появляется Вера.
— Девочки, что стряслось? — Вера таращит на нас глаза.
— Нет, ты представляешь, эта дрянь созналась, что она любовница моего мужа, — ору я.
— Ната? — удивленно смотрит на нее Вера. — Это правда?
— А что? Она, — Ната тыкает в меня пальцем, — не дает ему того, что хочет каждый мужчина, а я могу дать.
— И что ты можешь дать? — усмехается Вера. — Отсосать?
— А что если так? — Ната многозначительно поднимает бровь.
— Вот я всегда знала, что ты у нас дешевая давалка, — Верка настроена по боевому, мне страшно, сейчас не хватала нам только драки между подругами.
— Все, стоп! — командую я. — Ната, пошла вон!
— Ой, да подумаешь, — та разворачивается и бежит на выход, только полу ее платья взметнулись и опали, на прощанье приоткрыв ее неглиже.
— Ты на нее посмотри, даже трусы не носит, — рычит ей вслед Вера.
— Ладно, оставь ее, просто не хочу больше ее видеть.
Верка зовет доктора, тот осматривает мое ухо и выносит вердикт, что ничего страшного не произошло, чтобы ухо не опухло, мне прикладывают лёд.
На следующий день я была просто красавицей: глаза щелочки, одноухо торчит, как у Чебурашки, фиолетовый цвет моего лица трансформировался, теперь местами я зеленая, местами желтая, но отек не спал.
КРЫСАВИЦА неописуемая!
Утром в моей палате опять следователь, адвокат и Богдан.
Следователь проводит опрос, врач ему вручает следующее заключение, адвокат потирает руки.
— Мы его закопаем, теперь он подпишет все бумаги, — Рашид улыбается, доволен, быстрое завершение дела, быстрее получит гонорар.
— Мы тебе поставим к палате охрану, — уточняет Богдан, — больше он пройти не сможет, но охраннику назови всех, кто имеет право к тебе приходить.
А мне и назвать кроме Верки некого. Родных нет, мужа нет, Натка — сука.
— Хорошо, — бубню я.
Мои защитники выходят. А я остаюсь, мне поставили сотрясение мозга и оставили на четырнадцать дней в больнице.
Дни текут очень медленно. Я уже перечитала все книги, которые давно отложила, пересмотрела все видеоролики, поиск в интернете дела, которым мне бы захотела заняться, ни к чему не привел. Так ни на чем и не остановилась. Время идет. А у меня кроме развода ничего не двигается. Правда Вера убеждает меня, что с деньгами, полученными в результате развода, я могу долго сидеть дома. Вот только мне не хочется. Скисну, как сметана.
Наконец, появился Рашид и обрадовал, что через неделю у нас первое заседание, как раз накануне меня должны выписать. Но в коттедж возвращаться мне запретил. Поэтому я звоню Вере.
— Спасай, мне некуда идти, — рыдаю в телефон.
— Дай подумаю, — Верка замолкает на пару минут. — У меня есть один вариант, позвоню позже.
Не прошло и дня, как появляется Вера.
— Я нашла тебе вариант по сходной цене, хозяйка попросила оплатить коммуналку за два месяца, сама живет на даче, в город не приезжает.
— Вер, я не проверяла карты, вдруг он мне заблокировал?
— Вась, ты чего такая дурная, войди в банковское приложение и проверь.
Ох, Вера, если бы не она, я ведь, как малолетнее дитя. Вон она мне и адвоката подогнала и квартиру…
Захожу. Ну, точно, стервец все заблокировал. Вот только он не знал о еще одной карте. У меня всегда оставалось немного средств к концу месяца, и я завела отдельную карту, где откладывала эти остатки и копила денежку, рассчитывая купить хороший подарок мужу на двадцатилетие нашей свадьбы. Фигу ему теперь.
А ведь мы с ним планировали с шиком отметить наше двадцатилетие! Ресторан зарезервировали.
— У меня есть немного денег, — показываю Верке счет.
— Немного! Васька, на эти деньги можно полгода прожить, если не шиковать, — смеется Вера.
Я только вздыхаю, придется привыкать к жизни обычной среднестатистической домохозяйки. А еще срочно искать работу.
Меня выписывают на день раньше. И мы с Верой перевозим барахло в мою новую квартиру. Квартира! Она меньше моей гардеробной комнаты и ванной вместе взятых. Маленькая однокомнатная квартирка в панельной многоэтажке. Крохотная кухня, маленькая ванная, масипусенькая комнатка. Спать пришлось на диванчике.
Впервые смотрю на себя в зеркало без содрогания. Конечно не красавица, но фиолетовость сошла, кое-где остались желто-зеленые разводы, но в целом уже хорошо.
Поэтому собираюсь на заседание суда: заштукатурила остатки синяков, подвела глаза, накрасила ресницы, даже про помаду не забыла. Волосы красиво уложила локонами. Надела платье и каблуки. Осмотрела себя со всех сторон. Красавица! Вот, думаю, здорово! Пусть мой благоверный локти то покусает.
Вызвала такси. Решила дождаться машины на улице. Вышла, а там небо хмурое, тучи висят, вот-вот прольются дождем. Возвращаться обратно за зонтиком, плохая примета, все ж день у меня сегодня ответственный. Да и подумала, что на машине же поеду. А из суда Вера обещала меня забрать.
Но машина все не едет. Я уже начинаю бегать вдоль подъездов и нервно поглядывать на телефон. И только я увидела, как авто въехал в наш двор, хлынул дождь. Да не просто дождь — ливень. За секунды я промокла до нитки.
Чертыхаюсь, но я уже опаздываю на заседание. Поэтому ныряю в машину и тороплю водителя. А сама ищу зеркальце в сумке, оно как всегда куда-то запропастилось.
Вот и здание суда. Но оно расположено на другой стороне дороги и нам надо развернуться, но водитель упёрся рогом в землю. Пришлось расплатиться и бежать через дорогу. Я почти добежала до бордюра, как проезжающая мимо машина окатила меня с ног до головы из грязной лужи.
— Черт, черт, — твержу я, как назло в сумке потерялся платок, и бумажные салфетки исчезли в неизвестном направлении. По моим волосам стекает грязная вода, и они повисли, как сосульки в марте. Платье намокло, прилипло к ногам, вызывая не самые приятные чувства.
Но мне уже звонит Рашид, некогда приводить себя в порядок и я лечу навстречу адвокату. И только по его округлившимся глазам понимаю, что что-то пошло не так.
При входе в вестибюле суда зеркало. Я лишь бросила быстрый взгляд и чуть в обморок не упала. Из зеркала на меня смотрело пугало: волосенки висят грязными сосульками, платье, как с помойки, макияж поплыл, тушь вся под глазами.
— Кхмы-км, может вам зайти в туалетную комнату, — Рашид поступает как истинный джентльмен, протягивая мне белоснежный платок.
— Да, наверное, — блею я, краснея, как алый мак.
Хватаюсь за тот белый платок, как за спасительную палочку. Хорошо еще в туалете нет посетительниц. Приходится смыть весь макияж, прополоскать концы волос, просушить это под обычным феном для рук. Высушенные таким зверским способом волосы
