя у самого есть акваланг.
— Да оставьте вы меня в покое! — возмущенно крикнул Казмер и выскочил из комнаты.
Из сада доносился голос Лизы, громко разговаривавшей с кем-то. Шалго подошел к двери.
— Интересная молодая дама спрашивает господина Меннеля, — шепнула Лиза и кивнула в сторону калитки.
— Ты сказала ей, что его уже нет в живых?
— Ну что ты, радость моя! Дурочкой меня считаешь? — обиженным тоном возразила Лиза. — Они приехали на машине. Остановились возле кондитерской. Дамочка вышла, а мужчина остался ждать в машине.
— Пригласи ее сюда, — попросил Шалго. — И запиши номер машины. Не сердись, я не хотел тебя обидеть.
Лиза вышла, а Шалго одернул на себе костюм, пригладил волосы.
— Пожалуйста, сюда, барышня, — послышался снова Лизин голос. — Не бойтесь, собака не укусит.
— У вас есть собака?
— Нет, золотко. Потому и не укусит.
Шалго, стоя у двери, с любопытством разглядывал огненно-рыжую девицу, поднимавшуюся вместе с Лизой по ступенькам крыльца на террасу.
— Господин Шалго, — представила его Лиза. — Менеджер господина Меннеля.
— Добрый день, — поздоровалась гостья.
— Здравствуйте, барышня, — ответил Шалго и легким жестом руки показал на плетеное садовое кресло под ярким зонтом, а затем с важностью английского лорда произнес, обращаясь к Лизе: — Спасибо, Лиза, можете идти.
Гостья в коротенькой белой юбочке села в кресло, выставив для всеобщего обозрения стройные загорелые ноги. Дождавшись, когда Шалго тоже усядется, она представилась:
— Меня зовут Беата Кюрти. Мне нужен господин Виктор Меннель.
— А по какому делу вы разыскиваете моего друга Виктора?
Девица достала из сумочки сигареты и, закинув ногу на ногу, закурила.
— Я кузина Виктора Меннеля, — сказала она.
Шалго от изумления так глубоко вдохнул табачный дым, что даже закашлялся. Лицо его побагровело и покрылось капельками пота. Но он воспользовался этой заминкой, чтобы скрыть свое удивление и собраться с мыслями. «А еще говорят, что детективу не нужна удача!» — подумал он.
— Простите, я плохо разобрал ваше имя.
— Беата. Беата Кюрти. — Девица с любопытством обвела взглядом террасу, словно отыскивая Меннеля, и пояснила: — Я получила от Виктора письмо с просьбой навестить его сегодня после полудня.
— Сегодня?
— Ну да. Двадцать шестого. Надеюсь, я не перепутала день? — улыбнувшись, спросила третья.
— Нет, не перепутали. Сегодня двадцать шестое июля, суббота. Интересно… — Шалго умолк и, словно задумавшись, уставился в одну точку. — Выходит, вы и… Виктор… — Он умышленно замялся, ожидая, пока девица сама объяснит ему хитросплетение своих родственных отношений с Меннелем.
— Моя мама — сестра отца Виктора, — подсказала Беата. — Ее девичья фамилия Меннель.
— Да, да… Хотя должен вам заметить, что Виктор не любил распространяться о своей семье, родственниках…
По лицу девушки словно промелькнула тень.
— Его нет дома? — озабоченно спросила она.
— К сожалению, нет, — подтвердил Шалго. — Я обязательно известил бы вас, но у меня не было вашего адреса. Хотя это так важно…
— Он уехал?
Шалго пустил колечки дыма и печальным взглядом посмотрел на гостью:
— Он умер.
Голубые глаза Беаты округлились: она забыла закрыть рот и стала что-то торопливо искать в сумочке.
— Умер? — тихо повторила она.
— Убит. Утром двадцатого июля. Почти неделю назад.
— Умоляю вас, не шутите, — бледная как полотно промолвила Беата.
— Такими вещами мы не шутим, — возразил Шалго, пристально следя за каждым движением девушки. — Убили. Кто-то задушил… или задушили… Но вот кто, почему — неизвестно. Может быть, вы, Беата, могли бы хоть чем-то помочь нам. И с похоронами…
— Убили? — растерянно, почти шепотом повторила девушка, глядя куда-то в пустоту. Она усердно прижимала платок к сухим глазам, словно хотела выдавить из них хоть несколько слезинок для приличия.
— Примите наши соболезнования, барышня.
— Спасибо, — все так же шепотом поблагодарила гостья. — Бедный Виктор!
— Может быть, следовало бы известить вашу маму? — спросил Шалго. — Я охотно помогу вам. Давайте пошлем ей телеграмму!
— Маму? Мою маму?
— Ну да! Полиция уже дала разрешение на погребение умершего.
При упоминании матери девушка словно опомнилась и уже совершенно овладела собой.
— Нет-нет! Маме нельзя сообщать об этом.
— Нет так нет. Я просто думал… Тут из Гамбурга приехал начальник Виктора Меннеля, господин Хубер. Может, ваша матушка захотела бы обсудить с ним вопрос, где хоронить Меннеля: здесь, в Венгрии, или отправить его тело на родину?
Лицо Беаты обрело свой обычный цвет, из глаз исчезли страх и растерянность — видно было, что к девушке вернулось самообладание, и она стала совершенно спокойной, постигнув безвозвратность потери и смирясь с ней.
— Господин Шалго… — медленно, с расстановкой выговаривая слова, начала она. — Этот случай поставил меня в весьма неприятное положение. Я даже не знаю, как вам все это объяснить. — Последовал глубокий вздох, и Беата кончиком языка облизнула губу. — Но попытаюсь… Может, вы поймете… — Беата достала сигарету, не закуривая, помяла ее в пальцах. — Моя мать в очень плохих отношениях с отцом Виктора. Я бы даже сказала, что они ненавидят друг друга. Очень сильно. И мама не знает, что Виктор в Венгрии.
— Вы сказали, что получили его письмо.
— Да, я получила. На адрес жениха. И сказала матери, что у меня путевка на три дня в заводской дом отдыха. По предписанию врачей. Так что мне просто нельзя вернуться домой раньше чем через три дня.
— Понимаю вас, барышня, — закивал головой Шалго, про себя подумав, что всю историю с домом отдыха девица придумала только что, с ходу. И ему решительно не понравилась эта история. Хотя?.. Интересный поворот сюжета! — А в какой дом отдыха у вас путевка? — спросил он.
— Нет у меня никакой путевки… Я же говорю: я сказала маме неправду. Мы рассчитывали, что эти три дня погостим у Виктора. Он достал бы нам комнату…
— Где?
— В отеле. Или где-нибудь еще. Вы же знаете, иностранцам это проще.
— Да, но только не здесь. Отель переполнен, барышня. Можно, конечно, попытать счастья у владельцев частных дач.
— Что же нам теперь делать? — Беата щелкнула зажигалкой и вопросительно взглянула на толстяка.
— Что? Ну, если вы подбросите меня до поселкового совета, я что-нибудь попробую предпринять, — отвечал Шалго. — У меня есть в отеле знакомые. Жених ваш тоже остановится здесь, с вами?
— Разумеется.
— Значит, вам нужны две комнаты?
— Нет, мы с ним помолвлены. — Беата показала обручальное кольцо.
— Да-да, понимаю, — улыбнулся Шалго. — Тогда подождите меня у ворот. Я сейчас спущусь.
— Спасибо, — проговорила девица и направилась к двери.
Дождавшись, пока Беата выйдет за калитку, Шалго кивком подозвал к себе Лизу.
— Я еду в поселковый совет, — сказал он ей негромко. — Девушку зовут Беата Кюрти. Она двоюродная сестра Меннеля. Скажи Эрне, пусть Домбаи посмотрит, не числится ли она в картотеке. Номер машины ты записала?
— Да.
— Пусть товарищи установят также, кому принадлежит автомашина. Передай Эрне, что тут дело нечисто. Если получат от Домбаи что-то интересное, пусть сообщат мне. Я буду в кафе. Если меня там не найдут, Ева скажет, где я.
— Поняла. — В окно Лизе было видно, как к воротам подкатил «опель» и замер в ожидании. — А как быть с «игрушкой»? Установить?
— Не знаю даже, — пожал плечами Шалго. — Боюсь, попадет нам от Эрне.
— Не говори ему.
— Ты советуешь рискнуть?
— А чем, собственно, мы рискуем?
— Ладно. Давай действуй. Только осторожно.
— Можешь не беспокоиться.
Лиза проводила мужа до калитки. Дождалась, пока тот неуклюже забрался в машину, махнув ей рукой. И даже когда «опель», рванув с места, в мгновение ока исчез за поворотом, она все еще стояла и смотрела ему вслед.
Иштван Фельмери сидел в нижнем конце сада, почти у самого озера, на добела вылизанном волнами большом обломке скалы и смотрел, как Илонка, укрывшись от солнца под тенистым ясенем, стирала чулки, носки и еще что-то.
— Расскажите мне, Илонка, про Меннеля… Что это был за человек?
Девушка, запрокинув голову, задумчиво смотрела в безоблачное небо.
— Честно говоря, я его очень мало знала. Что он за человек? Ну, как сказать? Решительный, наглый, самоуверенный. Из тех, что везде и всегда играют только наверняка. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Догадываюсь.
— Мне кажется, Меннель ехал к нам в Венгрию, зная о нас все совершенно точно. По крайней мере он так считал. Кто-то сказал ему: венгерские девушки легкодоступны. Только пальцем помани, и они сами заберутся в постель к гостю с Запада. Он, собственно, мне нечто подобное и заявил. А вы, наверное, подумали, что я сказала дяде Матэ неправду? Ведь подумали, сознавайтесь? Что это я сама виновата, сама дала повод. Иначе бы он не осмелился сделать мне такое предложение?
