– «Мэри-Энн».
Интересно, не ожидал ли Лизер чего-нибудь заумного.
– Я-то имбирный человек, – рассмеялся Сай. – Нет ничего глубже «Джиллигас Айленд»[13].
Кьюсак так широко улыбнулся, что исчезли кривые морщинки в уголках рта:
– Думал, вы начнете меня терроризировать.
– Все это дерьмо ставит людей на грань, – ответил Лизер. – Так им в голову не залезть.
– Мне нравятся ваши картины, – решился Кьюсак, делая приятное Лизеру и перехватывая инициативу.
Еще один совет из книг: контролируй разговор.
– Вы коллекционер?
– Нет. Но знаю, что вы пользуетесь уважением в мире искусства.
– Уважения заслуживает Стиви Коэн. Я бы отдал что угодно за его Мунка.
В голосе Лизера ясно слышались улицы Нью-Йорка, отрывистый ритм, как двойной удар по боксерской груше.
– Что еще бросается в глаза?
– У вас очень красивые дочки, – указал Кьюсак на фотографию близняшек.
– Да, так я их себе представляю.
– В каком смысле?
– Они уже подростки, но для меня навсегда останутся малышками.
«Он прошел бы пробы на запах, которые делает Эми».
– Итак, Джимми, – начал Лизер, – почему вы выбрали Колумбийский, а не Гарвард?
– Потому что «Народная Республика Кембриджа» – это семь квадратных миль, окруженных реальностью. По крайней мере, так считают в Сомервилле.
– Неплохо, – отметил Лизер. – Расскажите о своем хедж-фонде.
Кьюсак поерзал в кресле, сердце зачастило.
– Но, прежде чем вы ответите, Джимми, скажу начистоту.
– Да?
– Я едва не погорел в 2000-м. Я сделал выводы – и уверен, что вы тоже.
– Кратчайшим путем к успеху была «стадная торговля» в «Голдмане», – ответил Кьюсак, уходя от слишком личных откровений. – Я основал компанию, чтобы оторваться от толпы.
Он знал настоящий ответ. Призрак «Кьюсак Кэпитал» грыз его каждую минуту, каждый день. Но он всегда помнил об осторожности. В голове Кьюсака слышались слова отца, Лайэма, о его сантехнических работах. «Джимми, я управляю собственным бизнесом. И ты должен делать то же самое. Неважно, выиграешь ты или проиграешь. Попытаешься ли ты, вот в чем вопрос».
– Не поймите меня неправильно, – продолжал Кьюсак, – «Голдман» – Перрис-Айленд финансов. Великолепная тренировка.
– Да, возможно. – Сай откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову, сравнение с тренировочным лагерем морпехов не произвело на него впечатления. – Почему лопнул ваш фонд?
– Банковские инвестиции. Я потерял тридцать процентов, когда меня бросили инвесторы.
– Наша контора хороша одним, – холодная улыбка Лизера могла заставить любого конкурента потянуться к воротничку. – Мы зарабатываем деньги. Я беру людей, которые не могут позволить себе проиграть.
– Вот поэтому я здесь, – ответил Кьюсак, наклонившись вперед.
– Почему вы не перезапустились?
– Что вы имеете в виду?
– Почему не начали заново? Джон Меривезер прогорел с «Лонг-Терм Кэпитал».
– А теперь управляет тремя миллиардами неподалеку отсюда, – согласился Джимми.
– Где еще можно потерять четыре миллиарда и мягко приземлиться? – весело заметил Лизер.
– Глубокие карманы в помощь.
– Джимми, сколько вы потеряли?
– Примерно шестьдесят миллионов. Вот почему я не могу позволить себе проиграть.
«Особенно если главным инвестором был мой тесть».
Калеб Дигби Фелпс III. Всегда Калеб, не Кэл. По традиции Фелпсов-мужчин Калеб поступил в Гарвард и вошел в «Порселлиан» – эксклюзивный клуб для носителей Y-хромосомы, члены которого в свое время забаллотировали Франклина Д. Рузвельта. Именно там, среди избранных бездельников, Калеб оттачивал свои варварские бизнес-инстинкты семейного Мрачного Жнеца.
Согласно городской легенде, «Свинки» собирали пожертвования для членов клуба, которые к сорока годам еще не накопили миллиона долларов. Но Калеб не нуждался в помощи. И не потому, что он унаследовал состояние, восходящее еще к семейной контрабанде рома в XVIII веке. Он был прирожденным дельцом.
Калеб десятикратно приумножил состояние. Он купил рядовую страховую компанию и вдохнул в нее новую жизнь. «Фелпс Файнэншл» была крупнейшим страховым агентством Новой Англии, дойной коровой, которая финансировала вложения в недвижимость.
Семья владела недвижимостью по всему центру Бостона, включая несколько участков гавани, граничащих с новоанглийским «Аквариумом». Потери Калеба в «Кьюсак Кэпитал», пусть и значительные, были очень скромными по сравнению с семейным состоянием.
– Почему я должен взять вас?
Сай смотрел на Джимми и ждал ответа. Та самая сцена из голливудского боевика, когда коп кричит: «Стреляй!» Момент, который Кьюсак тысячи раз репетировал перед зеркалом и на интервью.
– Потому, Сай, что в ваш офис еще никогда не входил такой человек, как я.
Лизер приподнял бровь и уставился на Кьюсака. Он молчал и ждал, но язык тела говорил о многом. «Неплохое начало».
«Стреляй!»
– Потому что этот рынок скоро рухнет. Сай, там будет хаос. И пусть остальные сосут палец и прикрываются таблицами. У меня уже есть план. Мои банковские инвестиции похоронили меня. И это больше не повторится. Никогда. Сейчас я замечаю тревожные знаки и, честно говоря, мне не нравится вид на горизонте. Я каждое утро буду включать свет, каждый вечер выключать его, но пока жив, буду думать только об одном. О деньгах. Те хедж-фонды, которые выживут, станут крепче и жестче и ухватят свою долю рынка. Запомните мои слова. Не найдется банка, способного вместить их средства. Я хочу стать богатым. И тот день, когда я увеличу ваш капитал в десять раз, станет самым счастливым днем моей жизни, ведь несколько шекелей упадут и в мою ладонь. Потому что я сделаю все возможное.
– Вы действительно так думаете?
– Абсолютно.
Кьюсак излучал непоколебимое спокойствие старого профи. Теперь его очередь ждать.
По Саю было совершенно непонятно, о чем он думает. Лицо неподвижное: угольно-черные бесстрастные глаза, лоб в морщинках, без намека на хмурость или улыбку.
– Что вам известно о наших методиках инвестирования?
– Мало.
– Хорошо…
– Вы сосредоточены, – на удивление Лизера, продолжал Кьюсак, – на компаниях стоимостью меньше двух миллиардов. Судя по публичным отчетам, вы владеете приличным куском «Бентвинг Энерджи», там вы член правления и что-то вроде активиста.
– Что вы думаете о «Бентвинге»?
– По некоторым оценкам, мировые запасы нефти закончатся через сорок лет, – ответил Кьюсак. – Так почему бы не заняться альтернативными источниками энергии?
– Продолжайте.
– Я сомневаюсь, что вы занимаете много денег.
– Почему? – поинтересовался Лизер.
– Это слишком рискованно, а ваши доходы слишком постоянны.
В первый раз за интервью глаза Лизера сверкнули:
– Вы неплохо подготовились для парня, которому позвонили два часа назад.
– Я стараюсь держать уши поближе к земле.
– Чего вы не знаете о моей фирме?
– Как вы хеджируете, – ответил Кьюсак. – Вы должны вкладываться в какие-то активы, которые застрахуют от возможных потерь.
– Я могу рассказать вам, но тогда мне придется вас убить.
Каждый финансовый трейдер хотя бы раз в жизни произносил эту фразу.
– Вы играете на понижение? – напирал Кьюсак.
– Вы не сдаетесь, – заметил Сай, резко, но не сердито.
– Старая привычка, наследство родных мест.
– Мне это нравится, Джимми. Но, прежде чем мы обсудим мою модель хеджирования, есть еще два вопроса.
– Да?
– Во-первых, вы подписываете соглашение о неразглашении.
«Это предложение работы?»
– Сай, я бы удивился, если бы вы не упомянули о нем.
– Хорошо. Во-вторых, вам понадобится пройти ученичество. Я не стану раскрывать секреты нашего фирменного соуса кому попало.
– Фирменный соус… Хорошо сказано, – повторил Кьюсак; старый трюк финансовых профи.
Сай поднял трубку и приказал Никки:
– Отмени мои встречи. А теперь, Джимми, – обратился он к Кьюсаку, – я объясню, почему вы здесь.
А в Нью-Йорке тем временем шло интервью совсем иного рода.
– Для начала мне требуется двадцать пять тысяч долларов.
Преобразователь превращал тягучий техасский говор Рейчел в механический, бесполый голос.
– Без проблем, – тон абонента был достоин лучших миротворцев ООН. – Когда вам нужны деньги?
Дело запахло неприятностями. Клиент соглашался слишком быстро. Никто не говорит «да» в такой манере.
– Мне нужны пятерки и десятки, – Рейчел забросила пробный шар. – Не крупнее.
– Потребуется немного времени, – осторожно ответил мужчина. – Два, может, три дня.
Плохой знак. Только федералы знают, сколько нужно времени, чтобы собрать двадцать пять кусков пятерками.
– Вы настроены серьезно.
– Откуда мне знать, что вы не сбежите с моими деньгами? – спросил абонент, будто подслушав ее сомнения.
