— Такой пустяк не может быть провокацией.
— Это смотря с какой стороны взглянуть, — задумчиво протянула я.
— Мне пора, — Геннадий Петрович поморщился и посмотрел на наручные часы. — Ради бога, извините.
И, не говоря больше ни слова, удалился.
Я выключила диктофон и вышла из «Северянина» на улицу.
Один подозреваемый уже есть. Хотя все это вилами на воде писано. Ладно, разберемся…
Прежде чем вернуться к Оксане, я решила заскочить к себе домой. Вернее, не домой, а в гараж. Признаюсь, мне изрядно надоело ездить на такси и попутках. Я жутко соскучилась по своему родному «Фольксвагену». Да и в своей машине чувствуешь себя значительно увереннее.
Навещать тетушку Милу я не стала. Во-первых, для этого не было времени, а во-вторых, я все еще дулась на нее.
«Фольксваген» радостно взревел, когда я провернула в замке ключ зажигания. Сейчас он был похож на застоявшегося в конюшне жеребца, жаждущего показать своей неблагодарной хозяйке, чего он стоит и на что способен.
Я покинула гараж и на приличной скорости устремилась к Оксаниному дому. Машину поставила во дворе, сама поднялась на второй этаж.
Мелихова была в бешенстве.
— Как вы посмели закрыть меня в моей собственной квартире? — прямо с порога встретила она меня гневным вопросом.
— Я не знала, что ты куда-то собираешься, — невинно ответила я.
— Черт возьми! — верещала Оксана. — Я больше не желаю вас видеть!
— К сожалению, это невозможно. Я уже говорила тебе об этом.
— Да что вы говорите? — съерничала она.
— Сядь и успокойся, — коротко бросила я. — Нам надо с тобой кое-что выяснить.
— Я не желаю с вами разговаривать.
— Я желаю.
Я бесцеремонно села на диван и подобрала под себя ноги. Оксана продолжала стоять, буравя меня ненавидящим взглядом.
— Сядь, — повторила я. — Ты можешь спокойно выслушать меня?
— Что нам с вами обсуждать? — недовольно буркнула Мелихова, но в кресло все-таки села. — Что это опять за маскарад на вас?
— Я работала.
— Кем?
— Можно сказать, журналисткой.
Оксана ничего не поняла, но расспросы прекратила.
— Только что я имела честь познакомиться с Сабаевым Геннадием Петровичем, — сообщила я ей.
— И что?
— Ты его знаешь?
— Я частенько бываю в его заведениях, — призналась она.
— Я так и подумала. Помнишь, о чем мы рассказывали тебе с твоим отцом?
— Когда?
— Сегодня.
— Об аукционе каком-то, что ли?
— Да.
— Ну, помню, — Оксана закурила. При отце она такого себе не позволяла. Стало быть, еще не совсем обнаглела. — И что дальше?
— Сабаев тоже принимает участие в предстоящем тендере. Он один из трех главных претендентов на контрольный пакет акций. Он, твой отец и еще один человек.
— Зачем вы все это мне рассказываете?
— Хочу, чтобы ты вникла в ситуацию. Я предположила, что ты с Геннадием Петровичем знакома лучше, чем твой отец.
— Я не знаю, в какой степени знаком с ним отец, — медленно, с расстановкой, произнесла Оксана, с удовольствием вдыхая едкий сигаретный дым, — но я тоже знаю его не очень близко.
— Что значит «не очень»?
— Ну, он несколько раз приглашал меня в свой кабинет в «Северянине». Мы общались, слушали музыку, слегка выпивали. И это все.
— Ты уверена?
— Конечно, черт возьми.
— Об отце ты ему что-нибудь рассказывала? — По-моему, я нащупала ниточку.
— Откуда мне помнить, — поморщилась Мелихова. — Я что, по-вашему, записывала наши разговоры, что ли? Может, и говорила чего, а может, и вовсе речь об отце не заходила. Не помню.
— Когда ты была в его кабинете последний раз?
Она с минуту подумала и ответила:
— На прошлой неделе. День назвать затрудняюсь.
Тогда тендер уже, вне сомнения, был объявлен. Интересная получается ситуация.
— Ты что, даже не можешь вспомнить, говорили ли вы с Сабаевым о твоем отце на прошлой неделе или нет? — допытывалась я.
— Не могу. Мало ли о чем мы говорили. Я вам не магнитофон.
— Хорошо. — Я поняла, что ничего добиться от Оксаны не смогу. — А Андрей Вениаминович знает о твоем знакомстве с Сабаевым?
— Послушайте, — Мелихова начала заводиться, — к чему все эти вопросы?
— Успокойся, — слегка надавила я. — Мы ведь просто общаемся. Тебе ответить трудно?
— Я не знаю ответов на ваши вопросы, — сказала она. — Откуда мне известно, знает ли отец о моем знакомстве с Геннадием Петровичем или нет?
— Но ты ему об этом не говорила, верно? — уточнила я.
— Отцу-то? Конечно, не говорила. Я уже достаточно взрослая, чтобы отчитываться перед ним.
Да уж, взрослая. Ничего не скажешь. Выходит, Мелихов ничего не знал о взаимоотношениях его дочери с Сабаевым. Даже не догадывался об этом.
— Скажи, Оксана, — я немного сменила тему, — ведь у Геннадия Петровича много заведений в городе?
— Прилично, — она наконец затушила свою сигарету. — А что?
— Почему же он все время находится в «Северянине»?
— Почему все время? — удивилась она. — Вовсе нет. Он бывает и в других местах. Просто в «Северянине» у него что-то вроде офиса. Основная работа, так сказать. И, естественно, большую часть времени он проводит там.
— А в «Карле Великом» он бывает?
— Иногда, — она замолчала и посмотрела мне в глаза. — К чему вы клоните?
— Ни к чему.
Но Оксана оказалась смышленой девочкой.
— Вы что, намекаете на то, что Геннадий Петрович имеет какое-то отношение ко вчерашнему инциденту?
— Ни на что не намекаю. Просто рассуждаю.
— Даже и не рассуждайте об этом. — Она прищурилась. — Геннадий Петрович — человек порядочный.
— Откуда ты знаешь? Иногда, Оксаночка, знакомства бывает недостаточно для того, чтобы понять, порядочный перед тобой человек или нет, — философски заметила я.
— Мне достаточно.
Да, упрямства ей было не занимать. Переспорить или переубедить в чем-либо Оксану Мелихову совершенно невозможно. Впрочем, я и не собиралась это делать. Мне вполне достаточно и того, что я выяснила. Подозрения вокруг Сабаева сгущались. Вероятность того, что изощренный злодей именно он, возрастала.
— А с Челноковым ты не знакома, Оксана? — я решила проверить и эту версию. Так сказать, прозондировать почву.
— С кем? — не поняла она.
— С Челноковым. Виталием Игоревичем.
— Впервые слышу о таком человеке, — произнесла она, скорее всего искренне. Челнокова Оксана не знала. — А кто это такой? — поинтересовалась.
— Еще один конкурент твоего отца.
— Вот его и подозревайте, — радостно изрекла она.
— Почему его?
— Потому что я с ним не знакома. А за друзей я ручаюсь.
Вот, значит, как! Оксана считала Сабаева своим другом. Ничего себе друзья. Ей — девятнадцать, ему — под пятьдесят. Хороша же дружба.
— Какие у тебя на сегодня планы? — спросила я, окончив допрос.
— Вас мои планы не касаются. — Для Мелиховой тоже разговор по душам был закончен.
— Ошибаешься, — не согласилась с ней я. — Ты под моим присмотром. Забыла?
— Идите вы знаете куда? — Оксана вскочила и выбежала из зала.
Подобное поведение вошло у нее в привычку.
— Знаю, — бросила я ей вслед. — Куда ты, туда и я. Мы теперь в связке.
Она даже не обернулась.
Я снова осталась наедине со своими невеселыми мыслями. Нынешняя работа нравилась мне все меньше и меньше.
Что я имела на данный момент? Ничего. Разумеется, кроме строптивой клиентки и одного подозреваемого в лице Сабаева, о котором Оксана и лично он сам очень высокого мнения как о порядочном, честном человеке. С другой стороны, те вчерашние ребята из «Опеля» откуда-то взялись. Не из воздуха же они материализовались. У них была вполне определенная задача, и эту задачу кто-то им поставил. Если не Сабаев, то кто? Челноков? Ничего не могу пока сказать по этому поводу. У меня еще не было возможности познакомиться с уважаемым Виталием Игоревичем. Но ничего, всему свое время. Еще успеем свести знакомство.
Желая узнать, есть ли какие новости у Мелихова относительно того, о чем я его просила, я подошла к телефонному аппарату и сняла трубку.
— …превосходно. А как твое? — донеслось до меня из мембраны.
— И мое — замечательно! — весело ответила Оксана.
Клиентка разговаривала с кем-то по параллельному телефону. В принципе это не возбранялось, и ее амурные дела меня совершенно не интересовали, а потому я уже решила было повесить трубку, оставив звонок Андрею Вениаминовичу напоследок, но тут собеседник Оксаны спросил:
— А как здоровье твоего папочки?
Я опустилась в кресло рядом с телефонным аппаратом. Голос был мне знаком. Он принадлежал Сабаеву.
— С утра чувствовал себя неплохо, — произнесла Оксана.
— Ну и замечательно, — резюмировал Геннадий Петрович. — Главное, чтобы все были здоровы. А что случилось? Почему ты звонишь?
