Ознакомительная версия.
Мария мнет газету и выбрасывает ее в мусорный ящик. Международные террористические организации, все только о них и говорят… Вот под каким предлогом Кроссман получил от Государственного департамента разрешение начать аресты, нацеленные против сети «Новус Ордо». Ничего решительного. Всего за несколько месяцев или лет «Новус Ордо» перестроит свои ряды, а потом перейдет в наступление.
Раздавив сигарету каблуком, Мария поворачивается к солнцу. Моргая от его ослепительного света, она смотрит вдаль – на опоры моста Золотых Ворот, который еще наполовину скрыт туманом. Скоро будет жарко.
Потом она продолжает свой путь к центру. На перекрестке с Гайд-стрит она садится в старый канатный трамвай[11]. Держась за внешнюю стойку[12], Мария смотрит на старые особняки и на ярко окрашенные дома Викторианской эпохи, которые проплывают у нее перед глазами. Водитель, старый негр, трясет звонок и ругается как черт. Молодая женщина улыбается. Теплый соленый ветер раздувает ее волосы. Ей хорошо.
225
В Сикстинской капелле снова тишина. Вновь зажигают кадильницы. Кардиналы-выборщики склоняются перед кардиналом Джованни, который только что был избран на папский престол. Декан спрашивает его, согласен ли он с исходом голосования. Джованни соглашается. Затем декан спрашивает у избранника его имя папы. Джованни отвечает, что выбрал себе имя Матфей I, в память о тринадцатом апостоле. Это оригинальное имя, несомненно, будет знаком того, что Церковь разорвала связь с ужасными событиями, случившимися в Ватикане.
Новый папа надел одежду священнослужителя и теперь вместе с деканом и новым камерлингом идет по лабиринту коридоров к балкону базилики Святого Петра. Матфей I держит в руке пастушеский посох, а перед ним протонотарий несет в вытянутой руке большой крест понтифика. По мере того как процессия приближается к балкону, папа начинает слышать гул толпы. Ему кажется, что он идет на арену, усыпанную горячим как огонь песком и полную диких зверей. Рядом с ним идет кардинал – государственный секретарь Мендоса, у него на губах улыбка. Матфей I успевает наклониться к его уху и спросить его об одном деле, которое было отложено из-за конклава.
– Кстати, ваше преосвященство, вы не сказали мне, нашли или нет в конце концов спасательные команды в остатках пожара кресты Блаженств.
Улыбка старого кардинала тускнеет. Похоже, вопрос застал его врасплох.
– Пожар разрушал Комнату Тайн много часов подряд. К сожалению, мы не нашли никаких остатков трупов, а кресты за это время могли сто раз расплавиться в огне.
– Вы в этом уверены?
– Разве кто-то может быть в этом полностью уверен, ваше святейшество?
Матфей I чувствует, как крест Бедных ударяется о его грудь под облачением, и не находит ни слова в ответ на эту загадочную фразу.
Папа и его свита останавливаются у балкона. В микрофоне раздается голос кардинала-декана. Он представляет толпе нового главу Церкви. Крест понтификов уже находится на балконе. Когда из громкоговорителей наконец разносится над площадью его имя, данное при крещении, и имя, которое он принял как папа, Матфей I выходит на свет. Его словно окутывают ликующие крики толпы. Он наклоняется и смотрит на море людей, затопившее площадь и проспекты. Они ждут от него жеста, улыбки, слова надежды. Матфей I медленно поднимает руку и чертит в воздухе большой крест. Делая это, он слышит в глубине своего сознания слова, которые прежний камерлинг шепнул ему в базилике: Это не конец, Джованни. Ты меня слышишь? Все только начинается.
Губы Матфея I раздвигаются в улыбке. Он поднимает руку, приветствуя толпу. Кампини был прав: все только начинается.
226
Мария доехала до монастыря Богородицы на Синае. Старая монахиня молча ведет ее по коридорам. Проходя мимо многочисленных дверей, Мария слышит шум телевизоров, крики толпы и звон колоколов. Значит, только что выбрали нового папу.
– Это здесь.
Мария вздрагивает, услышав голос своей проводницы: точно такой был у затворницы, которая вела ее в келью в монастыре возле Денвера. Монахиня указывает на нужную дверь. Мария входит внутрь.
В комнате полумрак. Свет от экрана телевизора падает на лицо отца Карцо, который лежит на кровати. Он три недели пробыл в коме, и все эти три недели Мария не отходила от него.
Мария подходит к постели. Карцо приветствует ее движением руки: он разговаривает по телефону на итальянском языке. Мария поворачивается к телевизору. На экране – полная народу площадь Святого Петра. И балкон, на котором новый папа поднимает руки, благословляя толпу. Карцо заканчивает разговор. Не поворачиваясь к нему, Мария спрашивает:
– Кто он?
– Матфей I, бывший кардинал Патрицио Джованни. Он будет великим папой.
Мария поворачивается к Карцо. Он очень бледен.
– А кто звонил по телефону?
– Звонили из Ватикана. Чтобы сообщить мне, что меня предполагают назначить личным секретарем его святейшества.
– За услуги, оказанные родине.
– Что-то в этом роде.
Тишина. Мария наклоняется и обнимает отца Карцо. И замечает, что в вырезе его пижамы на мгновение что-то блеснуло. Это блестит цепочка, к которой подвешено украшение в форме креста. Мария чувствует укол тревоги, когда ее губы слегка касаются щеки священника: его кожа холодна как лед. Она вглядывается в отца Карцо. Он выглядит очень усталым.
– Сейчас я вас покину.
– Уже?
– Я вернусь.
Отец Карцо закрывает глаза. Мария, пятясь, отходит от его постели и по пути выключает телевизор. Экран начинает светиться странным фосфоресцирующим светом. Мария останавливается перед дверью:
– Кстати, Альфонсо. Что за крест вы носите на шее?
Ответа нет. Мария прислушивается: отец Карцо уснул. Она кладет ладонь на ручку двери.
– До свидания, Альфонсо.
– Я приветствую вас, Мария.
Она застывает на месте, услышав низкий голос, который произнес эти слова, кладет руку на приклад пистолета и спрашивает:
– Что вы сказали?
Потом она медленно поворачивается к отцу Карцо. Он сидит в своей постели. Его глаза блестят в полумраке.
Местре – в те времена город, через который осуществлялась связь Венеции с материком, теперь – один из северных районов Венеции. (Здесь и далее примеч. пер.)
Костыльный крест – крест с перекладинами на концах.
Эта улица – ее название означает «улица Примирения» – была построена по указанию итальянского диктатора Муссолини в память о соглашении между властями Италии и Ватикана. Ради этого было уничтожено много старинных домов и улочек и, что важнее всего, был нарушен замысел архитекторов, строивших собор Святого Петра. Люди должны были выходить из темных узких переулков к прекрасному и светлому огромному собору и видеть его перед собой внезапно, а с этой улицы они видели собор издали, и глаз привыкал к его размеру. Новый вид очень красив, но жители Рима все же терпеть не могут эту улицу. Поэтому у автора она оказывается дорогой, которую Муссолини проложил Сатане; кроме того, ее появление во сне намекает на диктаторскую природу братства Черного дыма и его планы захватить папский престол.
Прелат – почетное звание католических священнослужителей, главным образом высокопоставленных.
Словом «бальи» в Средневековой Франции, прежде всего северной, назывался королевский наместник, управлявший округом. Бальи были в первую очередь судьями, но имели и много других полномочий.
Ажио – финансовый термин, означает сумму, которую покупатель платит за деньги или ценные бумаги сверх их номинальной цены.
Нунций – дипломатический представитель папы.
Так называется глава церковного суда в Риме.
Я избираю верховным понтификом.
Патена у католиков – круглое блюдо, на которое кладут ту часть просфоры, которая, согласно христианскому вероучению, на этом же блюде во время литургии претворяется в Тело Христово. У православных такое блюдо называется «дискос».
В Сан-Франциско есть такой вид транспорта.
Вагоны канатного трамвая открытые, вместо боковых стенок – ряд опор-стоек, которые поддерживают крышу-навес.
Ознакомительная версия.
