Эллери прятался, пока Вэл не вошла в лифт. Он старался представить себе ее передвижения. Сейчас она выходит на третьем этаже… Подходит к двери апартаментов 3С… Запирает дверь изнутри… Идет к столу… Раскладывает карты… Читает сообщение…
Коммутатор зажужжал. Эллери скрылся за занавесом, напрягая слух.
— Что-что? — послышался голос Мибс Остин. — Хорошо, мисс Жарден. Сейчас поднимусь.
Раздался царапающий звук, и блондинка окликнула:
— Мистер Макс! Займите на минутку мое место, ладно? Я скоро вернусь.
Мибс прошла мимо двери музыкальной комнаты, направляясь к лифту.
«Оп»… Оператор! Телефонный оператор — Мибс Остин!
Значит, важно удержать Мибс от разговоров…
Эллери закурил сигарету и вышел через вестибюль на улицу. Он собирался сесть в свой зеленый двухместный автомобиль, когда у тротуара затормозила такая же машина, из которой выпрыгнул Уолтер Спет. Его лицо раскраснелось от возбуждения.
— Нам удалось это проделать, Кинг! — воскликнул он при виде Эллери.
— Поздравляю.
— Это было несложно. В Сан-Суси дежурит только один детектив, так что мы с Пинком вошли незаметно. Винни, к счастью, не оказалось дома.
— Вы установили диктограф?
— Все в порядке. Для верности мы захватили пару лишних микрофонов. Один спрятали в кабинете, другой — в комнате Винни наверху, а третий — в гостиной. И протянули провода в пустой дом Жардена.
— А где Пинк?
— В доме Жардена — готовится к работе.
— Когда вы намерены взяться за Винни?
— Вечером.
— Займитесь этим в восемь, и я буду там, чтобы послушать.
— Отлично! — И Уолтер быстро вошел в «Ла Салль».
ТРЕВОГИ И ВОЛНЕНИЯ
Закрыв за собой дверь офиса Фица, Эллери бросился к одному из пяти телефонов, стоящих на столе.
— Пожалуйста, соедините меня с инспектором Глюке из Главного полицейского управления.
— Что происходит? — с интересом осведомился Фиц.
— Глюке? Это Хилари Кинг из «Индепендент».
— Что вам нужно?
— Многое. Можете послушаться дружеского совета и держать при этом язык за зубами?
— Попробую, — усмехнулся инспектор.
— Отследите все звонки с телефонного коммутатора отеля «Ла Салль» в понедельник, начиная с пяти вечера.
— А в чем дело?
— Это я и пытаюсь выяснить. Действуйте через администратора и предупредите его, чтобы помалкивал. Особенно важно держать все в секрете от телефонистки по фамилии Остин. Она не должна знать, что звонки проверяются.
— Понятно, — медленно произнес инспектор.
— Удалось обнаружить какие-нибудь отпечатки пальцев на железном столе и бинокле?
— Дождь смыл все отпечатки. Ну, благодарю за совет, Кинг.
— Я зайду, чтобы лично получить благодарность.
Эллери положил трубку и сел в кресло Фица, поскребывая подбородок. Фиц открыл ящик и достал бутылку с двумя стаканами. Оба быстро выпили.
— Ну, Фиц, — заговорил Эллери, — созданный вашим воображением Хилари Кинг начинает чуять большую крысу.
— Вы еще хуже, чем Государственный департамент! Ради бога, что происходит?
Эллери надвинул на темные очки свою нелепую шляпу.
— Дайте мне немного поразмышлять.
— Мне нужны новости, а не размышления, — провор чал Фиц. — Вы начинаете действовать мне на нервы.
— Это кое-что мне напомнило. — Эллери снова потянулся к телефону. — Соедините меня со студией «Магна» — с мистером Жаком Бутчером.
— Какое Бутчер имеет к этому отношение?
— Никакого… Алло! Бутчер?.. Мне не нужна его секретарша, черт возьми! Мне нужен сам Бутчер — маленький Наполеон во плоти и крови… — Эллери выпрямился в кресле. — Вы еще слышали далеко не все, моя дорогая юная леди. Самые отборные выражения я приберег для неуловимого американца, на которого вы работаете. До свидания!
Он снова откинулся на спинку кресла и надвинул шляпу на глаза. Фиц поморщился и налил себе очередную порцию выпивки.
Эллери вышел из здания «Индепендент» вместе с Фицем, который ворчал, что добудет какие-нибудь новости, даже если ему придется обшарить всю округу.
Они застали инспектора Глюке погруженным в мрачные мысли. При виде Эллери тот вскочил:
— Что за этим кроется, Кинг? А, Фицджералд… — Глюке нахмурился.
— Вы чертовски гостеприимны, — буркнул Фиц, садясь без приглашения на самое удобное место.
— Мир! — поспешно сказал Эллери. — Что вы выяснили, инспектор?
— В 5.35 в понедельник из вестибюля «Ла Салль» звонили по номеру Хиллкрест 2411.
— Номер Спета! — благоговейно произнес Фиц. Он встал и снова сел.
— На чей счет записан звонок?
— На счет жильцов апартаментов 3С — Жарденов.
— Ну и что? — осведомился Фиц.
— Именно это я хотел бы знать, — отозвался Глюке.
Но Эллери не выглядел раздосадованным. Напротив, он просиял.
— Инспектор, вы готовы играть по-крупному?
— Что еще я упустил? — проворчал Глюке.
— Приведите сюда Риса Жардена и скажите ему, что обвинение против него будет снято.
— Что?! — взорвался Глюке. — По-вашему, я спятил?
Фиц снова вскочил со стула.
— Действуйте, Глюке! Посмотрим, что на уме у этого сумасброда.
— Вы вовсе не обязаны на самом деле снимать обвинение, — успокоил инспектора Эллери. — Просто поглядим на его реакцию. Ну, что скажете?
— Бред какой-то, — буркнул инспектор и отдал распоряжение по селектору.
Спустя двадцать минут в офис Глюке привели Риса Жардена. Инспектор пребывал в одиночестве.
— У меня есть для вас новости, Жарден, — резко сказал он.
— Сидя в моей келье, будешь рад любой новости, — улыбнулся Рис.
— Мы с Ван Эври поговорили о вашем деле и пришли к выводу, что допустили ошибку.
— Ошибку?
Глюке с удивлением заметил, что Жарден не только не обрадовался новости, а, напротив, вроде как поник, казался подавленным.
— Мы решили снять обвинение в убийстве и выпустить вас, как только все необходимые формальности…
Жарден поднял руку.
— Инспектор, я намерен обратиться к вам с необычной просьбой.
— С какой еще просьбой?
— Не снимайте обвинение.
— Вы имеете в виду, что хотите остаться в кутузке? — изумленно спросил Глюке.
— Я не могу вам объяснить, но по некоторым причинам…
Инспектор разинул рот, затем покачал головой и открыл дверь. Вошли два детектива, и морщины на лице Риса тут же разгладились.
— Благодарю вас, — с искренней признательностью сказал он и удалился с таким видом, с каким выходят на свободу.
Глюке закрыл дверь, а Эллери и Фицджералд вошли из смежной комнаты.
— Видели вы что-нибудь подобное?
— Выкладывайте, — с нетерпением потребовал Фиц, глядя на Эллери. Ноздри его напряженно вибрировали.
Инспектор покачал головой:
— Клянусь, что впервые вижу человека, который просит, чтобы его оставили в тюрьме по обвинению в убийстве!
— Это все, что я хотел знать, — с удовлетворением произнес Эллери. — Телефонный звонок из «Ла Салль» в понедельник в 5.35 вечера плюс поведение Жардена все объясняют.
— Только не мне!
— Почему Жарден так стремится задержаться в тюрьме? Почему он просил, чтобы обвинение в убийстве оставили в силе?
В глазах Фица мелькнуло понимание.
— Господи! — пробормотал он. — У Риса имеется лазейка!
Инспектор побледнел.
— Лазейка? — переспросил он.
— Разумеется, — кивнул Эллери. — По-видимому, у него есть железное алиби. Как мне удалось обнаружить, Жарден просил дочь проследить, чтобы Мибс Остин держала язык за зубами. Если звонок в понедельник в 5.35 был сделан самим Жарденом или, что более вероятно, Вэл Жарден, рядом с которой стоял ее отец, на глазах у телефонистки, то все становится ясным.
— Жарден получает алиби почти что на самый момент убийства! — догадался Фиц. — А если эта Остин даст показания в суде…
Глюке имел жалкий вид.
— Если это правда, — протянул он, — значит, Жарден не хочет, чтобы о его алиби стало известно, и потому предупредил дочь, чтобы она наблюдала за телефонисткой. Удивительно! — Однако его лицо оставалось мрачным.
— Какого же дьявола он хочет держать свое алиби в секрете? — нахмурился Фиц. — Это не имеет смысла.
— Имеет, — возразил Эллери, — если он старается кого-то защитить.
Двое мужчин уставились на него.
— Неужели вы не понимаете? Жарден вызывает огонь на себя, чтобы тот, кого он оберегает, оставался вне подозрений. Он защищает Уолтера Спета.
— Уолтера Спета? — воскликнул инспектор.
— Конечно! Разве Уолтер не признался вчера вечером, что это его видел Фрэнк в пальто Жардена? Он был готов все рассказать, но Вэл Жарден заткнула ему рот, а после военного совета втроем он отказался от признания. Это может означать лишь то, что Уолтер не знал об алиби Жардена, пока тот не рассказал ему об этом вчера вечером. Вчера Уолтер защищал Жардена — по крайней мере, думал, что защищает.
