С супермаркетом была не просто хорошая мысль — отличная!
Мы по-прежнему оставались где-то в Герцлии. Минут через десять наша машина въезжала на автостоянку большого плоского здания. На фасаде красовался логотип: сумка с ручками, какими пользуются в супермаркетах, и красная надпись на иврите, по-видимому, Суперсоль.
— Такси вон стоят, — ткнул пальцем Виктор.
Действительно, рядом с выходом чередой выстроились три машины. Видимо, люди больше ездят на своих автомобилях.
— Не торопись, — предупредил я, вылезая из машины. — С того момента, как я пройду кассу, у тебя минут сорок.
Виктор почесал затылок.
— Ну ладно! Найду, что посмотреть.
Памятуя об уроне, уже нанесенном домашнему бару, я взял с полки бутылку Джека Дэниелса и литровую же бутылку «Столичной». Текилы, на которую мы особенно налегли, у них не было.
Виктор с большой тележкой толкался у полки с какими-то хлопьями. Он дождался, пока я расплатился у кассы, и толкнул свою тележку дальше. Я задержался у выхода, пристраивая бутылки в пакете, чтобы они не бились друг о друга. Выйдя на улицу — там заметно посвежело с тех пор, как зашло солнце, — я посмотрел сквозь стекло вглубь торгового зала. Виктор стоял ко мне левым боком — это означало, что путь свободен.
Машин на стоянке такси осталось две. У первой было слегка помято переднее правое крыло — на Западе такая на работу бы не выехала.
— Шалом! — поприветствовал меня таксист и добавил по-русски. — Куда едем?
Теперь по легенде я был из России, да и говорить здесь по-английски?
— Улица Хагада, — сказал я. — Номер дома не помню, но я покажу.
Кто такой этот Хагада и был ли это человек, я не знал, да и улица эта мне была не нужна. Просто попасть на нее, по моим подсчетам, можно было, лишь проехав мимо дома Лины.
— Вы там живете? — с внезапным уважением уточнил водитель. Это был крепко пожилой мужчина, практически старик, с густыми зарослями, выбивающимися из ушей и ноздрей, которые отчасти — но только отчасти — компенсировали совершенно голый череп. Впрочем, большую часть его скрывала непостижимым образом прилепленная к коже полосатая, черная с белым, кипа. Сам он явно жил не в собственной вилле.
— Нет, еду к знакомым.
— А, — успокоился он.
Водил он, как русский: с ходу, не тормозя, проскакивая перекрестки и подлетая на «лежащих полицейских». У него было только одно хорошее качество: он не пытался со мной разговаривать. Он лишь громко сопел — попробуйте сами втягивать воздух через такие заросли!
Мы ехали какой-то другой дорогой — не той, которую я мысленно проложил по карте. Так что я слегка потерялся. Еще я обнаружил, что в отличие от карты для туристов, названия улиц на указателях были обозначены на иврите. На языке Авраама я не читаю.
— Вы понимаете, где мы сейчас едем? — забеспокоился я.
— Не волнуйтесь, доставлю вас в лучшем виде! Я сюда часто вожу клиентов. Это улица Мошав, осталось несколько кварталов.
Такую улицу я помнил. Если мы на следующем перекрестке повернем направо, дом Лины будет третьим слева. Мы повернули направо.
Третий слева дом был белым, сейчас розово-фиолетовым в свете ближайшего фонаря. Это была двухэтажная вилла с большой открытой террасой наверху. От улицы ее отделяла живая изгородь высотой по пояс из аккуратно подстриженного кустарника. Все три окна первого этажа были освещены, горел и фонарь у входной двери — кокетливый, из разноцветного стекла, под готическую старину.
«Черт, а если Лина просто выпускает таксу наружу, и та делает свои дела на участке?» — вдруг пришло мне в голову. Последние минут пятнадцать затея казалась мне все более бредовой.
За виллой следили — и это утвердило меня во мнении, что дом я определил правильно. Машина наружки стояла дальше по улочке метрах в двадцати. Сидящие на первом сидении двое мужчин оживленно разговаривали, едва взглянув на проезжающее такси.
Как я и предполагал, машина теперь повернула налево, в сторону пляжа. И тут я хлопнул себя по лбу:
— Ох, черт! Я не купил ничего сладкого!
— Это важно? — обернулся ко мне водитель.
Как у него все-таки закреплена кипа? Какой-то миракл!
— Это единственное, что меня попросили привезти, — сокрушенным голосом сказал я. — В доме трое детей.
Я успел уже вам это сообщить? Я вру очень гладко, почти не задумываясь.
— И как, едем обратно?
— Едем обратно!
Мы развернулись на ближайшем перекрестке и помчались, бойко подпрыгивая на «лежащих полицейских».
В машине наружки спор продолжался. И у дома Лины ничто не изменилось.
Как избавиться от такси, я уже придумал. Я достал свой мобильный, набрал номер из одних нулей и сделал вид, что звоню. Для этого несуществующего разговора я, естественно, выбрал русский язык. Водитель должен был понимать.
— Да, привет, это снова я! Я чуть опаздываю — забыл купить сладкое в вашем супермаркете. (Пауза.) Что? Вы тоже там? В Суперсоль? А, тем лучше, тогда я отпущу такси и поеду с вами. Встретимся у входа через пять минут. Хорошо, до скорого!
Таксист высадил меня у входа в супермаркет. Я заплатил ему в два раза больше, чтобы ему веселее было возвращаться в очередь машин на стоянке.
В супермаркете Виктор как раз рассовывал по пластиковым пакетам кучу продуктов. Мы вышли вместе и через десять минут были на нашей вилле.
«Совершенно идиотская затея!» — повторил я себе.
Затея представлялась все более идиотской по мере того как шло время. Мы были готовы выступать только в начале одиннадцатого. Учитывая все, что происходит в Израиле, выйдет еврейская женщина с собакой практичеси ночью в плохо освещенном районе? Зная прежнюю Лину, я сказал бы скорее да, но с тех пор прошло больше двадцати лет. Нет, объяснить свою настойчивость я могу только количеством выпитого. Да и то, что Кудинов меня не останавливал, тем же!
В моем чемодане, как ни удивительно, нашлось все необходимое для реализации моего плана. Легкие шорты, майка, кроссовки. Но почему человека который появится на ночной пробежке сегодня, не было на этой улице ни вчера, ни позавчера, ни в предыдущие дни? Не знаю. Но в жизни ведь полно неожиданностей! А на крайний случай у меня была легкая кавалерия.
Совсем легкая! Виктор подстраховывал меня на мопеде. В случае чего мы собирались проскочить на пляж по узкой асфальтированной дорожке между двумя виллами, которую я приметил, когда мы разворачивались на такси. Машине там было не проехать.
Ну, а если те ребята вытащат свои пушки и без объявления войны просто примутся палить нам в спину? Это же Израиль! Да — тут мы могли надеяться только на удачу. И на то, что до таких крайностей дело не дойдет.
Мы с Виктором заняли позицию за кустами на незастроенном участке метрах в пятидесяти от Лининого дома. Это было большой удачей. Машина наружки оказывалась к нам носом, и чтобы преследовать нас в случае осложнений, ей пришлось бы разворачиваться в узком переулке.
Под ногами у нас похрустывали осколки стекла и битый кирпич. Кусты, как я тут же убедился голыми ногами, оказались зарослями крапивы. Теперь, когда солнце уже давно согревало другие меридианы, температура стремительно опускалась. На мне, напомню, была майка и шорты, и после пятнадцати минут стояния в засаде у меня зуб на зуб не попадал. Виктор попытался отдать мне свою ветровку, но под ней у него была лишь рубашка с короткими рукавами, и я отказался. Я посмотрел на часы: половина одиннадцатого. Лина могла уже сто раз выгулять свою шавку, если та у нее по-прежнему жила.
Чтобы согреться, я, высоко поднимая колени и вовсю работая локтями, изобразил бег на месте. Это было скучно, и я понемногу, со скоростью несколько сантиметров в секунду, стал удаляться по тропинке вглубь участка. И тут я услышал едва уловимый «фью!» — присвист Виктора. Я оглянулся: два из трех окон первого этажа погасли — свет оставался только в центральном, видимо, в прихожей.
Я поспешно вернулся на позицию. Входная дверь приоткрылась, и в щель просочилась на поводке такса. Она скатилась по ступенькам крыльца и, вытянув весь запас поводка — это был такой, на рулетке, — остановилась на дорожке, виляя хвостом, от чего вся задняя часть ее туловища ходила ходуном. Теперь на крыльцо вышла женщина. Она прощупала карман куртки, проверяя, там ли ключи, и захлопнула дверь. Это была не Лина.
Женщина была высокой, но и ненормально, болезненно толстой. В Америке, где питаются гамбургерами, жареной картошкой и поп-корном, а порцией в ресторане можно накормить троих, такой тип людей, независимо от пола, возраста и расы, встречается вам на улице в среднем каждые триста метров. Но в остальных частях света это — редчайший феномен. Вот она шла по дорожке, слегка расставив ноги, чтобы не натереть до крови ляжки, и покачиваясь от перемещения в пространстве огромной массы. Собака тащила ее вперед на поводке, и женщина вошла в круг света от уличного фонаря. Я замер. Нет, это была она, Лина!
