Кореец опять сделал паузу. Леня почтительно молчал. Неужели это выход из конца бесконечного туннеля, в котором он затерялся?
В комнату, медленно ставя тяжелые лапы, вошла огромная собака и, зевнув, улеглась у ног Корейца. Хозяин потрепал ее по густой шерсти и задумчиво сказал:
— У нас тоже есть враги, с которыми нам трудно договориться. А те, кто с нами не хочет договариваться, должны исчезнуть. Речь идет, если ты еще не понял, о казанской бригаде. «Казанцы» в последнее время очень осмелели. Мне это надоело. Я теряю отборных ребят, сводя с ними счеты. Зачем мне терять своих ребят? А? — обратился он к Лене.
Тот тупо молчал и не мог никак сообразить, к чему он гнет.
— Так вот, — продолжал Кореец, вороша шерсть блаженно щурившегося на огонь пса. — Мы хотим бороться с «казанцами» чужими руками. Например, руками ментов. Для этого нам нужны материалы на них наподобие тех, что ты нам любезно предоставил. Документальные свидетельства их преступной деятельности. Мы сделаем так, чтобы милицию они очень заинтересовали. Понял?
— А как я их достану? — растерянно спросил Соколовский.
— Сам придумай. Мы тебе только подскажем, где ты можешь собирать компромат, где у казанских бывают сходки, где живут их клиенты и так далее. Это тебе расскажут и, может быть, покажут мои люди, а остальное на твоей совести. Крутись сам как умеешь…
— А чем я буду работать? — возмутился Леня, обиженно звеня голосом. — Ваши архаровцы разбили всю мою аппаратуру. У меня теперь нет даже элементарного фотоаппарата. Все — объектив, видеокамера, подслушивающее устройство, — все разбито. И нет денег, чтобы это купить, вы же все у меня выгребли подчистую! Я теперь гол как сокол!
— Ай-яй-яй! — покачал головой Кореец. — Какие мои ребятки нехорошие! Ты, оказывается, невинный агнец, хотел нас в ментовку сдать, а мы такие-сякие… Вот что, Соколовский, это твои проблемы, в конце концов. Я тут ни при чем. Хочешь жить — расплатись по счетам. А не хочешь…
— Понятно… — протянул Леня. Что ему еще оставалось делать, как не согласиться с условиями бандитов.
— Молодец! Иди, ребята все покажут… — Кореец снова уставился на огонь. От пламени его глаза светились темным золотом.
— А как же… — вспомнил Леня.
— Что еще? — Кореец нахмурился.
— Тогда отпустите девушку, она ни в чем не виновата, она случайно попалась, я все равно уже у вас в руках и никуда не денусь.
— Это не важно. Девушка пока побудет у нас. Нам это, конечно, невыгодно, но надо быть уверенным, что ты не сбежишь.
— А как я могу работать, если не знаю, жива ли она?
Кореец отмахнулся от него, как от надоедливой мухи.
— Это детали. Обговори с ребятами…
Соколовский понял, что разговор закончен, попятился к двери и сразу почувствовал на своем предплечье чьи-то цепкие пальцы.
— Сюда, — пригласил его негромкий голос.
Его ввели в прокуренное помещение, в котором за столиком, уставленным стаканами и бутылками, сидели знакомые и незнакомые «орешки». Леня сразу узнал среди них Быка, Хамаза и еще нескольких боевиков, частенько заглядывавших в квартиру на Адельмановской. Они потягивали спиртное и курили. Штыря среди них не было, очевидно, от него уже давно избавились.
— Так вот он какой, шпион, — захохотал Бык. — А я-то думал…
— Дайте мне его, и он запоет, как пташка весной, — попросил Хамаз и сжал кулак перед носом Лени.
— Но-но, потише, руки не распускайте. Он Корейцу еще нужен, — предупредил парень со сломанным носом.
Вошел Барчук. Очевидно, он задержался, чтобы и получить у Корейца инструкции, на его лице еще играла угодливая улыбка.
— Поехали, ребята, отвезем парнишку, покажем, где «казанцы» тусуются.
— Неужели отпускает?! — изумился Хамаз. — Вай-вай, сбежит же, сволочь.
— Не сбежит, мы за ним присматривать будем, — пообещал Барчук.
Вся бандитская кодла загомонила, обмениваясь впечатлениями. Очевидно, нечасто у них бывало, чтобы человека, изобличенного в столь тяжких преступлениях против их группировки, отпускали на волю. Это их пугало и вместе с тем внушало к этому человеку невольное уважение.
— Я никуда не поеду, пока не убежусь, то есть не убедюсь, что она жива, — внезапно заартачился Леня.
Он понимал, что если бандиты хотя бы немного в нем нуждаются (а судя по всему, они действительно нуждались в его услугах), то он может выторговать у них хотя бы мелкие уступки для себя и для Леры.
— Поедешь, — угрожающе надвинулся на него парень со сломанным носом.
— Спокойно, Миля, — остановил его Барчук. — А что сам Кореец сказал?
— Сказал, что… — Миля замялся, вспоминая. — Что это детали.
Все замолчали, недоумевая, в какую сторону толковать слова шефа. Если как отрицание, то этого фотографа придется долго обламывать, портить ему здоровье, а если в положительную сторону, то можно потом схлопотать от Корейца за инициативу.
— Ладно, — Барчук принял решение. — Поговоришь с ней по телефону.
— Нет, я хочу ее увидеть, — качал права Леня.
— Не борзей, парень. Неужели ты действительно думаешь, что она здесь сидит? Или мы повезем тебя, чтобы ты с ней миловался? По телефону поговоришь — это и так для тебя слишком много.
Он набрал номер и сказал в трубку.
— Эй, Ирик, как там твоя цыпочка? А? Позови-ка ее. С ней хахаль ее поговорить желает.
Трясясь от нетерпения, Леня схватил трубку. Вдруг они подсунут ему другую женщину, чтобы усыпить бдительность?
— Алло, — послышался в трубке далекий слабый голос.
— Привет, — сказал Леня и затих, ожидая ответа.
— Алло, Леня, это ты? Алло?
— Это я, все нормально, ты как? — Леня успокоился и уже был уверен в том, что это действительно Лера.
— Я тоже нормально. Что от тебя хотят? Алло!..
Барчук спокойно забрал радиотелефон из рук Лени и нажал отбой.
— Ну что, поговорил, убедился? Поехали?
Лене оставалось только согласно кивнуть головой. Через пять минут автомобиль уже мчался по загородному шоссе, за ним вздымалась сухая снежная поземка.
Растерянный и подавленный, Леня медленно брел по темным улицам, засыпанным густым февральским снегом. Огромные влажные хлопья плавно опускались на его непокрытую голову. Куда теперь ему идти? Продолжать скрываться за городом? Глупо, если за ним нет слежки. А если слежка все же есть? Идти в свою разоренную квартиру не хотелось.
Итак, он получил отсрочку. Конечно, это не Бог весть что, но все же отсрочка давала призрачную надежду выкарабкаться из патовой ситуации. Первых результатов Кореец ждал от него через неделю — это, безусловно, чудовищно малый срок для такой сложной работы. Сначала надо недели две обдумывать, с какой стороны к ней подступиться. Но бандитов ничто не колышет, вынь да положь им снимки на стол. А чем он будет снимать? У него же не осталось никакой фотоаппаратуры! Где он будет проявлять и печатать, ведь все разгромлено? Не отдавать же в фотолабораторию… Пожалуй, все равно надо возвращаться домой. Может быть, хоть что-то уцелело.
Разбирая кучу битой посуды, хлама, вываленного из шкафов, и прочей ерунды, которая скопилась в доме за несколько лет холостой жизни, Леня наткнулся на вещь, явно ему не принадлежащую. Это была заколка для волос, украшенная морскими ракушками.
«Лерка, — неожиданно с нежностью подумал Леня, вертя в руках заколку. — Эх, Лерка, ну и занесло нас к черту в гости. Если бы не… сейчас, может быть, мы летели бы в самолете…» Он сел на пол и подпер голову рукой. С чего начать? Куда броситься? К кому обратиться? Реально ни один человек на свете не может ему помочь.
Он набрал номер телефона Женьки Васюхина. Для начала надо выпросить хоть плохонький фотоаппарат, а тогда можно и в бандитское пекло лезть, где наша не пропадала!
