Я тебя к ответственности привлеку за невыполнение требований полиции в экстремальной ситуации.
Вскоре в квартиру застенчиво пробрался лейтенант.
– Лифты отключили? – Спросил майор.
Лейтенант кивнул. Губы у него дрожали.
– Ладно. А то, понимаешь, эта курица диспетчерская быковать начала: «Да что? Да по какому праву?» Идиотка!
Обращаясь к нам, он вздохнул:
– Извините. Сколько не работай, а к такому не привыкнешь. Давайте знакомиться. Я – майор Корнеев, Антон Николаевич.
Вера молча протянула наши паспорта. Говорить она не могла. Её била крупная дрожь.
Майор мельком взглянул на них и передал старлею, чтобы тот записал наши данные. Потом он обратился ко мне:
– Александр Владимирович, расскажите, что произошло. Это ведь вы вызвали «Скорую»?
– Нет, жена. Но первым обнаружил Кристину я. Только мне показалось, что она рожает. Кровь была снизу, а головы и шеи я почти не видел. Она как-то осела в шубе, наклонив голову. Я и узнал-то её по шубе в основном.
Тут Вера нашла в себе силы и начала говорить:
– Понимаете, всё произошло очень быстро. Я пришла домой минут за десять до того, как мы вызвали врачей. Я поднималась на соседнем лифте, но не заметить Кристину я не могла. Мне же надо было пройти мимо того лифта, где она лежала.
– Да, – подхватил я, – Вера напомнила, что пора гулять с собакой, я почти сразу выпустил Бони на лестничную площадку, чтобы он не мешал одеваться. Прихожая-то у нас, сами видите, тесная. Потом Бони завизжал, и я выскочил за ним.
Тут я вспомнил, что так и не успел обуть второй ботинок.
Взглянув на мои ноги, Корнеев понимающе кивнул. Я почувствовал, что краснею, и торопливо начал оправдываться:
– Понимаете, за собаку испугался. Бони так заверещал. Я подумал, что его лифтом прищемило, или он упал. Конечно, такого кошмара, я и предположить не мог.
– Ясно, и во сколько это было?
– Обычно я выхожу с Бони в семь, но сегодня минут на пятнадцать припозднился. Зачитался. Хорошо жена напомнила.
– Вы девушку хорошо знаете?
– Да как вам сказать? Здороваемся. Иногда перекинемся парой-тройкой слов о погоде, ну ещё о какой-нибудь ерунде. Знаю, что зовут её Кристиной, что она внучка полковника Сазонова. Живёт на седьмом этаже в нашем доме, но номера квартиры не знаю. Год назад она замуж вышла. Свадьбу чуть не всем домом праздновали. А ещё знаю, что она работает в органах.
– В каких?
– В ваших. Она медэксперт. Но где точно, не скажу.
– Это мы сами найдём.
Он опять схватился за телефон.
– Пешкин, это Корнеев. Человечка мне пробей одного. Зайцева Кристина, двадцать восемь лет. Живёт в доме № … по улице… Квартиру там посмотри, родственников, место работы… Ну, в общем, не мне тебя учить. Сам взрослый мальчик. Да это не она, это с ней сделали. Ранили её тяжело. Да ничего толком не знаю. Сейчас там врачи колдуют. Прогнали. Пока им все карты в руки. Вот увезут беднягу в больницу, тогда и начнём работать. Пальчики снимем, кинологов пригласим.
Больше мы почти не разговаривали, прислушиваясь к происходящему на лестничной площадке. Дверь в квартиру была распахнута настежь, и в прихожей стоял лейтенант, чтобы отслеживать ситуацию и предупредить начальство, когда им можно будет приступать к своей работе.
Мне показалось, что прошла целая вечность. Потом в квартиру заглянул «разбойник».
– Всё, алес!
– Увозите в больницу? – С надеждой спросил Корнеев.
– Да, какое там… Не вытащили.
Он со злостью ударил кулаком по дверному косяку.
– Блин! Молодая, красивая! Какой гниде понадобилось такое сделать?
И обращаясь к Корнееву, сказал:
– Слышь, майор, найдёте гада, будь другом, звякни, вот мой телефон. Я его своими руками урою.
Полицейские колдовали над местом преступления до глубокой ночи. Мы с женой сидели на диване, прижавшись друг к другу. Бони умудрился протиснуться между нами. Вдруг Вера прошептала:
– Ещё к кому-то «Скорая» в наш подъезд приезжала. Что же за вечер-то такой?!
– Может, это за телом. Ну, перевозка специальная, – пробормотал я.
– Да нет, с сиреной и маячком. Это к тяжёлому больному или раненному.
– А ты полагаешь…
– Не знаю.
Утром в нашу дверь кто-то осторожно постучал. На пороге стояла соседка из квартиры напротив, Надежда Петровна.
– Доброе утро, Саша. Тьфу, какое доброе. В общем, здравствуйте. Верочка не спит?
– Нет.
– Позовите её, пожалуйста. Её помощь нужна.
Жена уже вышла в прихожую, зябко кутаясь в шаль.
– Надюша, привет. Что там? Да ты проходи, не через порог же говорить.
– Верочка, попробуй с Васькой поговорить. Он сейчас у нас. Его Женька скрутил. Васька руки на себя наложить пытался. Ночью ведь у Лили инфаркт случился. До больницы не довезли.
До меня не сразу дошло, что «Васька» это полковник Сазонов. Да, его же зовут Василий Иванович. Как-то я отупел.
– Да что же это… Прямо одно к одному, – всхлипнула жена, но тут же постаралась взять себя в руки.
– Сейчас приведу себя в порядок, а вы пока тащите Василия сюда. Усаживайте на диван. Саша, сядешь с одной стороны, а Женя с другой. И держите его покрепче. Не справимся – придется спецмашину вызывать. А не хотелось бы.
Я прошёл следом за Надеждой в её квартиру, и мы вдвоём с Евгением привели полковника Сазонова к нам. Вид у мужика был безумный. Впрочем, неудивительно.
Вскоре из ванной появилась Вера, собранная и свежая, блин, как утренняя роза.
Она взяла стул и села напротив дивана.
– Ну, что, поговорим? Для начала предлагаю всем перейти на «ты» и называть друг друга просто по имени. Никто не против?
Василий попытался рвануться, и мы с Евгением буквально повисли на нём. Сдавшись превосходящим силам, полковник мрачно спросил:
– Ну что? Уговаривать меня будешь, как маленького? Утешать?
– Не собираюсь. Что я тебе скажу? Что всё хорошо? Что все живы и здоровы? Мы же с тобой взрослые люди, и знаем, что это не так.
– А что же ты хочешь?
– А ты?
– Сдохнуть.
– Мне тебя пожалеть? Или сесть рядом с тобой и похныкать? Не дождёшься. Ты мужик. Настоящий. С большой буквы. Да, всё очень плохо. Но ты выдержишь.
– Зачем?
– Хотя бы для того, чтобы поймать эту сволочь, которая где-то ползает по миру и коптит небо своим поганым дыханием.
– Как я его поймаю? Смеёшься? Никаких зацепок! Эксперты с кнопок лифта сняли такую мешанину, что лучше не упоминать. Полицейская собака след не взяла. И, конечно же, никто ничего не видел и не слышал.
– Можешь мне не верить, но сейчас в этой комнате находится существо, которое точно знает убийцу, и никогда его не забудет.
