— Джесс, что мне теперь делать с Дэнни?
— Съешь его. Он такой сладкий…
— Я не хочу быть рядом с ним.
— Ты должна сама принять решение.
— Теперь все совсем по-другому. Тогда я его ненавидела. Но теперь я вижу, какой он хорошенький и понимаю, почему вы с Джейн в нем души не чаете, и… и почему я сама испытывала к нему те же чувства. Какое-то время. Но теперь… Я не могу. Это сильнее меня. Всякий раз, когда я смотрю на него, у меня перед глазами стоит лицо Уоша, и я не могу забыть о том, как Уош обошелся со мной. Я не хочу, чтобы он был рядом.
— Но ведь он не Уош.
— Я знаю. И мне очень стыдно.
— Это же просто хорошенький и веселый малыш, который все время смеется и тянется ручонками к твоему лицу и сучит ножками. Ты должна благодарить судьбу за то, что у тебя растет такой славный сынишка.
— Должна, но не могу.
И тогда, собрав волю в кулак, она спрятала поглубже свои чувства. Она играла с малышом, помогала Джейн заботиться о нем. И пила. Джейн она говорила, что это просто кока-кола, но всякий раз старалась улучить момент, чтобы плеснуть в нее нашей самодельной выпивки, что была надежно припрятана в укромных уголках по всему дому, и в такие моменты у нее появлялся столь порочный блеск в глазах, что я просто-таки изнемогал от желания обладать ею. Теперь уже каждую ночь она украдкой сбегала из хижины и пробиралась ко мне в сарай, принося с собой выпивку. Мы пили вместе, после чего страстно отдавались друг другу. Но, обнаружив отсутствие сестры, Джейн всякий раз начинала беспокоиться и отправлялась ее искать, и однажды даже едва не застала нас врасплох. А это означало, что нам было необходимо что-то придумать.
— Джесс, нам нужно подыскать какое-нибудь укромное местечко, где нас никто не будет беспокоить.
— Да, но где?
— А про нашу шахту ты забыл?
После того, что я сделал с Моуком, мне меньше всего на свете хотелось снова оказаться в той шахте.
— Я думал, что мы завязали с тем промыслом.
— Причем тут наш промысел? Ведь мы не будем больше включать агрегат.
— Но все равно все причиндалы остались там.
— Ладно, больше их там не будет. Я могу убрать все оттуда, если уж тебя это так волнует. Но это будет нашей тайной. Как мы и говорили. Там, наверху, можно будет творить все, что угодно, и ни одна живая душа об этом никогда не узнает.
— Это ты так говорила.
— А ты так думал.
После этого разговора она частенько забирала грузовик и делала вид, что отправляется за покупками в Карбон-Сити. Возможно, в городе она и в самом деле бывала, этого я не знаю, но однажды в одну из таких ее отлучек я пошел прогуляться по окрестностям и обнаружил грузовичок припаркованным в укромном месте у подножия горы, что могло означать лишь то, что она отправилась наверх. И вот однажды Кейди подошла к нам с Джейн как раз в тот момент, когда мы пытались накормить обедом маленького Дэнни, держа в руке объемистую корзинку.
— Джесс, ты не поможешь мне донести корзину? Я хочу собрать в лесу немного винограда для варенья.
— А сама что, не справишься?
— Вообще-то, виноград собирают двумя руками.
— Никогда не обращал внимания.
— Сначала нужно раздвинуть листья, потом приподнять прикрывающую ягоды лозу, а уже затем срезать гроздья ножом, а не рвать руками, чтобы не подавить ягоды. К тому же не хочется идти одной. На сбор дикого винограда уходит много времени.
— Джесс, ты иди с ней.
И мы пошли, удаляясь в горы по уже хорошо знакомой нам старой тропе. Она шла немножко впереди и даже пыталась что-то тихонько напевать. Добравшись до входа в штрек, она было прошла мимо, но затем остановилась.
— Хочешь посмотреть, какое гнездышко я тут устроила для нас?
— Может быть, как-нибудь в другой раз.
— В другой раз? Ты в этом уверен?
Она томно глядела на меня из-под опущенных век, и не могу сказать, что доставляло мне больше страданий: то, что внутри у меня все замирало из-за Моука, или то, как сильно билось мое сердце из-за нее.
— Это займет всего лишь минутку. Идем.
Мы вошли, достали из сундука лампы и дошли до того места, где я похоронил Моука.
— Раньше здесь начинался старый туннель, но теперь проходивший через него штрек завален камнями, так что получился даже очень уютный уголок, где можно спокойно посидеть и хорошо провести время.
У входа в туннель она развесила несколько домотканых ковриков, что можно купить по дороге в город, и устроила нечто вроде лежанки.
— Но лампам здесь не место. Согласись, для таких романтичных людей, как мы с тобой, это было бы слишком банально.
Рядом с лежанкой стоял оцинкованный бак, использовавшийся нами прежде для воды. В его дне были проделаны отверстия, к одному из которых она поднесла лампу. Внутри бака что-то загорелось, и я увидел, что он был до половины заполнен древесным углем.
— А под старую добрую выпивку собственного приготовления с кока-колой, наверное, не грех и съесть чего-нибудь.
Она приподняла крышку корзинки, и внутри оказалась уже ощипанная и выпотрошенная курица. К тому моменту я уже не согласился бы ни за что на свете уйти отсюда, даже если бы мертвый Моук вылез из завала и накинулся бы на меня, так что в то время как она отправилась на склон, чтобы быстро набрать сколько-нибудь винограда, я двинулся к входу в шахту, где у нас в проточной родниковой воде всегда находилось несколько бутылок с холодной кока-колой и самодельным виски. Я так дрожал, что даже не заметил, что запах улетучился, так как она вылила брагу и аккуратно разложила всю утварь. Я вернулся обратно с бутылками и направился к сундуку, чтобы взять оттуда железный щуп, на который, как на вертел, и насадил тушку курицы, предварительно прокалив его на огне. Мясо было уже готово, и я изо всех сил старался не думать о ней, когда внезапно раздавшаяся музыка заставила меня вздрогнуть от неожиданности.
Это было радио. Она вошла, покачивая бедрами, пристально глядя на меня, и на ее лице играли отблески кроваво-красного пламени. Однако, закончить этот танец ей так и не довелось.
Как-то утром пару месяцев спустя в дверь моей хижины постучали, и открыв, я с удивлением обнаружил, что это был никто иной, как Эд Блу собственной персоной. Он хотел узнать, не видел ли я, случайно, его винтовки. Моя собственная винтовка висела тут же на стене, и после всего случившегося я, ясное дело, имел полное моральное право прогнать его взашей, наказав держаться подальше от моего дома и пригрозив в противном случае пристрелить его на месте. Однако, мне было интересно посмотреть, что он замышляет. Потому что я прекрасно знал, где его винтовка. Как впрочем и то, почему он до сих пор не получил ее обратно. Их отношения с Моуком были таковы, что Моук никогда не взял бы его винтовку без его ведома. А принимая во внимание наши с Моуком взаимоотношения, Эд наверняка если не знал, то мог хотя бы догадываться, для чего Моуку могло понадобиться оружие, даже если сам Моук и не счел нужным посвящать его в свои планы, что, вообще-то, совсем на Моука не похоже. Так что когда он лишь начал этот разговор, я подумал, что винтовка это лишь предлог, а на самом деле его интересует Моук. Но затем я понял, что его действительно беспокоит лишь пропажа винтовки, так как, по всей видимости, мысли о ней не давали ему покоя с момента исчезновения Моука, и в конце концов он пришел к следующему неутешительному для себя выводу: Моук не убил меня, значит, с оружием что-то случилось. Насколько он мог судить, я Моука тоже не убивал, так что же могло случиться? Должно быть, он решил для себя, что я встретил Моука и прогнал его из этих мест. Но в таком случае я наверняка не оставил бы Моука при оружии. Так почему бы не наведаться ко мне с расспросами, а заодно и взглянуть мне в глаза?
От меня он так ничего и не добился и ушел, сокрушенно качая головой и разглагольствуя о том, что сам он человек миролюбивый, и как было бы ужасно, если бы вдруг кого-то застрелили из принадлежащей ему винтовки, и что остается лишь уповать на то, что этого не случиться, и он по чужой вине не попадет в тюрьму. Кому и какой резон может быть в том, если его все-таки посадят в тюрьму, он так и не уточнил. Но дня через два, в один из вечеров, девчонки отправились в кино, забрав с собой Дэнни, а я пошел прогуляться вдоль ручья, чтобы привести мысли в порядок и подумать о своей жизни, если это вообще можно было назвать жизнью. Отойдя на довольно приличное расстояние, я повернул обратно, но выйдя на дорогу, заметил, что в хижине горит свет. Потихоньку подобравшись к дому, я застал Эда, который расхаживал по гостиной с керосиновой лампой в руках и заглядывал во все углы. Закончив обыск в большой комнате, он направился к дальнюю комнату, направляя свет лампы на развешанные там платья девушек и даже заглянув под кровать. Я дождался, пока он выйдет в пристройку, после чего на цыпочках прокрался в дом, достал из кобуры свой револьвер и, стоя на пороге гостиной, направил его в спину Эда.
