– От вашей откровенности зависит, как скоро мы поймаем преступников, а вы мнетесь. Есть еще один похожий убитый, не исключено, что мы найдем третьего. А если им снова окажется ваш знакомый?
Бедняга побелел, видно, подумал, что подозревают его.
– Я все скажу, но подробности слишком интимные...
– Говорите при Софии Арсеньевне, это наш сотрудник. Так что там с нагрузкой? Он как-то разгружался, я правильно вас понял?
– Совершенно верно. Зимовец... очень редко, прошу заметить... Э, мужчинам иногда хочется взрыва, понимаете?
– Нет.
– Хочется почувствовать в себе природу, умаслить, так сказать, дикаря.
– А проще?
– Когда он был на пределе, он брал женщину и прямо в машине...
– Проститутку? – уточнил Артем.
– М... да.
– Где он ее брал? В каком месте?
– На улице. Эти женщины отличаются полнейшей раскованностью, они совсем без комплексов. Мне думается, других людей он не подобрал бы. Да нет, я уверен – не подобрал бы.
Как в жизни, тем более в режиме постоянного напряжения, обойтись без крепкого словца? Практически нереально. Но начальник уголовного розыска Ким Денисович принципиально не ругался матом, не употреблял и грубых слов, вошедших в обиход давно, но имеющих грязный смысл. Так проститутка в его исполнении была...
– Простипома это уже кое-что. И каблук на обочине отпечатался, правда, ступня нечеткая, но криминалисты размер определили – тридцать седьмой.
– И рука убийцы похожа на женскую, – подхватил Артем. – Обоих убили одним способом.
– Слабовата версия, – поглаживая усы, произнес Ким Денисович. – Одной бабе с мужиком не управиться. Ладно, Зимовец не атлант, но Жмайлов-то далеко не хлюпик, а его еще надо было из машины выкинуть. С другой стороны, вряд ли они оба позволили еще кому-то сесть с простипомой. Есть и третья сторона. Удары нанесены в горло, для этого нужно замахнуться хоть самую малость. Граждане развратники не видели, что простипома замахивается?
– Заточка не требует особого замаха, – возразил молодой опер Вовчик, кудрявый, как барашек, с очаровательными веснушками. – Здесь нужен конструктивный подход.
– Да? – фыркнул Ким Денисович. – И что это за подход?
– Откуда я знаю? – пожал узкими плечами Вовчик. – Что-то ваша простипома придумала.
– А не знаешь, так молчи, – рявкнул Ким Денисович. – В общем, так. Берете уличных жриц и культурно беседуете. Начните со старушек, они подноготную улиц знают лучше кого бы то ни было. Сутенеров не забудьте, тоже весьма полезные типы. Найдите Бедуина, он не раз поставлял нам простипом для приезжего начальства. Ну, флаг в руки и вперед.
София караулила Артема, да чуть не прозевала – у нее ведь свои обязанности, догнала в коридоре:
– Что было на оперативке?
– Денисович интересовался тобой, – ответил он, напустив грозный вид. – Где тебя носит?
– Немного опоздала, – виновато залепетала София. – Проспала.
– Мне прикажешь за тобой еще и заезжать?
– Что, сильно ругался? – Однако она не отказалась бы, чтоб он заезжал за ней по утрам.
– Крыша чуть не взлетела. – Артем взглянул на нее сверху вниз, увидев напуганные глаза, рассмеялся.
– Ты обманул меня? – догадалась София.
– Угу. У нас не опаздывают, запомни.
– Вроде бы никто не заметил. А ты... обманщик бессовестный! Так что там было?
Вечер зимой похож на глубокую ночь – кругом бездонная, расцвеченная огнями и светом фар, темень. Но стоит свернуть с оживленной улицы в переулок, как появляется желание поскорей проскочить черную дыру, где подкарауливает опасность. Именно в такой черной дыре Артем и искал Бедуина.
– Ты уверен, что этот тип где-то здесь? – полюбопытствовала София. – Кто сюда заглянет ночью без нужды?
– По нужде и заглядывают, – сказал Артем, медленно проезжая по узкой дороге. – Эта точка для знатоков, так сказать, постоянных клиентов.
– А почему сутенера зовут Бедуин?
– Я в его команду не вхожу, поэтому не знаю. Вот и те, кого мы ищем...
Он остановился возле двух беседующих девушек, одетых довольно скромно, вовсе не вульгарно, ничто не говорило, на каком поприще они трудятся. Девицы перестали болтать, как только автомобиль Артема затормозил, повернулись и замерли. А София считала, что проститутки бросаются под колеса клиентов. Артем выбрался из авто, крикнул:
– Девчата, где найти Бедуина?
– А без него нельзя? – хихикнула одна из девиц.
– Он мне по делу нужен. Срочно.
– А, ну раз срочно, сейчас позвоню. – Девушка в короткой шубке и высоких сапогах на шпильке поднесла к уху трубку. – Бедуин, тебя тут спрашивают... Говорит, срочно ему... Без тебя нас не хочет. – Она расхохоталась неизвестно по какому поводу, опустила руку с трубкой и сказала Артему: – Езжай до конца квартала, его «Опель» серой масти там.
Минуты две спустя Бедуин, рыхлый мужчина лет тридцати семи, с черной растительностью на подбородке и гладкими черными волосами, схваченными в хвост сзади, подошел к машине Артема, склонился к окну:
– Ты меня искал?
– Да уже нашел, – хмыкнул Артем. – Меня Денисович прислал. Залезай, поговорить надо.
Бедуин плюхнулся на заднее сиденье, шмыгнул носом и без спроса закурил со словами:
– Что, начальство нагрянуло? Телок дать?
– Телок оставь себе, – сказал Артем, развернувшись к нему. – Кто-то из ваших мочит клиентов, тачки угоняет, грабит.
– Из телок? – уточнил Бедуин.
– Из них. Ты случайно не знаешь, кто это?
– Мои все чистые, слово даю.
Софию поразила флегматичность и спокойствие Бедуина. Казалось, эта масса, явно заливающая в себя пиво без ограничений и заглатывающая все, что мало-мальски съедобно, ко всему остальному абсолютно равнодушна.
– Может, слух какой прошел среди твоих телок? – спросил Артем.
– Трудно стало работать, – сказал Бедуин, ни к чему не привязывая.
– Что так? Не сезон?
– У нас всегда сезон. Студентки клиентов отбивают за стакан вина и порцию шашлыка. Гоняем их, гоняем...
– Думаешь, кто-то из свободных пташек? Для студентки дело больно рискованное, да и вряд ли они знают, что такое заточка. Это матерая девка.
– Мочит и угоняет машины клиентов, говоришь? – Бедуин закурил вторую сигарету, выпустил дым, задумавшись. – Заточка... Нет, это не мои. И не из конкурирующих фирм. У наших телок запросы скромные.
– А студентки где ошиваются?
– Да везде. В кафе торчат, в парках гуляют, по нашему Бродвею. Недавно я пацанов посылал на Гуляевку, весь район прочесали, парочку отловили и внушение сделали.
– Чего ж ты в профсоюз их не привлечешь?
– На хрен мне проблемы? У них же мамы с папами есть, вой поднимут. Я по старинке – с добровольцами работаю.
– А не знаешь, кто скупает краденые тачки?
– У меня другой профиль.
– Тогда больше нет вопросов.
Бедуин вылез из машины, но вдруг засунул голову в салон:
– Заточка, говоришь? Посмотрите, кто из тюряги вернулся, какие дела за ними числились. У вас же есть база данных?
– Есть. Спасибо.
– Не за что. Я за бизнес волнуюсь. Когда клиентов мочат, у нас простой. Да, это... насчет тачек. Найди Каскадера, он каждый день, кроме понедельника, торчит в клубе «Голубая лагуна». Худой, как мой палец, обычно красную рубашку надевает под синий пиджак. Может, он знает, кто скупает тачки. Бывай.
Артем выехал на ярко освещенную улицу и помчался к дому находившейся под впечатлением беседы с Бедуином Софии.
– Какой вялый тип. Говорил, будто спал на ходу.
– Ага, вялый, – скептически усмехнулся Артем. – Ты еще скажи: безобидный, ведь он именно такое впечатление производит. Просто Бедуин не улыбался, иначе ты увидела бы в его пасти клыки, как у леопарда.
– А когда проституток станут допрашивать?
– Вовчик отлавливать их будет всю ночь, нам нужны телки из разных кружков. В обезьяннике отдохнут от трудов, а завтра мы с ними поговорим. Ну, вот ты и приехала. До завтра.
София открыла ключом квартиру, думая, что Борьки еще нет дома, но пальто его висело в прихожей.
– Боря! – позвала она, переобуваясь в домашние туфли. Он не откликнулся. Ах, да, Боря не разговаривает с ней. – Борис! Ужинать будешь?
Не-а, не получила ответа. София, обычно избегающая конфликтов, разозлилась донельзя и отправилась искать мужа, чтоб устроить ему хорошую взбучку. Он возлежал на кровати с закрытыми глазами, как будто умер.
– Борис, в чем дело, почему ты в постели?
Ей не свойственен ледяной тон, но муж не заслуживает жалости, так как причины болезни известны.
– У меня температура, – сказал Борька.
София дотронулась до лба – действительно горячий. Она опустилась на край кровати, посидела с минуту и вместо сочувствия принялась отчитывать мужа:
– Борька, так нельзя. Я давно заметила: ты заболеваешь, когда мы в ссоре, но инициатором выступаешь всегда ты. Тебе тридцать семь, а ведешь себя, как мальчик, себя доводишь до болезни, а меня до белого каления. Это уже диагноз. Теперь я понимаю, почему ты не хочешь детей. Разве ты позволишь, чтоб я еще кого-то любила!
