— Понял, — покивал Антон, однако не сдался. Излишнее давление отскакивало от него, как мячик от стены. Не сказать, что он отличался такой уж независимостью — просто самодовольство не хуже доделывало эту работу. — Но по своему опыту могу сказать, что если вы и применяете слово «уважение» — оно должно стоять не на первом месте. Косметика, даже уходовая — это про красоту. Про разную, допустим, но про красоту. «Мы уважаем женщин» — это слова феминизма, который может оттолкнуть самых лакомых рекламодателей в будущем. Знаете, это такая палка о двух концах… А вот «мы их любим и наслаждаемся их красотой, а потому хотим предложить средства для ее совершенствования и сохранения» — совсем другое. Ну, грубо говоря… Вот если вам, Елена, я скажу, что уважаю вас, это же вовсе не будет значить, что я вами любуюсь, так? — Антон радостно оскалился и перевел взгляд на Богданову, но не оставил ей времени для ответа. Сразу продолжил: — А женщины, да и мужчины, когда пользуются косметикой, сидят на диетах и занимаются спортом, обычно думают о том, что тогда они будут нравиться… Что ими будут любоваться и восхищаться тем, как они выглядят. — Горячев снова посмотрел на Льва, расправляя плечи и подаваясь корпусом вперед. — Так что у вас будет очень корректный посыл. Будете, как хотите, уважать, заботиться, беречь… главные продающие слова эко-брендов, так? Но с мыслью о красоте, молодости, свежести — можно продолжать этот список. Главное — красоте. Просто будем гибче. А, ну и для вас подчеркнем, конечно, что красота «натуральная» и «природная», так? Веснушки, все дела…
Лев перевел смеющийся взгляд на Елену, глаза которой сверкали настолько гневно, что, будь в кабинете хоть немного газа — это было бы катастрофой вселенского масштаба. Она скрестила руки на груди, причмокнула губами в блеске странного цитрусового цвета.
— Вообще-то, уважение — это просто общечеловеческая моральная потребность. И это не имеет ничего общего с феминизмом. Или ты хочешь сказать, что в мире мужчин для женщины даже уважение — исключительное право, за которое нужно бороться? — Она неугомонно перебирала пальцами в черных вельветовых перчатках по плечам.
— Я хочу сказать, — Антон еле заметно поморщился, — что это не самое популярное слово с точки зрения продаваемости. Многие истрактуют это как то, что если вы уважаете, значит, другие нет, и это создаст неоднозначный имидж. Не хотел вас задеть.
«Но задел, похоже, и даже не против этого», — злорадно подумал он тем временем.
— Тогда не надо поднимать тему, которая здесь никаким боком не вяжется, это выглядело…
— Ну, — ввинтился в начинающий набирать градус разговор Лев, — я считаю, что Елена права, Антон. Ты резковат в высказываниях. Но и Антон прав, — начальник мягко улыбнулся, — в том, что он знает, какими именно словами нужно говорить, чтобы современные люди купили. Для этого ты и нанят, молодой человек. Чтобы составлять правильные предложения из моих домыслов. Именно поэтому я не пиар-менеджер, понимаешь? У меня нет таланта к тому, чтобы чувствовать правильные слова. Не стоит так бить нас за то, что мы стремимся к здравому делегированию ответственности.
— Понимаю. Прошу прощения, если показался грубым…
«Но в этой комнате найдется и порезче меня».
Антон примолк, просмаковав извинение. Не любил он этого, не любил выставлять себя виноватым хоть каплю, не любил само чувство вины — но дипломатия требовала жертв. Критику Льва Горячев услышал и усвоил, однако упрямство мешало ему сказать, по крайней мере при Елене, больше, чем он уже сказал.
— Так… — Лев протянул Горячеву последний вариант контракта. — Чистовик. И суммы. Я немного подкорректировал и увеличил тебе процент с продаж, — он ненадолго замолчал, когда как Елена не смогла сдержать недовольной и раздраженной ухмылки, — и теперь это должно выглядеть для тебя еще более выгодно. В честь будущего сотрудничества. Если твоя идея выгорит, то ты получишь больше.
Антон просиял. Он хранил довольно сдержанную позу, но его так наполнило ощущение одной маленькой победы, что это просто не могло не отразиться во взгляде в виде алчного блеска. Означенная сумма была гораздо больше той, на которую он рассчитывал! Может, в этом доме и происходили странные вещи, но зато и платили не в пример больше, чем подавляющее большинство прошлых заказчиков — вернее сказать, такого оклада Антон раньше в жизни и не видел. Nature’s Touch по масштабам работы должна была стать очень весомой страницей в его портфолио. Впившись зрачками в текст контракта, Горячев еще раз внимательно перечитал его. И все было ладно… А потом взгляд запнулся о фамилию директора — Богданов.
«Что это, он все-таки ее муж? Смешно-то как… — ухмылялся Антон, вооружаясь ручкой. — А отчества одинаковые? Ну, может, так вышло… А может, брат с сестрой, что, по сути, ничего не меняет. Выкуси, сучка белобрысая! Часто теперь видеться будем…»
Он решительно поставил подпись на обоих экземплярах и вернул один Льву. Тот принял и отдал бумаги Елене.
— С вами приятно иметь дело. Будьте уверены, моя идея выгорит. Они всегда… Чутье не пропьешь!
— Посмотрим Антон, посмотрим, — попытался умерить молодецкий пыл Лев, все так же мягко настаивая на том, что дела говорят больше слов. — В любом случае, чаще вы будете работать с Еленой, так что постарайтесь сохранять нейтралитет. И еще вам необходимо познакомиться с Романом. Это наш сисадмин. Под его руководством сайт компании, еще у него вы можете спросить фотографии продукции — опубликованные и нет — и контакты, фото моделей. Вся эта часть работы — к нему. К нему вы можете пройти из прихожей, дверь слева. И да, не думайте, что с вас не будут просить исключительно качественной работы. Только ее и будут, ведь курировать вас поставлена Елена. Ну и на этом все. Если хотите, до Романа вас проводят.
— Я не подведу, даже не сомневайтесь, — Антон шумно вздохнул, бережно пряча контракт в сумку, и встал с дивана. — И — да, проводите, пожалуйста. А то сверну у вас тут случайно не туда…
«…Раньше времени».
Он отвел взгляд. И снова мозг пробила непрошенная мысль: а нет ли какой неочевидной связи между этой работой и его визитами? Даже если отставить теорию заговора, какова вероятность, что пока Антон удовлетворяет ту таинственную хозяйку — у него тут все на мази? И какова — что если тот, второй, договор окажется расторгнут, его ждут проблемы и с оценкой его компетентности? Чем ситуация, в которую он влез, отличалась от служебного романа? Кроме отсутствия, разумеется, романтической составляющей, а также того, что Горячев пока никак не мог узнать, с кем имеет дело «на темной стороне». Уверенности в себе он на этой ноте заметно подрастерял. И пожалел, что так легко повелся на денежную приманку.
— И спасибо, Лев… Денисович. Это действительно очень хорошая сделка, — гораздо скромнее добавил Антон уже почти через плечо, стоя у двери. Но начальник только отмахнулся, отвечая на раздавшийся внезапно звонок на мобильный телефон. Елена же, подгоняя Антона, вытолкала его обратно в гостиный зал, дальше — в прихожую.
— Ну, — начала Елена, когда дверь за ними захлопнулась. — Удача благоволит храбрым — это про вас, Антон. Я искренне желаю вам удачи, и я всегда была на вашей стороне, что бы вы там себе ни думали, — она улыбнулась, но теперь это не выглядело хищнически. Антон снова видел перед собой ту самую обыкновенную женщину, которая не держит наготове все свои копья, весь боевой арсенал в каждый момент времени. Это осадило его, пожалуй, еще больше — он не понимал, откуда такие перемены. Чувство внутреннего комфорта в нем боролось с мелочной мизогинистской мстительностью. Чего-чего, а дружбу с Еленой Антон не представлял. Но вот она открыла дверь, что находилась с противоположной стороны от той, куда Горячеву только предстояло стучаться вечером в среду.
— Проходите. Прямо по коридору.
Это действительно был коридор и дверной проем в нем, аналогичный тому, что Горячев встретил в правом крыле, когда гостил у хозяйки. Все здесь было совершенно зеркально тому, что Антон уже видел, за одним маленьким исключением — слева от входа стоял не угловой столик с повязкой на глаза, а только фикус хитрой формы, что отбрасывал своими «лапами» на стены причудливые тени. Стучать не пришлось, створка оказалась открыта и от малейшего давления тут же подалась вперед, разворачивая перед взором Горячева бетонную коробку. Иного описания для этой комнатушки подобрать не выходило: маленькое помещение было сплошь напичкано техникой, блоками питания, шкафами с торчащими все стороны проводами, флешками в каждом свободном углу, мониторами. Один из них ярко мерцал в мраке плотно занавешенных жалюзей, высекая мрачный силуэт, который в тот же миг сорвался с места. Антон услышал щелчок мыши, разглядел на экране сворачивающееся окно, кажется, телеграма, и тут же в его душе поселилось странное послевкусие неясной, неопробованной, возможно, совершенно незначительной, но очень топорно сокрытой тайны.
