Тиббс стиснул пальцы и немного поколебался перед ответом.
— Мы с мистером Вудом очень хорошо ладили, но в одном пункте он немного ввел меня в заблуждение, а когда я сказал ему об этом, он привез меня сюда и высадил без всяких церемоний.
— Мистер Вуд ввел тебя в заблуждение? Что ты имеешь в виду? Скажи яснее.
— Ну, раз уж вы меня спрашиваете, мистер Гиллспи… Я попросил его как можно точнее повторить свой маршрут, которого он придерживался в ночь убийства. В одном месте он слегка отклонился.
Гиллспи откинулся на спинку кресла.
— Вирджил, возьми в толк, что мистер Вуд вот уже больше трех лет патрулирует город по ночам. И он ввел в обыкновение постоянно менять свой маршрут, чтобы никто не мог знать заранее, где он будет находиться каждую секунду, поэтому нельзя требовать от него, чтобы он помнил каждый поворот, сделанный в какую-то одну ночь. Даже если прошло всего двое суток.
— Понятно, сэр. Вы хотели меня еще о чем-то спросить?
Гиллспи задумался. Он попытался найти в реплике Тиббса что-нибудь оскорбительное, но если в ней что и было, то оставалось глубоко спрятанным.
— Нет, это все.
Едва негр скрылся за дверью, шеф тяжело сполз в своем кресле. Внезапно ему пришла идея, казавшаяся вовсе невероятной. Но он поразился, почему не подумал об этом раньше. Идея попросту потрясала, но она могла быть ответом.
Закрыв глаза, он представил себе человека, рассекающего воздух деревянным обрубком, который вот-вот должен опуститься на голову маленького итальянца и раздробить его череп страшным, жестоким ударом. И тот, кого он видел размахивающим безжалостной дубинкой, готовой оборвать человеческую жизнь, был не кто иной, как Сэм Вуд.
Сэм имел такую возможность — в этом нет никакого сомнения. То, что для другого было сопряжено с огромным риском, Сэм мог проделать без всяких затруднений. Пусть Сэм подошел к своей жертве даже за полночь, маленький итальянец все равно бы ничего не заподозрил, полагая, что ему нечего бояться полицейского. Повинуясь внезапному наитию, Гиллспи схватился за телефон и позвонил мистеру Дженнингсу.
— Мне нужно строго конфиденциально поговорить с вами об одном из наших людей, — начал Гиллспи. — Сэм Вуд вам знаком?
— Я очень хорошо знаю мистера Вуда, — немедленно отозвался Дженнингс.
— Вот что я хотел бы узнать, — сказал Гиллспи, — за последний месяц-другой с его счетом ничего не происходило? Каких-нибудь крупных операций? Может, он брал ссуду?
— Видите ли, банк гарантирует тайну вкладов, — ответил Дженнингс, явно стремясь уклониться от прямого ответа. — В любом случае у нас не принято говорить об этом по телефону. Надеюсь, вам это понятно.
Второй раз за сегодняшний день Гиллспи пришлось сбавить тон.
— Ну хорошо, ладно! Это ваше право. Но вы все же мне не ответили.
— Дайте мне ясно понять, мистер Гиллспи, — ответил Дженнингс. — Это что, официальный запрос?
— Можете считать так.
— Тогда мы, конечно, не отказываемся от сотрудничества. Если вы приедете ко мне в любое удобное для вас время, я дам вам возможность просмотреть документацию.
— А нельзя прислать ее сюда?
— Если вы представите ордер по всей форме, мы с удовольствием подчинимся, — ровно ответил Дженнингс. — Однако было бы много удобнее, если бы вы приехали сами. Вам должно быть понятно: не хочется выпускать документацию из стен банка. А копии мы стараемся не снимать.
Убедившись, что большего ему не добиться, Гиллспи положил трубку. Беседа не подтвердила и не рассеяла подозрений, и он был раздосадован. Мотив ограбления вроде бы отпадал, но ведь Кауфман заметил, что Мантоли имел привычку носить при себе крупные суммы. Сэм мог убить его, но взять не все деньги, а лишь часть, чтобы запутать следы. Подобные вещи известны в криминалистике.
На пороге появился Арнольд, в руках у него было несколько листов.
— Вирджил говорит, вы хотите взглянуть на его отчет об осмотре тела.
— Ясное дело, хочу, — огрызнулся Гиллспи. — Он что, для того составлен, чтобы вам было помягче сидеть?
— Я не знал, что он вам понадобится, — ответил Арнольд, пожал плечами и удалился.
Билл Гиллспи принялся за злополучный отчет. Пробегая глазами раздел за разделом, он чувствовал, как в нем закипает настоящая зависть. Подобного документа он сам никогда не составлял, да и не мог составить, и, кроме того, это сделал его собственный подчиненный, есть от чего прийти в бешенство. Но если дело все же благополучно дойдет до суда, отчет Вирджила может здорово пригодиться для изложения материалов следствия. К тому же он многое узнал о покойном маэстро Мантоли, с которым так и не успел познакомиться. Но, приводя себе все эти доводы, он все же не мог полностью подавить раздражение: этот исчерпывающий документ был составлен негром, а они не имеют права родиться такими сообразительными.
Зазвонил телефон.
Говорил Фрэнк Шуберт:
— Билл, мне чертовски неприятно дергать тебя, но у меня у самого буквально телефон оборвали. Ты ничего не можешь прибавить к тому, что говорил вчера насчет этого дела? В совете очень обеспокоены, и нет такого человека в городе, хоть мало-мальски знакомого, который бы не позвонил мне и не потребовал ответа, когда будет пойман убийца.
— Черт возьми, Фрэнк, а ты сказал бы этим идиотам, чтобы они отцепились и не мешали вести расследование. Когда у тебя висят над душой, мало толку, ты-то уж должен это понимать.
Мэр немного поколебался:
— Ну хорошо, Билл. Я понимаю твое состояние. Да… тут вот еще один вопрос: как с этим цветным из Калифорнии, ты уже отделался от него?
— Нет и не собираюсь. — Гиллспи едва сдерживал голос.
— По-моему, это было бы дельно, Билл.
— Черт меня побери, если я это сделаю, мне пришьют личные мотивы! — Гиллспи все же сорвался на крик. — Фрэнк, я сейчас должен уйти и позвоню тебе, как только у меня будет что доложить. Обещаю.
— Ах, так… Ну хорошо, Билл, — сказал Шуберт и повесил трубку.
Гиллспи понял, что терпению мэра тоже приходит конец. А если и Фрэнк Шуберт наточит на него зуб, не пройдет и дня, как в Уэллсе будет новый шеф полиции.
Гиллспи щелкнул клавишей селектора.
— Где Вирджил? — спросил он.
— Вышел, — ответил Пит. — Ему позвонил преподобный Не-Разбери-Поймешь, и он с ходу выкатился. А он что, нужен?
— Ладно, потом, — сказал Гиллспи и оборвал разговор. Тысяча самых противоречивых чувств бушевала у него в груди. Он встал, нахлобучил шляпу и двинулся прямиком к машине. Как бы там ни было, одну вещь он должен выяснить.
Управляющий банком встретил его весьма любезно и немедленно распорядился принести бумаги. Гиллспи было приятно видеть, что его слова и наружность производят некоторое впечатление в этом городке, к которому он начинал испытывать искреннюю неприязнь. Наконец принесли счет, Дженнингс молча его перелистал и, не выпуская из рук, заговорил:
— В последние годы мистер Вуд постоянно держит у нас свои сбережения. Его счет никогда не превышал нескольких сотен долларов. Дважды этой наличной суммы не хватало, чтобы оплатить подписанные им чеки, но его кредитоспособность оставалась по-прежнему вне сомнений. Приказы вкладчика по вложению и снятию сумм чередовались вполне равномерно.
— И ничего по приметнее? — нетерпеливо спросил Гиллспи.
— Я как раз подходил к этому, — ровно ответил Дженнингс. — Два дня назад мистер Вуд явился в банк и погасил рассрочку за свой дом. Это не Бог весть что, поскольку дом небольшой. Он предъявил чек, который, по его словам, был прислан ему по почте как доля завещанного наследства. А оставшуюся сумму — шестьсот с небольшим долларов — он внес наличными.
— Шестьсот наличными! — повторил Гиллспи. — По-моему, это не слишком обычно.
— И да и нет, — отозвался банкир. — Многие еще хранят свои сбережения в матрасах и коробках из-под конфет, хотя каждый год на те же суммы, положенные в банк, могли бы набегать не маленькие проценты.
— Вряд ли это относится к тем, у кого несколько лет свой счет в банке, — сказал Гиллспи. Тяжесть улики, которую он только что получил, начала проникать в его сознание, — он ждал долгого и медленного продвижения вперед, а мяч свалился точно ему в руки, да еще прямо у ворот, за белой линией.
* * *
Сэм Вуд взял за правило ежедневно около четырех заходить в управление. Сегодня ему этого не хотелось, но он решил, что не стоит ломать привычек. Проведя в одиночестве остаток ночи, он в конце концов понял, до чего несправедливо поступил со своим неожиданным спутником. Сэм долго ломал голову, но так и не смог взять в толк, каким образом его маленькая хитрость вышла наружу. Но факт оставался фактом, и Сэму было бы неприятно наскочить на Вирджила Тиббса.
Придя в полицию, Сэм увидел у стола дежурного Эрика Кауфмана, занятого разговором с Питом. Кауфман держал в руках маленький пистолет, а Пит вроде бы записывал марку и серийный номер. Оглянувшись, Кауфман заметил Сэма и остановил его.
