— Давайте. Что, доставать металлоискатель?
— Подожди. Сначала проведем небольшой эксперимент.
Познакомив Пильгунова с подошедшими Маркиным и Голиковым, Рахманов обратился к сторожу:
— Николай Иванович, вы откуда взяли собаку? Из питомника?
— Из питомника.
— То есть она обучена, команды «Нюхай!», «Апорт!» знает?
— Конечно. Я и здесь ее подучиваю изредка. Чтоб не забыла.
— Отлично. Теперь покажите-ка нам то место, где стоял с этюдником тот парень. Молодой художник. Помните, я о нем расспрашивал?
— Помню. — Голиков оглянулся. — Вон там он стоял. Сразу же за забором. У воды. Показать точно?
— Да, пожалуйста.
Выйдя вместе с Рахмановым за ворота и пройдя вдоль ограды, сторож подошел к воде. Встал примерно в метре от металлической сетки. Сделав несколько шагов от берега, остановился. Посмотрел на Рахманова:
— Примерно здесь.
Дик, подойдя вплотную к сетке, смотрел на хозяина.
— По-моему, собака — с наветренной стороны? — спросил Рахманов.
— С наветренной. Вон рябь на воде, по ней видно.
— Сколько отсюда до собаки? Около метра?
— Примерно.
— Если здесь будет стоять машина, в багажнике которой лежит хорошо знакомая собаке вещь, скажем, одежда хозяина, собака ее учует?
— Ну, смотря какая собака. И смотря какая вещь. Если вещь со стойким запахом и у собаки есть верхнее чутье, учует.
— У вашего Дика, того, прежнего, верхнее чутье было?
— Конечно. Я ж говорю, он своих за километр чувствовал.
— А у этого?
— И у этого есть.
— Проверим? Дадим ему понюхать какую-нибудь вашу вещь и спрячем в машину. Есть у вас вещь, которую вы носите постоянно?
Голиков тронул борт овчинной безрукавки:
— Эта подойдет?
— Вполне. Начнем?
— Давайте.
Вернувшись на территорию базы, Голиков подошел к Дику, сразу завилявшему хвостом. Снял безрукавку, дал понюхать, сказав при этом несколько раз:
— Дик, нюхай! Нюхай внимательно! Нюхай! Будешь искать!
Затем, загородив собаку, протянул безрукавку себе за спину:
— Прячьте, пока он не видит. Я его подержу. Дик, стоять!
Под заинтересованными взглядами Пильгунова и Маркина Рахманов подошел к «рафику», положил безрукавку под заднее сиденье. Потом попросил водителя:
— Сейчас я подойду к забору, подайте машину туда же. Задом. И остановитесь. Но не ближе метра. Хорошо?
— Хорошо. — Подождав, пока Рахманов отойдет на прежнее место, водитель подогнал туда машину. Выключил мотор.
Стоящий рядом с собакой сторож крикнул:
— Начинаем?
— Начинаем… — ответил Рахманов.
Сторож присел:
— Дик, апорт! Искать! Искать безрукавку! А ну, искать! Апорт!
Сообразив, что от него нужно, пес, настороженно гавкнув, повернулся, протрусил к домику. Обернулся, глядя на сторожа. Громко залаял. Вернулся к хозяину. Посмотрел на него, высунув язык. Снова гавкнул.
— Апорт! — строго скомандовал Голиков. — Ну? Искать, кому сказали! Апорт! Ну, Дик? Не позорь меня. Искать! Где безрукавка?
Повернувшись, пес дернулся в одну сторону, в другую, заходил кругами. Подойдя вплотную к ограде, остановился, глядя на Рахманова.
— Дик, искать! — опять приказал Голиков.
Постояв, собака повела носом. Пригнулась к земле и вдруг потянулась к «рафику». Яростно залаяла, глядя на то место, где была спрятана безрукавка. Взъярившись, пес кинулся лапами на металлическую сетку.
— Ага! — обрадовался Голиков. — Молодец, Дик! Фу! Молчать! Фу!
Подошел, оттянув на себя рвущуюся к машине собаку. Начал успокаивать:
— Молчать! Нашел и все! Фу!
Рахманов посмотрел на притихшего Дика. Проверка была нехитрой, но результат оказался важным.
Голиков поинтересовался:
— Ну как? Устраивает?
— Устраивает. Еще как. Спасибо, Николай Иванович.
— Не за что. Вы надолго? Если что, заходите на базу. С ребятами.
— Николай Иванович, неудобно.
— Какие неудобства? Чайку вскипятим, картошечки пожарим. Телевизор работает. Если что, можете переночевать. У меня ж мертвый сезон, мест полно. Миш, ты там смотри, чтоб они не стеснялись!
— Ладно, Николай Иванович! — ответил Маркин.
Подождав, пока Голиков уйдет, Рахманов повернулся к стоящим рядом Пильгунову и Маркину:
— Братцы, теперь дело за вами. Михаил, вы ведь знаете озеро?
— Еще бы. Я ж тут вырос, детство провел. Что нужно-то?
— Нужны тихие места, где можно искупаться так, чтобы тебя никто не видел. Найдем такие?
— Найдем, если постараться. Будем там что-нибудь искать?
— Вы помните гильзу, которую нашли возле клумбы?
— Конечно.
— Нужно попытаться найти точно такую.
Маркин изучающе посмотрел на Рахманова:
— Что, на всем берегу?
— Зачем на всем. По моим прикидкам, гильза может лежать в пределах километра. В обе стороны.
Маркин присвистнул, оглянулся:
— Андрей Викторович, вы знаете, сколько здесь в песке металлолома? Одних ружейных гильз, наверно, с тонну. Тут же охота идет по лицензиям. Да и другого барахла полно — проволоки, монет, гвоздей… Любой металлоискатель собьется.
— Михаил, ничего не поделаешь. Надо искать. Ваша задача показать Олегу места, пригодные для купания и скрытые от посторонних глаз. Пляжи, пляжики. Просто свободные места в камышах. Поможете?
— Ну, какой разговор. Помогу. Откуда начнем?
Пильгунов посмотрел на небо, предложил:
— Лучше начать издали. Допустим, справа. И проверять участки, постепенно приближаясь. Как, Андрей Викторович?
— Делай, как удобней.
— Тогда поехали.
Вслед за Маркиным и Пильгуновым Рахманов забрался в «рафик». Поехали вдоль воды. Берег был пустынным. За весь их путь вдоль волнуемой ветром серо-зеленой поверхности озера Рахманов увидел лишь двух удильщиков, сидящих на проложенных к воде досках. Над озером вилось множество птиц, чаек, нырков, уток, правда, больше всего здесь было ворон, с шумом перелетающих от берега к лесу и обратно.
Примерно через километр Маркин сказал водителю, с которым уже был на «ты»:
— Алексей, давай вон к тому кустарнику. Дальше не поедем.
Подъехав к кустарнику, водитель остановил машину.
Маркин обернулся:
— Андрей Викторович, тут пляжик есть. Я здесь сам люблю купаться, когда есть время. Начнем?
— Давайте.
Выйдя вместе с Маркиным, Рахманов осмотрел скрытый кустарником пятачок. Несколько кочек с пожухлой травой, песок. То, что он предполагал, вполне могло произойти здесь. Но могло и в любом другом месте берега… Если вообще произошло…
Только сейчас, оглядывая песчаную площадку, ограниченную с одной стороны кустами, а с другой камышами, Рахманов осознал всю шаткость затеянного предприятия. Пожалуй, мастерство Пильгунова единственное, на что можно рассчитывать. И все.
Вышли из кустарника. Пильгунов, сидя на подножке «рафика», собирал металлоискатель. Собрав и настроив аппарат, поправил наушники, встал, поднял щуп:
— Андрей Викторович, я начну?
— Давай. Удачи!
— Спасибо. Миш, проводи. И будь другом, если можно, постой в сторонке, пока я буду работать.
Пильгунов с Маркиным ушли в кустарник. Рахманов устроился на освободившейся подножке, принялся рассматривать озеро.
Примерно через полчаса Пильгунов вернулся, протянул полиэтиленовый пакет:
— Андрей Викторович, вот весь улов. Гильзы есть, но крупные. Большого калибра.
Рахманов изучил содержимое пакетика. Три ружейных гильзы, две пятикопеечные монеты, проржавевший рыболовный крючок с остатком лески, несколько согнутых гвоздей, куски проволоки. Посмотрел на Маркина:
— Как со следующим местом? Далеко?
— Да нет. Метров пятьдесят отсюда. Поедем?
— Конечно.
Следующее место, показанное Маркиным, было скрыто в камышах. Этот участок Пильгунов обрабатывал минут сорок, но результат был тем же. Латунной гильзы калибра 6,35 среди найденных металлических предметов не оказалось.
Бесплодными были поиски и на других участках. Последний скрытый пляж, у самой базы, Пильгунов проверил уже в сумерках. Поскольку предстояло проделать такую же работу с другой стороны базы, Рахманов предложил сделать перерыв и продолжить поиски после ужина.
Ужин, устроенный у гостеприимного Голикова, состоял из жареной картошки, бутербродов и чая. После него работа сразу же возобновилась, теперь уже при свете фар и карманных фонариков. Но нужной гильзы не оказалось и с другой стороны базы.
«Рафик» снова стоял у ворот. Рахманов сидел на подножке, чувствуя себя вымотанным до предела. Рядом, на земле, Пильгунов укладывал в футляр разобранный металлоискатель. Маркин светил ему фонариком.
Было время, Рахманову самому приходилось работать с металлоискателем. Он отлично знал, что это такое: провести почти весь день в наушниках. Поймав взгляд Пильгунова, спросил:
