Ознакомительная версия.
Заметила она это случайно, когда свет из окна на минуту сделал тени четче. Волнуясь, женщина подошла вплотную и ощупала деталь барельефа. В чаше легко помещался ее кулак. Не раздумывая, Вика протолкнула внутрь свой платок с завернутым в него перстнем и быстро отошла назад. Если бы кто-нибудь и появился в церкви, то увидел бы обычную туристку, любующуюся достопримечательностями.
Венецианский лев теперь косился хитро, словно намекая на общую тайну. Походив мимо барельефа влево-право, Вика убедилась, что нет такой точки, с которой содержимое чаши бросалось бы в глаза. Взгляд ее упал на стопку брошюр, забытых на скамейке. «Церковь Святого Пантелеймона», – прочитала Вика заголовок.
«Святой Пантелеймон, пусть помощник священника окажется нерадивым! – взмолилась она. – Не дай ему часто протирать пыль! Да хранит большой лев своего маленького крылатого собрата».
Из бокового нефа донеслись приглушенные голоса. Не дожидаясь свидетелей, Вика схватила сумку и быстро пошла к выходу. Напоследок она не удержалась и обернулась.
Удивительные все-таки вещи творил свет с пространством барельефа. Теперь ей почудилось, что крылатый лев прижимает чашу не к земле, а к себе, словно заявляя: «Мое!»
И при этом на морде его определенно играла насмешливая ухмылка.
3До дома синьора Раньери Вика добралась с поразившей ее саму легкостью, словно ее вело какое-то чутье. Не доходя одного квартала, она заметила в тупике маленький магазин с одеждой. Даже на манекенах, стоявших в призывных позах у входа, вещи выглядели весьма затрапезно. Должно быть, поэтому покупателей внутри и не наблюдалось. Сонная толстая продавщица ютилась на табуретке, глазея в орущий телевизор.
Поколебавшись, Вика зашла, стараясь не привлекать к себе внимания.
Продавщица даже не повернула головы.
Вика схватила с вешалки первую попавшуюся кофту и нырнула в примерочную. Собственное отражение заставило ее вздрогнуть. Из зеркала на нее смотрела всклокоченная женщина с безумным взором. Лохматый подол юбки (когда она успела порвать ее?), рубашка в пятнах пота, рукав перепачкан (где? как?). На лбу у женщины не хватало лишь надписи: «Я украла перстень Паскуале Чиконья».
Когда Вика входила в магазин, она хотела лишь здраво оценить свой внешний вид. Но теперь ее планы поменялись. Так ходить по городу нельзя. Удивительно, что ее до сих пор не задержали!
Десять минут спустя она покинула магазин, оставив сонной продавщице почти всю наличность. На ней болтались льняные брюки и длинная рубашка фасона «хламида». Взлохмаченные волосы были спрятаны под кепку, а рыжая юбка и зеленая блузка безжалостно утрамбованы в сумку. Заодно выяснилось, что любимые Викины стеклянные бусы, похожие на елочное украшение, пропали бесследно.
Пытаясь вспомнить, где она могла потерять их, Вика дошла до дома. Встречные не обращали на нее никакого внимания, из чего она сделала вывод, что маскировка оказалась неплохой.
Теперь подняться в квартиру, собрать вещи – и скорее в аэропорт! Она улетит первым же рейсом!
Но на мосту через канал Вика замедлила шаг.
Она сама не понимала, что смущает ее. Никакими карабинерами и не пахло. Из булочной выходила женщина, прижимая к груди длинный, как весло, багет. Прохожие шли по своим делам. Над каналом, перекинутые через веревку, развевались две простыни в голубой цветочек, и этот уголок Венеции казался тихим и безмятежным.
Но Вика отчего-то продолжала стоять на мосту.
Тихим и безмятежным… Тихим и безмятежным…
Вот оно!
Он был слишком тихим и безмятежным!
«Внизу всегда собираются лодочники», – сказал Доменико Раньери. Но сейчас канал был совершенно пуст. Никого: ни развеселых болтунов, ни курильщика в соломенной шляпе, ни пришвартованных у причала гондол.
Безусловно, этому имелось здравое объяснение. Очевидно, гондольерам подвернулись клиенты, и итальянцы не захотели упускать свою выгоду. Кто будет бить баклуши, когда косяком идет щедрый турист!
Но Вика отчего-то попятилась, сошла с моста и завернула за угол ближайшего дома. В тесном переулке остро пахну́ло кошками и мочой, под ногами зашуршали грязные обертки. Вика задержала дыхание. Она сама не знала, чего ждет. Но то же чутье, которое вывело ее через самые запутанные улочки к нужному дому, сейчас заставляло ее оставаться на месте.
Вика дождалась компании туристов, медленно бредущих по брусчатке и фотографирующих все подряд, и, когда они миновали ее, высунулась наружу, прикрытая их спинами.
И успела заметить в своем окне тень за шторами.
В квартире ее ждали.
Возможно, это был сам хозяин, решивший полить цветы в ее отсутствие или починить сломавшийся холодильник. Но Вика не собиралась этого выяснять. Она выскользнула из вонючего переулка и быстро пошла прочь, вжимая голову в плечи. Даже когда она свернула, ей долго еще казалось, будто чей-то взгляд буравит спину.
Вика удалялась все дальше и дальше, изредка оглядываясь, пока не убедилась, что за ней нет ни слежки, ни погони. Тогда она забрела в какую-то дешевую тратторию, спряталась в дальний угол и, в ответ на вопросительный взгляд официанта, ткнула в первый попавшийся пункт меню. Судя по тому, что принес официант, она заказала сушеные кроличьи уши. Есть это было невозможно, но у Вики и не было аппетита. Машинально прихлебывая кофе, она пыталась обдумать положение, в котором оказалась.
Перстень как-то оказался в ее сумке.
Теперь он спрятан в тайнике.
В квартире ее ждут.
У Вики не было никаких идей о том, кто это может быть, но в одном она была уверена наверняка: встречаться с этими людьми у нее нет ни малейшего желания.
Мысли ворочались в голове тяжело, как ложка в загустевшей каше. Вика взглянула на часы и изумилась, увидев, что они показывают половину первого. Ей казалось, она вошла в здание выставочного центра много часов назад! Черт бы побрал этот камень, и выставку, и Паскуале Чиконья, и того, кто стащил у него проклятый халцедон.
И конечно, того, кто втянул ее в происходящее!
Кто он? И как ему это удалось?
Вика пыталась заставить себя рассуждать логически, но с ней творилось что-то странное. То ли от пережитого испуга, то ли по какой-то другой причине, но она совершенно лишилась способности размышлять. Перед глазами мелькали сцены: она опускает в чашу перстень; мечется по лавке с масками; таится в загаженном кошками переулке. На нее снизошло тяжелое отупение.
Самое же плохое заключалось в том, что в ней снова прорезался внутренний голос.
Это был не тот скептик и ворчун, который помог ей прийти в себя после прилета. Ему Вика была бы только рада. Но с ней начала разговаривать та, кого она в себе терпеть не могла.
Маленькая женщина с личиком, готовым в любую секунду скривиться в плачущей гримасе. Плакса была беспомощна и робка. Она умела справляться лишь с повседневными заботами. А самое главное, она была убеждена, что больше ничего и не должна уметь. Для всего остального есть муж.
Это назойливое существо когда-то проросло в ней, как сорняк, и теперь цепко держалось за душу. Слабой и глупой оказалось быть удобно. Самое страшное заключалось в том, что она все упорнее вытесняла саму Вику. Точнее, ту женщину, которой Вика себя хотела видеть.
На некоторое время по этому сорняку прокатился красный велосипед с обложки голубого блокнота, и Плакса затихла. Но теперь снова подняла голову.
«Ты ничего не сможешь сделать одна!» – шепнула эта, плаксивая. Вика ощутила тяжесть и жар в голове, точно туда залили ведро кипятка. Захотелось разреветься. Пусть придет кто-нибудь большой и умный, пусть вернет все, как было!
«Позвони мужу! Он тебе поможет. Ты сама – всего лишь запутавшаяся дурочка».
Именно ей Вика себя и ощущала. Запутавшейся дурочкой.
«Тебя посадят в тюрьму!»
Существо ныло и канючило. Оно требовало, чтобы Вика немедленно достала телефон и набрала номер Олега. Ведь это она виновата в случившемся! Если бы не ее идиотское желание непременно поехать в Венецию, все было бы в порядке!
Неимоверным усилием воли поборов желание действительно позвонить Олегу и зарыдать в трубку, Вика стиснула зубы и велела Плаксе заткнуться. Муж ей не в силах ничем помочь. Даже если он каким-то чудом оформит визу за два часа и примчится, как Бэтмен, – что он может такого, чего не в состоянии сделать она сама?
Эта мысль ее неожиданно встряхнула. «Я, взрослая женщина, сижу и ною, чтобы пришел кто-то вроде папочки и все исправил. Но, черт возьми, я ни в чем не виновата! Это какое-то нелепое стечение обстоятельств!»
Стечение обстоятельств?
Постойте, но это же чушь.
Вика уставилась перед собой невидящим взглядом. Почему бы ей не подумать наконец, с чего все началось?
Кольцо попало в ее сумку. Да, но что этому предшествовало? Перед глазами словно кадры замелькали: касса, англичане, экскурсовод, стеклянный куб…
Плаксивый внутренний голос снова попытался бормотать насчет звонка Олегу, но на этот раз ему не хватало убедительности. Вика напряженно встраивала один факт за другим в картину случившегося. Она и сама не заметила, как отупение слетело с нее, стоило начать анализировать произошедшее и составлять мысленный портрет каждого из тех, кто вместе с ней пришел поглазеть на утраченное и вновь найденное сокровище дожа.
Ознакомительная версия.
