– И к ним вот эти ди-и-ивные, ди-и-ивные листочки?
С сомнением глянув на дивные листочки, сильно подгнившие, я вместо них попросил несколько свежих, пушистых веток аспарагуса, чем сразу же уронил себя в глазах знающего дело специалиста.
– Я хотел кое-что у вас спросить, – начал я снова, пока мне довольно неумело размещали ветки аспарагуса среди роз. – Вы в тот раз упомянули какое-то заведение под названием «Белый конь».
Вьюнок вздрогнула и уронила цветы и аспарагус на пол.
– Вы не могли бы рассказать мне о нем подробнее?
Вьюнок подняла цветы и выпрямилась.
– Что вы сказали? – пролепетала она.
– Я спрашивал насчет «Белого коня».
– Белого коня? О чем это вы?
– Вы в тот раз о нем упоминали.
– Не может быть. Я ни о чем подобном в жизни не слыхала.
– Кто-то вам о нем рассказывал. Кто?
Вьюнок тяжело перевела дыхание и торопливо проговорила:
– Я не понимаю, о чем вы, и вообще мы не имеем права пускаться в разговоры с покупателями. – Она обернула мои цветы бумагой. – Тридцать пять шиллингов, пожалуйста.
Я дал ей две фунтовые бумажки. Она сунула мне шесть шиллингов и быстро отошла к другому покупателю. Было заметно, как у нее дрожат руки.
Я медленно направился к выходу и, уже выйдя из магазина, сообразил: она ошиблась, подсчитывая цену букета (аспарагус стоил шесть шиллингов семь пенсов), и дала слишком много сдачи. До этого ее ошибки в арифметике, видимо, были не в пользу покупателей.
Передо мной снова встало очаровательно бездумное личико и огромные синие глаза. Что-то в них промелькнуло, в этих глазах...
«Напугана, – сказал я себе. – До смерти напугана. Но почему? Почему?»
Глава 5
РАССКАЗЫВАЕТ МАРК ИСТЕРБРУК
1
– Какое облегчение! – произнесла миссис Оливер со вздохом. – Все уже позади и завершилось на редкость благополучно.
Теперь можно было и отдохнуть. Праздник Роуды прошел, как обычно проходят подобные загородные праздники. С утра все беспокоились из-за погоды – того и гляди мог полить дождь. Возник жаркий спор, ставить ли киоски под открытым небом или устроить все в пустом амбаре или под тентом, не обошлось и без резких перепалок по отдельным вопросам – касательно сервировки, чайной посуды, лотков с едой и так далее. Роуда все это сумела уладить, хотя мешала и другая забота: чудесные, но непослушные собаки Роуды, которым надлежало оставаться дома взаперти, поскольку на их счет были опасения. Полагали, что в саду, присутствуя на столь незаурядном событии, они расшалятся, – опасения, как считала хозяйка собак, необоснованные. К самому началу появилась юная, разодетая в меха кинозвезда – прелестная внешность, чем знаменита, неизвестно. Она всех очаровала и вдобавок произнесла трогательную речь о горестной судьбе беженцев – это несколько сбило с толку гостей, ибо праздник организовали для сбора средств на реставрацию колокольни.
Но вот настал благословенный вечер. В амбаре еще не угомонились местные танцоры, которые демонстрировали свое искусство. Программой предусматривались далее костер и фейерверк, но хозяйка с домочадцами, усталые донельзя, удалились в дом и, собравшись в столовой, принялись за трапезу, наспех сервированную из холодных блюд. Завязалась беседа: отрывочные фразы, все высказывают собственные мысли, и никто никого не слушает. Каждый был сам по себе и отдыхал. Под столом выпущенные из плена собаки весело грызли кости. Благотворительное мероприятие Роуды удалось.
– В этот раз мы собрали больше, чем в прошлом году для Детского фонда, – радостно отметила Роуда.
– По-моему, очень странно, – заявила мисс Макалистер, гувернантка, – что Майкл Брент третий год кряду находит спрятанный клад. Уж не рассказывает ли ему кто-нибудь, где искать?
– Леди Брукбенк выиграла свинью, – сказала Роуда, – и так растерялась: зачем ей свинья?
За столом были Роуда и ее муж, полковник Деспард, мисс Макалистер, какая-то молодая рыжеволосая гостья, которую звали очень подходяще – Джинджер [20], миссис Оливер и викарий [21], достопочтенный Калеб Дейн-Колтроп с супругой. Викарий был очаровательный старик, высокообразованный, по любому поводу цитирующий с великим удовольствием классиков. Часто слушателей смущала его эрудиция, и разговор прерывался, но сейчас такие высказывания были весьма к месту – по крайней мере, все на минуту замолкали. Викарий, правда, не ждал, что кто-нибудь поймет звучные латинские фразы, он просто сам наслаждался классической мудростью.
– Как сказал Гораций... – начал он, лучась доброй улыбкой, и снова наступило молчание, которое неожиданно нарушила Джинджер.
– По-моему, миссис Хорсфол сжульничала, когда разыгрывала бутылку шампанского, – произнесла она задумчиво. – Приз получил ее племянник.
Миссис Дейн-Колтроп, застенчивая дама с прекрасными глазами, внимательно посмотрела на миссис Оливер и вдруг спросила у нее:
– Вы ожидали, что на празднике что-то произойдет?
– Да. Убийство или что-нибудь подобное.
Миссис Дейн-Колтроп задала новый, исполненный любопытства вопрос:
– А почему вы этого ожидали?
– Не знаю. Без всякой на то причины. Просто в последний раз, когда я была на таком же празднике, произошло убийство.
– Понятно. И вас это огорчило?
– Чрезвычайно.
Викарий с латыни перешел на греческий, и снова все смолкли.
Мисс Макалистер через некоторое время выразила сомнение насчет лотереи, где разыгрывались живые утки.
– Очень любезно было со стороны Лагга из «Королевского щита» прислать нам десять дюжин пива для буфета, – заметил муж Роуды, Деспард.
– А что это за «Королевский щит»? – спросил я.
– Здешний кабачок, – ответила Роуда.
– А другого поблизости нет? Вы, кажется, упоминали о каком-то «Белом коне»? – обратился я к миссис Оливер.
Реакции, которую я ожидал, не последовало. Никто не проявил беспокойства или особого интереса.
– «Белый конь» не кабачок, – сказала Роуда. – То есть я хочу сказать, сейчас уже не кабачок.
– Это была старая гостиница, – вставил Деспард. – Ярко выраженный шестнадцатый век. А сейчас просто обычный дом. Вилла. Я все думал, почему они оставили название.
Джинджер возразила:
– О нет, они правильно сделали, название очень славное, и, кроме того, у них сохранилась от гостиницы прелестная старинная вывеска. Они ее оправили в раму и повесили в холле.
– Кто «они»? – спросил я.
– Хозяйка виллы Тирза Грей, – сказала Роуда. – Ты ее не видел сегодня? Высокая седая женщина, коротко стриженная.
– Занимается оккультными науками, – добавил Деспард. – Спиритизм, всякие трансы и магия. Черные мессы, правда, не служит, но нечто в этом роде.
Джинджер вдруг расхохоталась.
– Простите, – сказала она извиняющимся тоном. – Я себе представила мисс Грей в роли мадам де Монтеспан [22] у алтаря, крытого черным бархатом.
– Джинджер! – воскликнула Роуда. – Не забывай, здесь наш викарий.
– Извините меня, мистер Дейн-Колтроп.
– Ничего, ничего, – улыбнулся викарий, – как говорили древние... – И он изрек какую-то цитату на греческом языке.
Помолчав некоторое время для приличия, я возобновил допрос с пристрастием:
– Я все-таки хочу знать, кто «они», – мисс Грей, а еще кто?
– С ней живет еще ее приятельница, Сибил Стамфордис. Она у них, по-моему, медиум. Вы ее, наверное, заметили – вся в скарабеях, ожерельях, иногда вдруг нарядится в сари, хотя почему – непонятно, в Индии сроду не бывала.
– И не забудьте про Беллу, – сказала жена викария. – Это их кухарка, – пояснила она. – И кроме того, ведьма. Она из деревни Литл-Даннинг. Слыла там колдуньей. Это у них семейное. Ее мать тоже была ведьма.
Она говорила так, словно речь шла о самых повседневных вещах.
