не поддался.
— Конструктора лаборатории, — с нажимом ответил он, чётко определяя границы дозволенной информации, и повторил: — Арсеньев Глеб Викторович.
— Ну ладно, — с самым невинном видом улыбнулась девушка. — Заместитель так заместитель. И что с ним не так?
— Жень, хватит ёрничать, — перебил её не отрывавший взгляда от экрана Нифонтов. — Ты что, сама не видишь, что происходит?
Очень сильно хотелось пить.
Пересохшее горло даже не пыталось выдавить из себя хоть какие-нибудь звуки, а какофония маленьких молоточков в висках настойчиво требовала жидкости.
Ощущение, что внутри головы сидит маленький трудолюбивый гномик, который решил развлечься игрой на нескольких барабанах сразу. Если попытаться расслабиться и прислушаться к череде непонятных звуков в голове, то может сложиться впечатление, будто бы гномик виртуозно исполняет мелодию какого-то бравурного марша.
Мы будем бить! Бить! Бить!
Нам дайте пить! Пить! Пить!
Мелодичное течение ручья мигрень напоминала мало, а вот жидкости с каждой секундой хотелось всё больше. Хоть какой-нибудь… И таблетку от головной боли. И поспать. Но сначала всё-таки попить, причём неважно чего, хоть воды из-под крана.
Александр Петрович прекрасно помнил то злосчастное утро, когда при пробуждении выяснилось, что в квартире отключили воду. Какая-то авария на линии, в кране пусто, а в холодильнике только чёрствый кусок засохшего сыра. Стыдно сказать, но вид сливного бачка от унитаза, полного желанной влаги, привёл тогда Петровича в неимоверный восторг.
«Животный восторг!» — поправил себя мужчина и, легонько охнув, отправился к холодильнику. Он уже давно был немолод, поэтому прекрасно осознавал, что ведёт не самый праведный образ жизни. Выражаясь русским языком, он просто катится вниз по наклонной плоскости, медленно убивая свой организм регулярными возлияниями.
Так часто бывает, когда у человека пропадают нравственные и физические ориентиры. У Петровича они исчезли. Не все сразу, постепенно, но все.
Допустив ошибку однажды, Петрович старался не наступать на такие же грабли повторно, поэтому теперь, покупая в магазине бутылку крепкого спиртного, всегда брал ещё и пакет однопроцентного кефира. Или даже два, как вчера вечером.
Весь жизненный опыт мужчины говорил о том, что лучше кисломолочного напитка при похмелье средства ещё не придумали. По крайней мере, рассол Петрович не любил с детства, а вода после обильных возлияний ему вообще не помогала.
— Синька зло, но пить не брошу, — пробормотал Латунин, рывком принимая сидячее положение на диване. Судя по всему, гномику в голове такая физическая активность совсем не понравилась, потому что боль не утихла, а, наоборот, усилилась. Пространство перед глазами качнулось в разные стороны, но затем глаза всё-таки сумели сфокусировать взгляд на таком знакомом натюрморте.
Чёрный массивный шкаф, под которым притаились гантели. Стул с небрежно брошенными спортивными штанами и компьютерный стол с ноутбуком. Гладильная доска с пыльным утюгом и табуретка.
Больше рассматривать было нечего. Впрочем, избытка мебели в квартире Александра Петровича не наблюдалось уже очень давно. Ну не считать же предметами интерьера криво прикрученные к стене полки, которые хозяин квартиры смастерил в лёгком алкогольном угаре из найденного недалеко от подъезда листа фанеры?
Сам Латунин считал свою однокомнатную квартиру исключительно тем местом, где можно принять душ и поспать в более-менее комфортных условиях, а значит, и морочиться с покупкой золотого унитаза и занавесок необязательно.
Хотя множество книг на этом образце выставки достижений народных ремёсел повергали в шок каждого, кто только получал возможность прикинуть их общее количество. Ещё общее удивление вызывали названия, выдавленные на корешках. Физика, математика, криптография, программирование…
Интересы Александра Петровича выдавали в нем крайне эрудированного и разностороннего человека, хотя поверить в это окружающим сейчас представлялось достаточно сложной задачей. Последние десять лет, почти сразу после развода, Петрович активно катился по наклонной плоскости вниз.
Из когда-то красивого подтянутого молодого человека, с лёгкостью завоёвывавшего девчат на московских дискотеках, мужчина быстро превратился в не самого прекрасного представителя человеческого общества. В какой-то момент падение удалось затормозить, за что огромное спасибо надо сказать работе и непосредственному начальнику Петровича.
В один прекрасный день подполковник Морозов приехал к Латунину домой и прочитал целую лекцию о вреде алкоголя для мужчин среднего возраста. С учётом того, что накануне Александр Петрович в очередной раз позволил себе «лишнего», лекция включала в себя множество многоэтажных матерных конструкций, а также сопровождалась уборкой квартиры, выкидыванием мусора и периодическими тычками в район почек и печени Латунина.
— Нравится быть говном? — орал на подчинённого Морозов. — Что ты нюни распустил, как студень протухший? Не хочешь жить — разберись с этой проблемой! Только сам, без долгих рассусоливаний! Без отравления жизни коллегам и соседям!
— Обязательно, — обиженно хрипел Латунин, потирая поясницу после очередного тычка. Морозов был человек кручёный, неплохо подготовленный, поэтому воспитательные усилия начальника отдавались болью во всём теле. — Вот допью и тут же начну разбираться.
— Шутишь?! — в очередной раз взревел подполковник Морозов. — Здоровый мужик! Руки-ноги на месте! А ты работать не хочешь! Тебя для чего родина учила? Чтобы ты на себя руки накладывал? Чтобы бухал без продыху? Ты специалист, каких больше не делают, а ведёшь себя как маленький ребёнок! Ну сдохнешь ты, неважно — сам или от водки, а работать кто будет? Я один, что ли?
Латунин в очередной раз потирал бок и уныло кивал в такт крикам своего начальника. Не очень, конечно, хотелось признаваться, но слова Морозова падали на вполне благодатную почву. Александр Петрович действительно являлся крайне востребованным специалистом в своей специфической сфере деятельности.
В общем, поставленной цели Морозов добился. Латунин завязал, причём сам, без клиник и капельниц. Получил карт-бланш на самостоятельную работу и пять лет демонстрировал более чем выдающиеся результаты. Даже парочку госнаград заработал, несмотря на ярое сопротивление кадровиков и прочих бюрократов, помнивших загулы Петровича в особо тяжёлые жизненные периоды.
А потом Морозов умер. Вот так просто взял и «сгорел» на рабочем месте. Разговаривал с кем-то по телефону, положил телефонную трубку на стол и уронил рядом голову. Вскрытие показало обширный инфаркт, противоядия от которого медицинская наука пока не придумала...
Первый глоток кефира принёс мужчине воистину райское наслаждение. Петрович даже постоял пару минут с пакетом в руке, разглядывая причудливые разводы грязи на оконном стекле и прислушиваясь к ощущениям в организме. Уже почти полностью рассвело, но солнце пряталось где-то далеко за низкими серыми тучами, отчего создавалось впечатление, что день никак не хочет вступать в свои законные права.
Спешащие на работу люди
