Никого. В конце коридора, слева от Хэнрагана, была открыта дверь. Оттуда в коридор падал свет и доносилась громкая латиноамериканская музыка. Двери лифта со стуком закрылись за Хэнраганом.
Он двинулся по коридору спиной к стене с пистолетом, нацеленным на открытую дверь.
У двери он почувствовал себя совсем паршиво, но пистолет не опустил. Больное колено и двойной бурбон почти его доконали. Он почувствовал, что вот-вот упадет.
— Не сейчас, — сказал он себе. — Господи, только не сейчас.
Музыка ревела. Через дверной проем Хэнраган мог увидеть достаточно, чтобы тошнота, которую он и без того испытывал, еще усилилась. Это была квартира с одной спальней и нишей для кухни сразу за дверью. Дверца холодильника распахнута. Разбитые бутылки, банка низкокалорийного майонеза фирмы «Хеллман», замороженные куски мяса и быстро таявшие кубики льда были разбросаны по полу. Вечер был жаркий, и Хэнраган потел. Шкафчики над раковиной были открыты, коробки и пакеты разодраны. С распотрошенной коробки пшеничных хлопьев полицейскому улыбался Майкл Джордан.
Ладони Хэнрагана покрылись потом, и он по очереди вытирал их о рубашку, тоже мокрую. Он прошел мимо ванной, дверь в которую была распахнута, заглянул внутрь и увидел, что аптечный шкафчик тоже открыт, а флаконы и ампулы валяются на полу и в ванне. Крышка сливного бачка сорвана и разбита — два обломка лежали на полу у стены. Дверца шкафа рядом с ванной открыта. Его полки пусты. Одежда грудой лежит на полу, вешалки торчат, как черные кости.
Мужской голос то ли по радио, то ли с пластинки, снова и снова повторявший: «Todos vuelven»[17], отдавался в голове Хэнрагана болью.
Он вошел в гостиную и нашел там то, чего ожидал и чего боялся. Лампы были перевернуты, ковровое покрытие порвано. Туалетный столик, стоявший в углу, зиял недостающими ящиками, которые были свалены рядом в беспорядке, а их содержимое было раскидано по всей комнате. С рожка люстры свисал красный бюстгалтер. Мужской голос пел по-испански. Хэнраган увидел в углу комнаты перевернутую кровать и порванный матрас. Он обошел кровать и остановился перед матрасом.
— Господи, — пробормотал он и перекрестился. Свободной рукой он отбросил матрас и увидел обнаженное тело Эстральды Вальдес.
За двадцать четыре года работы полицейским Хэнраган повидал немало трупов. Реакция у него всегда была одинаковая. Что-то в нем отказывалось верить увиденному. На какой-то миг мертвое тело лишалось смысла. Но этот момент всегда проходил, и Хэнраган ощущал сильную боль в животе. Ему хотелось застонать, но, если рядом были другие люди, он должен был притворяться, что вид мертвеца — дело для него обычное. Справляться с этими первыми мгновениями Билла научил отец.
— Не думай о них как о людях, — советовал Лиэм Хэнраган. — Представляй себе, что это просто точные до мельчайших деталей копии. Господь забрал настоящих людей к себе, а вместо них оставил удивительно точные подобия. Ты видишь перед собой улики, которые Господь дал полиции, чтобы можно было привлечь убийц к судебной ответственности в судах земных, прежде чем те предстанут перед Его судом. Таким образом, Билли, ты останешься в здравом уме и поступишь по велению Господа.
В большей или меньшей степени это срабатывало. Когда Хэнраган видел труп, он всегда добросовестно крестился. Он видел семью, включая младенца, разрезанную на куски в ходе войны между бандами. Он видел мужчину, годами издевавшегося над женой, и та, потеряв терпение, через десять лет разорвала изверга зубами и ногтями. Он видел… Но внезапно Хэнраган осознал, что женщина, лежавшая перед ним, еще жива. Господь не заменил ее. Иллюзия не возникла даже на мгновение. Кровь пульсировала в ее многочисленных и глубоких ранах.
Хэнраган убрал пистолет и опустился на колени рядом с Эстральдой.
— Я вызову помощь, — произнес он, стараясь перекричать голос мужчины, который пел по-испански, и потянулся за одеялом, чтобы укрыть ее.
Она перевела на него взгляд, и Хэнрагану показалось, что она произнесла: «Где ты был?»
Ему было нечего ответить.
— Я вызову помощь, — повторил он.
Ее губы шевельнулись — то ли от дыхания, то ли от попытки что-то сказать, но звука не последовало.
— Телефон, — сказал Хэнраган, ища его. — Телефон.
Он нашел телефон на полу рядом с кроватью. Музыка внезапно прекратилась. Позади себя он услышал звук, который издала Эстральда Вальдес, и понял, что она умерла. Хэнраган перекрестился, но не обернулся. Он позвонил, сообщил о месте происшествия, о характере ран и о том, что это было нападение. Хэнраган знал, что жертва нападения уже мертва, но хотел, чтобы прислали парамедиков, — он и так сделал достаточно ошибок для одной ночи.
Вызвав помощь, Хэнраган начал искать Либермана. Он нашел его в синагоге после второго звонка. Поговорив с ним и повесив трубку, Билл подошел к раковине в кухонной нише, включил холодную воду, воспользовавшись ложкой, чтобы повернуть кран и не стереть отпечатки пальцев, и наполнил водой сложенные ладони. Он смочил лицо и почувствовал, как вода струится по шее и подбородку. Этого оказалось недостаточно. Хэнраган взял с кухонного стола подтаявшие кубики льда и протер лицо. На мгновение он подумал, что хорошо бы найти бутылку спиртного, выпить, чтобы привести себя в порядок и выдержать предстоявшую процедуру. Он действительно увидел лежавшую на полу открытую бутылку шотландского виски, из которой сочилась янтарная жидкость. Однако что-то подсказало ему: пить сейчас — не очень хорошая идея, и он прислушался к этому внутреннему голосу.
Хэнраган выключил воду и, перешагивая через обломки, вышел на узкий балкончик. Светила полная луна, ярко-белый шар. По сморщенной поверхности озера бежала лунная дорожка. Красиво. Но Хэнрагану было не до красот природы. Он перегнулся через перила и посмотрел вниз надвигавшиеся машины. В высотке напротив была в полном разгаре вечеринка — начался уик-энд. Люди смеялись. Прямо под балконом Хэнраган увидел грузовик, наполненный чем-то блестящим и зеленым. Он не мог видеть Жюля Ван Бибера, который был скрыт от глаз тремя мешками для мусора. Жюль сжимал в руках свою лампу, и ему снилась обнаженная женщина, которая говорила с ним и дала ему подарок.
Хэнраган ощутил какое-то движение позади. Он выхватил пистолет и направил его на дверь — вошел человек, которого он меньше всего хотел видеть в тот момент.
Капитан Дейл Хьюз посмотрел на пейзаж, на Хэнрагана и пробормотал: «Что, черт возьми, здесь происходит?»
Либерман въехал на подъездную аллею, которая вела к «Мичиган тауэрс», между «скорой помощью» с включенными огнями и сине-белой машиной чикагской полиции. Он вышел из автомобиля, запер его и направился к внешнему вестибюлю, где полицейский, в котором он узнал Клевенджера, разговаривал с молодым швейцаром. Тот пытался выглядеть спокойным, но это ему плохо удавалось.
— Шесть-десять, — сообщил Клевенджер, увидев Либермана.
— Я знаю, — ответил Либерман по дороге к открытой теперь внутренней двери. Эйб никогда не бывал в квартире Эстральды Вальдес. Она жила там не очень долго, но Либерман знал адрес и номер квартиры, в его записной книжке был и ее телефон. Он также был уверен, что никогда не забудет эти номера.
Либерман быстро шел по ковру к лифту, двери которого открылись, хотя он еще не успел нажать кнопку вызова. Двое мужчин лет двадцати с небольшим в синих форменных рубашках с коротким рукавом вывезли из лифта каталку. Они не спешили. Двери лифта закрылись, и Либерман подошел к ним.
— Вы ее раввин? — спросил первый молодой человек, глядя на голову Либермана.
— Ее… — сказал Либерман, поднял руку к голове и обнаружил, что он еще в ермолке, которую надел на вечернюю субботнюю службу. Он снял ее и положил в карман. — Нет.
Он вынул бумажник, открыл его и показал свой жетон. Парамедики успокоились, и Либерман подошел к каталке и расстегнул молнию пластикового мешка. Показалось белое лицо Эстральды Вальдес.
Супружеская пара средних лет в вечерней одежде вышла из двери подземной стоянки рядом с лифтом. Женщина что-то сказала о Женевьеве, и мужчина засмеялся. Смех оборвался, когда сначала он, а потом и его спутница увидели эту сцену. Супруги решили не ждать лифта, а подняться по лестнице. Либерман помедлил, пока они прошли, а затем расстегнул молнию на мешке полностью. Несколько секунд он смотрел на ее раны, и слова кадиша, заупокойной молитвы, зазвучали в мозгу. На мгновение Либерман закрыл глаза, потом открыл и кивнул парамедикам, показывая, что они могут забрать тело.
Не успели те выйти, как вернулся лифт. Либерман вошел в кабину, нажал на кнопку шестого этажа и поднялся наверх.
— …еще сорок полицейских, самых разных званий, — услышал Либерман, когда шел по коридору к открытой двери квартиры Эстральды Вальдес.
