Прошла вторая и третья неделя, за которую удалось найти всего тридцать пять тысяч. Теперь даже теоретически был упущен шанс собрать нужную сумму, и Аргентинец заволновался всерьез, потерял еще несколько килограммов веса и теперь выглядел моложаво, под стать Тоглару. Не наклюнулась ни разу и игра по заказу, когда ему подставляли подготовленную жертву: богатого человека, лоха. Иногда в таких случаях случалось выиграть и сто, и двести тысяч, хотя приходилось делиться и с "загонщиками".
Все эти дни, занимаясь поисками денег, Аргентинец нет-нет да и вспоминал совет Дантеса -- решить возникшую проблему с помощью наемного киллера, но каждый раз старательно гнал от себя эту мысль, все-таки он катала, а не примитивный мокрушник. Впрочем, если эта тайна с киллером когда-нибудь выплывет, то на картежной карьере тоже можно ставить крест, кто же сядет за стол с заведомым убийцей?
Когда до назначенного срока осталось четыре дня, Аргентинец запаниковал, вновь закрылся у себя в кабинете, всерьез подумывая о самоубийстве, -- только так он мог сохранить квартиру за семьей. Он даже начал писать предсмертное письмо, обвиняя Александра Михайловича в несуществующих грехах, намекая, что его проигрыш был тщательно спланирован и что его угрозами загнали в угол. Попади такая малява в руки братвы, она обеспечила бы семье гарантии, в России, и в уголовном мире особенно, отношение к ушедшему в мир иной свято, не зря поговорка гласит: о покойниках говорят или хорошо, или ничего. В общем, Городецкий все рассчитал верно, но умирать не хотелось -- ни повеситься, ни пустить себе пулю в лоб, ни с по-мощью яда. Он перебрал множество вариантов самоубийства, но ни один не вызвал у него восторга.
Помучившись еще двое суток, Аргентинец отмел эту идею раз и навсегда, он вспомнил недавнюю аварию на Рублевском шоссе, где смерть его казалась неизбежной. Даже видавшие виды работники ГАИ и те сказали ему: "Ну, брат, родился ты в шелковой рубашке. Значит, нужен ты Всевышнему на этой земле..." И свое малодушие, отсутствие силы воли, чтобы достойно уйти из жизни, он опять же увязал с высокой мистикой -- вроде рука свыше удерживает его, желает, чтобы он жил... Эта мысль дала ему новые силы, он даже философскую базу подвел под свои малодушные метания: "Если я должен жить, значит, кто-то должен умереть".
Теперь, когда он созрел для подобной идеи, снова вспомнился Дантес... и совет его уже не показался циничным, а скорее мудрым. Мысль эта пришла Городецкому поздно вечером, и поскольку в его распоряжении осталось всего два дня, он решил заняться этим делом немедленно. Деньги у него были, а примерную расценку за услуги Дантес ему назвал, хотя киллер мог повысить тариф за срочность, но ведь экономить на этом не станешь, себе дороже выйдет.
Аргентинец переоделся в белый смокинг, тщательно побрился и уже через час был в "Пекине". 6
В китайском ресторане всегда можно было встретить нужных людей, но он надеялся отыскать там Хавтана, старая гвардия чтила авторитеты, и Аргентинец для него был не последним человеком в Москве. В "Пекине" Городецкий не был давно, со дня свадьбы Тоглара с Натальей. Здесь по-прежнему гремела музыка, хлопали в разных концах зала пробки от шампанского, витал привычный ресторанный шум... Да, кто-то решает вопросы о жизни или смерти, а здесь звон бокалов, смех гуляк... "Вот и умирай после этого. Ничего не изменится в жизни, просто будут гулять и пить шампанское другие", -- мудро рассудил Аргентинец.
Хавтана в "Пекине" не было, хотя знакомых гуляло много. Вася Головачев, по кличке Сапер, узнав, что Городецкий ищет Хавтана, сказал, что только что сам приехал из "Золотого петушка" и, если Аргентинец сейчас же рванет туда, наверняка застанет хозяина в собственном ресторане. В последние дни Аргентинец обратил внимание: в какой ресторан ни ткнешься -- везде полно народу, хотя время как будто не до гуляний. И он вспомнил, как его бабушка-долгожительница, прекрасно помнившая и Первую мировую войну, и Великую Отечественную, когда-то говорила: если народ валом валит в кабак -жди войны. "Сбудется ли пророчество бабушки на этот раз?" -- подумал Аргентинец, ведь в Барвихе предсказывали войну с Чечней со дня на день.
Аргентинец не был завсегдатаем "Золотого петушка", хотя знал, что заведение Хавтана пользуется успехом у братвы и деловых людей, тут, не выходя из зала, можно было решить кучу проблем. Да и русская кухня Петровича не нуждалась в рекламе, про нее даже иностранцы прознали, и теперь их тут можно было встретить в любой день, особенно японцев и немцев.
В "Золотом петушке" посетителей было под завязку, как сказал швейцар, пропустивший Городецкого. В зале Аргентинец и без помощи официантов легко отыскал Хавтана -- тот сидел за колонной с каким-то рослым мужиком в камуфляжной форме. Судя по двум пустым штофам шведского "Абсолюта", гуляли они долго, а возможно, был и третий, и четвертый собутыльник, уж слишком щедро был накрыт стол. "Наверное, Хавтан не станет засиживаться со всяким в камуфляже", -- подумал Аргентинец и, решив не отвлекать хозяина ресторана, выбрал место так, чтобы тот мог обязательно его увидеть сам.
Так оно и случилось, минут через пять Хавтан, все-таки не забывавший, что он владелец ресторана, поднял голову на шум, раздавшийся в конце зала, и в этот момент увидел Аргентинца. Увидел и удивился: Аркаша не часто баловал вниманием "Золотой петушок". Судя по тому, что он приехал один и сидел за пустым столом, гулять он не собирался, выходило, его привели сюда важные дела. Аргентинец человек масштабный, по мелочам прислал бы своего шестерку Эйнштейна. "Значит, пожаловал с чем-то серьезным, не терпящим отлагательств", -- решил Хавтан. Почему-то у хозяина "Золотого петушка" затеплилась надежда, что кручено-верченый Аргентинец, знавший всех и вся, приехал к нему с вестью о выкраденном бухгалтере Гноме: объявленная им сумма вознаграждения в пятьдесят тысяч баксов -- только за след, за наколку -могла заинтересовать и Городецкого.
Хавтан незаметно подал условный знак официанту, означавший, что его надо выдернуть из-за стола, и тот, подойдя к хозяину, что-то вроде прошептал на ухо.
-- Ну, Гера, посидели мы с тобой сегодня душевно, а сейчас меня труба зовет, дела ждут, -- сказал Хавтан, давая понять, что аудиенция для Самурая закончилась. -- Но ты не бери в голову, наладится жизнь. Тебя я без дела и без куска хлеба не оставлю, ты ведь свой, люберецкий, а я добро всегда помню. Ты только не пей, мои халдеи, восторгавшиеся тобой, заметили, что ты теперь пьянеть стал после одного штофа, а у тебя должна быть твердая рука и верный глаз. -- И Хавтан, легко поднявшись, стремительной походкой направился к своему кабинету, даже не глянув в сторону Городецкого.
Не успел Хавтан убрать кое-что со стола, как распахнулась дверь и на пороге появился Аргентинец, и хотя он попытался улыбнуться, улыбка вышла озабоченной.
-- Привет, Леня, давно тебя не видел. -- Аргентинец шагнул вперед, протягивая для приветствия руку вышедшему из-за стола Хавтану.
-- Да, давненько не виделись. Кажется, в последний раз на свадьбе у Тоглара погужевались, -- ответил Леонид Андреевич, и они обнялись.
-- Да, теперь только на свадьбах детей или на похоронах и видимся, -грустно ответил Аргентинец и сел в предложенное хозяином кресло.
-- Может, выпьешь, закусишь? А то и отужинаешь... Петрович для старого кореша расстарается, он ведь тебя давно знает.
-- Спасибо. Сегодня не до гуляний, если честно. А про кухню твою давно наслышан, вот свалю один груз с плеч, обещаю банкет для друзей у тебя закатить.
-- Какие проблемы? Если в наших силах, Аркадий, всегда поможем, кому же помогать, если не Аргентинцу...
-- Вот-вот... -- Взор Городецкого затуманился, он нервно дернул плечом. -- Попал я, Леня, крепко попал. Счетчик давно включен, и послезавтра последний срок. А проиграл я хату, понимаешь...
Хавтан от неожиданности даже привстал, но тут же, словно пристукнутый, плюхнулся на стул.
-- Ты проиграл хату на Кутузовском? Где мы были на дне рождения твоей старшей дочери? Ей, кажется, восемнадцать тогда стукнуло.
-- Да, ее, брат. Со всеми потрохами... -- горько подтвердил Аргентинец.
-- Кому же ты попал, Аркаша? Я что-то о таком проигрыше не слыхал, хотя знаю всякое: нужное и не нужное. Видно, не из нашего круга люди?
-- Угадал, Хавтан. Не из наших. Чиновник, на нефти руки нагрел.
-- Что же ты долго тянул, до последнего дня? Через день и валить надо было, если не наших кровей человек...
-- Тебе легко говорить, а я ведь чистый катала, у нас другая мораль, мы помним Христову заповедь -- не убий. Не мог я через кровь шагнуть, понимаешь? Месяц деньги искал, никто не дал. Может, я и откатал бы... Но выбросить семью на улицу тоже равносильно убийству, да и где жить, зима на носу. И потом, сердцем я прикипел к этой хате, детям она по душе, да и старость не за горами. Так что ты правильно меня понял, я созрел, чтобы переступить божью заповедь... В общем, нужен профессиональный киллер. Деньги на его оплату у меня есть.
