Ознакомительная версия.
– Один из них, похоже, и в самом деле врач-психиатр, а другой его пациент. Они друг друга, видать, прекрасно изучили. Один копирует другого. Те же жесты, те же слова. Но как понять, кто из них копия, а кто оригинал?
– Я Киба, – стараясь быть спокойным, сказал сидящий в кресле. – А вы, молодой человек, видимо, прекрасно разбираетесь в психиатрии. Разрешите узнать, откуда опыт?
– А ты еще не понял? – посмотрел на него вольготно расположившийся на диване двойник. – Не понял, куда попал? Тогда какой же ты, к черту, врач-психиатр?
– Я Киба, – упрямо повторил сидящий в кресле. – А кровь… Я первым нашел Риту… Маргариту Павловну. Она была… Убита и изнасилована. То есть сначала изнасилована. А потом…
– Ты так хорошо знаешь подробности? – усмехнулся первый гость. – Вот я не могу с уверенностью сказать, что было и как. До проведения медэкспертизы. Быть может, ты насиловал труп? Ты же извращенец!
– Прекратите! – Лидия зажала ладонями уши. – Не хочу вас слушать! Кит! Иди за ружьем!
– Взять на мушку обоих? – деловито осведомился ее сожитель. – Или только врача?
Тот, что сидел на диване, с усмешкой посмотрел на двойника, что замер в кресле, и спросил:
– Ну? Теперь до тебя доходит? Ты жить-то хочешь?
– За дружбу! – гаркнул вдруг Микоша.
Никто и не заметил, как он повторил свой фокус: подкрался к столу и по-тихому налил в рюмку водку. Присутствующие среагировали только на тост, Лидия дернулась, но помешать Микоше была не в силах. Тот махнул очередную рюмку водки, и глаза его на какое-то время стали счастливыми.
– Кит, убери бутылку, – простонала Лидия. – Только этих проблем нам сейчас не хватает!
– Да что тут убирать-то?
В бутылке и в самом деле осталось граммов сто или чуть больше. Но даже эту малость Микоша с сожалением проводил взглядом. Кит не решился выйти из комнаты без приказа своей сожительницы, только отставил бутылку подальше от Микоши на комод.
– Почему ты еще здесь? – рявкнула вдруг на Кита Лидия. – Я же тебе сказала: иди за ружьем!
– Так мы будем звонить? – тихо спросил Лева. – И куда?
– Хватит уже, – устало сказала Машенька. – Хочешь помочь правосудию? Ладно бы правосудию. Но ты собираешься помочь психиатрам. Людям, которые тебя… Меня… Нас… В общем, это твое право, Хай Левел, но я хочу, чтобы ты подумал. И хорошо подумал. Лидия права, Кит, иди за ружьем.
Тот кивнул и поспешно вышел в сени.
– Казалось бы, пустячок: носить обручальное кольцо, – сказал вдруг сидящий на диване. – А ведь иногда оно может спасти жизнь.
– «Бездна», – прошептал Лева. – Джеймс Камерон.
– Я вижу, это твой любимый фильм, парень. Или как там тебя? Хай Левел? Хороший вкус, имя тоже вполне достойное. Хай Левел – это круто! Мой любимый фильм тоже «Бездна». Я, признаюсь, недооценил этот волнительный эпизод. Для непосвященных: главный герой мог утонуть в затопленном водой отсеке нефтяной платформы, но дверям с гидравлическим приводом помешало закрыться обручальное кольцо у него на пальце. Он просто вовремя подставил руку и спасся. Двери не смогли закрыться, и товарищи его освободили. Обручальное кольцо носить надо. Это сняло бы сейчас все вопросы. У меня есть жена, следовательно, я Киба. Но, увы! Я не могу этого доказать! А хотите знать, что случилось с моим кольцом?
– Ну? – выразила общее согласие Лидия.
– Когда мы с Верой поженились, было время тотального дефицита. За колбасой в Москву ездили, бананы видели только зелеными, и то по большим праздникам, тоже в Москве. Я иногда посылал маме в деревню гостинцы, добытые в городе, апельсины, к примеру, или шоколадные конфеты, а она мне в тех же ящиках отсылала теплые носки, которые сама вязала из овечьей шерсти, чеснок, домашнюю тушенку. Хозяйство у нее было большое. Однажды я заколачивал посылку, и обручальное кольцо, которое было мне велико, случайно туда упало. Так оно и ушло в деревню, к моей маме. Она хотела его вернуть, да я отказался. Сказал, что подожду, пока оно станет мне в самый раз. Но носить обручальное кольцо так и не вошло у меня в привычку.
– Ах, Рита, Рита… – простонал тот, что сидел в кресле. – Что же ты наделала? Я ведь об этом никому, кроме тебя, не рассказывал…
– Ловко вывернулся, – покачала головой Машенька.
– У Тычковского кличка Профессор, – устало заметили из кресла. – Он знает, что говорить и как, учтите это. И за каким чертом меня понесло в метель?
– Очень верное замечание, – откликнулся тип с дивана. – Куда нас понесло в метель? Тебя и меня? А главное, кого из нас убьют, тебя или меня? Интуиция мне подсказывает, что скоро начнутся разборки. Или они решат прикончить обоих? Для верности?
– Оба заткнитесь, – велела Лидия. – Решать не вам, а нам. Вас сюда никто не звал. Но раз уж так случилось… – она посмотрела на висящую в темном углу икону. – Теперь нас сам Господь и рассудит. Видать, на то была его воля.
Краткое интервью:
Владимир Тычковский, он же Профессор
Врач. Что вы чувствуете?
Тычковский. Ничего. Теперь уже ничего.
Врач. Что вы думаете обо мне и о предстоящем вам лечении?
Тычковский. Я думаю, что вы напрасно теряете время. Все это не имеет отношения ко мне. Вы ошибочно считаете, что я болен, меж тем я совершенно здоров. Более того, я абсолютно нормален, а вот вы… Скажите, вы всерьез считаете себя нормальным человеком? И что, по-вашему, есть норма?
Врач (мягко). Позвольте вам напомнить, что мы здесь с целью создать терапевтический альянс, или, иначе, команду для того, чтобы вас вылечить. Поэтому вы должны предоставить мне исходные данные, а не я вам.
Тычковский. Иными словами, вопросы здесь задаете вы? Так? Тогда я не на сеансе психотерапии, а на допросе. Думаете, я не знаю, что в моем случае такой метод лечения, как беседа, абсолютно бесполезен? У меня нет депрессии, если вы изволили это заметить. Я не потерял интереса к жизни, скорее напротив. И я как-нибудь сам в себе разберусь.
Врач. Я лишь пытаюсь вам помочь. Расскажите, кто вы, какие мысли вас посещают наиболее часто, какие желания. Вы упорно отрицаете свою болезнь, это типично для пациентов с вашим диагнозом. Я вас прошу: попытайтесь сосредоточиться.
Тычковский. Хорошо. Хотя мы с вами никогда не будем одной командой. Мы слишком разные. Вы свободны, а я нет. Я сижу за решеткой, а вы вольны жить, где вам вздумается. Хотя на самом деле все наоборот. Это я свободен, а вы живете в тюрьме. Потому что вы существуете в мире условностей. По правилам, которые придумали люди ничуть не лучше нас с вами. Причем жили они давным-давно, в весьма примитивном мире. И их примитивные ценности почему-то должны иметь значение для людей цивилизованных. Таких, как я, которые свободно владеют компьютером, изучили труды ведущих психоаналитиков, иностранные языки, и вообще, пропустили через себя огромный объем информации, накопленной многими поколениями. В том числе и теми, что жили уже после тех примитивных людей, которые придумали правила поведения в обществе. Эти правила давно устарели.
Врач (живо). А убивать – это не примитивно?
Тычковский. Убийство есть самый рациональный способ решения любой проблемы. Потому что любая проблема так или иначе связана с человеком. Убивать легко, стоит только один раз попробовать. Не надо тратить время и деньги на развод, унижаться, угождая квартирной хозяйке, выслушивать ее бред, чтобы не поднимала арендную плату, ползать на коленях, выслуживаясь перед начальством, и так далее. Проще убрать человека, который тебе чем-то досадил. И какое-то время жить спокойно, в ожидании новых проблем. Потом опять убить.
Врач. Но вы убивали женщин. Не квартирную хозяйку и не начальника. И насиловали их.
Тычковский. Я делал им приятное перед смертью.
Врач (живо). Вы столь высокого мнения о себе как о любовнике?
Тычковский. На этом сломалась Абрамова.
Врач. Простите?
Тычковский. На этом вопросе сломалась Рита. Любопытство. Она, бедняжка, не знала, что такое оргазм. И я об этом догадался. Остальное уже было делом техники.
Врач. Вы знакомились со своими жертвами по Интернету. Вы застенчивы от природы?
Тычковский. Ищете у меня комплексы? Их нет. Я не застенчив. Мне всегда было легко познакомиться с женщиной. Что же касается знакомств по Интернету… Я ведь не трогал тех, кто полезен обществу. Кто способствует его оздоровлению. Я вам сразу скажу: женщина, у которой все в порядке, не полезет на известный свободой нравов сайт завязывать знакомства с мужчинами. Если она это делает, значит, она либо абсолютная дура, либо дура, которая ошибочно считает себя слишком умной. «Уж я-то не попадусь! – думает она. – Я-то распознаю, кто есть кто! Я всего лишь развлекусь, поиграю немножко в любовь. Ведь мне ах как скучно». Тот, кто ищет развлечений, рискует нарваться на серьезную неприятность. Признаюсь, они меня раздражали, особенно замужние. Если женщина размещает свою фотографию в купальнике на сайте, куда заходят мужчины, значит, у нее в душе есть сомнение. Тому ли я отдала лучшие годы жизни? Не поздно ли все исправить? Надежда выйти замуж за принца не оставляет женщину и после того, как у нее родятся внуки, я в этом убедился. В сорок и в пятьдесят в сказки верят точно так же, как и в семнадцать. Только вера эта становится какой-то отчаянной, за гранью разумного. Идеальных людей нет, ни идеальных мужчин, ни идеальных женщин. В первые годы совместной жизни супруги больше внимания обращают на достоинства друг друга, но чем дальше, тем больше на недостатки, пока не начинают замечать одни лишь недостатки, забыв о достоинствах. И ищут: а нет ли кого получше? Причем, заметьте, ищут они точь-в-точь те же достоинства, которые были у мужа. Сколько раз замечал: второй муж копия первого, а третий – второго. И все возвращается на круги своя. Кстати, и с женами так же. Мужчину привлекает один и тот же тип женщин, в котором он со временем разочаровывается, но сделать с собой ничего не может. На других у него, грубо говоря, не стоит. Человек вообще одна сплошная нелепость. Он всегда уверен, что достоин жить лучше. И в поисках этого «лучше» люди делают себе только хуже. Иногда так плохо, что хуже уже и быть не может. Я их не убивал. Я избавлял их от сомнений. От вечного поиска.
Ознакомительная версия.
