— Ну, блин, ты и скажешь! На развод… Поговорим с ней по-свойски. Если баба нормальная — хрен с ней, пусть живет. Пока что этого кобеля на всех хватает, и насчет денег тоже. Пока что жаба его не стала давить, верно?
Карина задумалась, кивнула.
Я дальше мысль развиваю:
— А если увидим, что эта фигуристая начинает на себя одеяло тянуть, так отделаем, что она на свою блондинистую задницу месяц не сядет! Она одна, а нас двое! Нет, точно надо проследить и все вызнать, а там уж поглядим…
Мордочка у Ринки живая, подвижная, все на ней написано. Гляжу — ей от мысли о такой разборке совсем тошно стало.
— Да ты успокойся, если понадобится, найдем себе помощников. На тебя, былиночку, в драке мало надежды…
Обиделась было, после улыбнулась — мол, в самом деле, какая из меня драчунья, — а потом, смотрю, застыла. Вроде как мысль мою подружку посетила.
— Ты сказала «надежды», и я вспомнила, ну, знаешь, как бывает… Одна девчонка, вместе в школе ещё учились, Ленка Карпуха, сейчас она, правда, Кальмиус, хотя с мужем разошлась, но фамилию оставила, все же красивее, чем Карпуха… так вот эта Ленка говорила, что есть у неё знакомая, Надеждой зовут, а у этой Надежды подруга частным сыщиком работает, представляешь? Правда, она вроде больше по экономическому шпионажу, но чем черт не шутит…
— Ринка, ты гений! Наплевать, что по экономическому, главное, что сыщица! Надо к ней идти!
— А если не захочет?
— Не страшно! Сама не захочет, так у неё кто-то знакомый найдется, кто такими делами занимается. Позвони этой своей Надежде!
— Да не моя она знакомая… Хотя попробую через Ленку добраться. Ленка говорила, что баба надежная, ей всю правду сказать можно… Она не проболтается, и никогда она, говорят, ни одну женщину никому не выдала. Хоть мужу, хоть другу, хоть подруге. Могила, одним словом.
— Вот и доберись до этой могилы. Может, она ещё чего умного посоветует.
— Точно, прямо сегодня Ленке и позвоню.
— Только не сейчас. Ночь на дворе. Хоть и праздник.
— Конечно. Часов в восемь вечера.
— Точно. А потом мне позвони.
Карина убежала, а я осталась за своим пультом и задумалась. Этой Надежде, или её знакомой, надо будет всю правду рассказать, как врачу. И что она про нас подумает? Мы ж и сами с Кариной не сразу привыкли. Когда узнали, долго друг на дружку косились… Как же на нас посторонние смотреть будут? А другого выхода-то и нет, похоже…
Не спрашивать же у Гарика, в самом деле. Он же, дурень, думает, мы ни о чем не догадываемся. А красиво было бы… только невыгодно… И для нервной системы очень вредно. А она на внешности отражается. Нет уж, лучше потратить деньги, пусть другие побегают.
И вообще, что ещё делать бедным женщинам в трудной ситуации, как не просить помощи у других женщин?
Да, такого приглашения я, уж поверьте, никак не ожидала. Сам Слон, своей собственной толстокожей персоной, изволил позвонить. И (не бывает!) лично пригласил отпраздновать у него Рождество. Димка внимательно слушал, недоуменно поднимая левую бровь. А когда Дубов пригласил к трубочке меня лично и так же лично произнес приглашение, уже подняла левую бровь я. Одновременно, к слову, я подняла и правую, и пожала плечами, и села мимо стула…
Ни фига себе! Ну, положим, я уже видела (в ящике), как бывшие крутые партийцы истово крестятся в церквях и даже ставят свечки какому-нибудь Николаю Угоднику или там Святой Деве. Но вроде Слон не из таких… Тогда с чего это он затеял раут?
Объяснил это чудо мне Димка. Похоже, ему Слон все-таки сказал больше, чем мне:
— Понимаешь, Дубов толковал, что на Новый год у каждого свои планы. А это тоже новогодний праздник, такой семейный, камерный…
— Какой?!
— Ну, домашний…
— А какое отношение мы имеем к его дому?
— Не к дому. Он же тебе, наверное, тоже сказал.
— Что сказал?
— Что он приглашает нас отметить все новогодние праздники и одновременно не по телефону, а лично поздравить нас с бракосочетанием.
— Ах, с бракосочетанием! Вот говнюк!
— Асенька, приличные замужние дамы таких слов не произносят!
— Так то приличные! Значит, поздравить… Слушай, а наш любимый рабовладелец совершенно случайно не сказал, кого ещё он пригласил? Хотелось бы знать, к чему готовиться.
— Сказал, что будут только свои.
— Его, в смысле. И мы, значит, его… Приятно слышать. И что ты, о муж и повелитель, в связи с этим думаешь?
— Думаю?.. Ни черта я пока не думаю. Ни одной мысли в голове.
— Ну так и черт с ними, с мыслями, раз нет.
— Нет, дорогая жена. Пока мысли появятся, может быть уже слишком поздно. Давай-ка считать…
Димка встал и выключил телевизор.
Мы с ним сидели в большой комнате, такой же, как «компьютерная зала» в офисе. Ничего удивительного, квартира-то прямо над офисом, значит, и планировка такая же. Почти такая же: все-таки офис на первом этаже и часть площади там отрезана проходом во двор. Тем самым проходом, где мы дрались с бандюгами Арсланова и где я пустила в ход «Вальтер ППК» (не этот, прежний). Пока не подоспел Алексей со своими ребятами…
Димка повернулся ко мне лицом, но не подошел, а остановился, опершись локтями на спинку стула. Думал.
Но я перебила его мысли:
— Слушай, Димыч, я недавно задала себе вопрос: а как Алексей узнал?
У него недоуменно сошлись брови, и я поспешила объяснить:
— Ну, когда Арсланов своих горилл за нами послал, откуда вдруг взялся Алексей и так вовремя примчался на выручку?
Он с полминуты молча смотрел на меня, сдвинув брови, наконец улыбнулся и легкомысленным тоном ответил:
— Ну ты даешь, старушка! Что ж тут непонятного, наверняка Бригадир нас по дружбе опекал, как раз на такой случай. Надеюсь, и сейчас опекает. Хотя, может, и нет — зачем? Арсланов разбился, боевиков его взяли, и вообще половина банды сидит под следствием, от кого нас теперь охранять?.. Ладно, что это мы с тобой мозги сушим, в самом деле? Дубов дал нам заказ, мы сработали удачно, дела у заказчика пошли в гору, решил отпраздновать и нас пригласил, показать, что наши заслуги помнит и ценит. Пошли лучше погуляем.
Я уж совсем было собралась ему сказать, что думаю насчет прогулочек по такой погоде, но тут заметила, что он приложил палец к губам. Я сдержалась, только поныла:
— А не замерзнем? То ли дело дома, под одеяльцем…
— Ничего! Немножко глотнем морозца, там всего-то минус четыре, потом под одеяльцем в сто раз уютнее будет!
Что-то он задумал… Одевались мы спешно, вылетели из дому, как от пожара. Между прочим, дверь из подъезда на улицу была снова заколочена, и ходить приходилось через двор. Может, оно и к лучшему: тут хоть из окон свет падает, что-то видно под ногами, а на улице фонари не горят.
Димка повел меня через весь двор, к самым дальним воротам — на Белинскую, и только на улице замедлил шаг. Принялись мы с ним прогуливаться на освещенном куске тротуара напротив райотдела милиции — чинно, как супруги с двадцатилетним стажем.
Он меня обнял рукой за плечи, наклонился и заговорил почти шепотом:
— Да, Аська, все ты верно говоришь! Следят! Все время следили и сейчас наверняка следят. Нам вроде даже грех жаловаться — охраняют и спасают. А теперь, боюсь, уже и слушают: офис нам Андриан ремонтировал, квартиру тоже он. Мы-то им на руки не глядели, мало ли каких жучков они могли по стенкам и розеткам насовать. Потому я тебя и вытащил.
— Ох! — Я подавилась морозным воздухом. — Димочка, но ведь компьютер тоже они поставили!
— Вот именно… — Он ссутулился и полез в карман за сигаретой.
Меня трясло — не знаю, от мороза ли, от страха или злости. Наверное, больше всего от страха.
— Так это что, ни на работе, ни дома слова не скажи без оглядки на чужие уши? Господи, да разве так жить можно?! И что, по-твоему, они и спальню слушают, и туалет?
Димка устало вздохнул:
— Не знаю, маленькая. Может, вообще ничего не слушают. Тем более туалет. Но на всякий случай серьезные разговоры надо вести на прогулке какое-то время, пока не найдем способа проверить. А что касается «пентиума», тут пусть Серега подсуетится. И вообще, круглые сутки слушать или записывать — это ж ни людей, ни средств не хватит. Я где-то читал, сейчас подслушку настраивают на ключевые слова: услышит компьютер слово, к примеру, «Слон» или «Дубов» — и сразу включает запись, пока разговор не кончится. А пока идут… — он вдруг хихикнул, — …звуки из ватерклозета, пренебрегает.
В его словах была логика, был здравый смысл, а главное — утешительный «авось». И у меня чуть отлегло от сердца. Левая ладошка угрелась у Димки под рукой, и вообще жизнь немного зарозовела.
— Ладно, мой муж и параноик…
— Даже если ты параноик, это ещё не значит, что за тобой не следят, машинально пробормотал он цитату из своего малого джентльменского набора. Кажется, Генри Киссинджер так говорил.
