— Вероника, вы что думаете, что мы отправились в круиз через Северный Полюс?
Вероника тем временем занималась обследованием одного из шкафчиков, оборудованных в каюте.
— Риган, а что если мы, как “Титаник”, налетим на айсберг? Тогда ведь нам придется бросаться сюда, в нашу каюту, чтобы взять наши спасательные жилеты. Не стоит ли нам их сейчас примерить, чтобы знать, как одевать?.. Извини, что ты меня спросила?.. О Боже… Это ведь один из чемоданов, которые я одолжила Пенелопе. Филипп, вероятно, положил его нам по ошибке.
Риган облегченно вздохнула.
— Мои шерстяные вещи находятся в другом чемодане. Я просто подумала, что мы можем оставить у наших племянниц кое-какие из зимних вещей, чтобы потом не везти их с собой, если соберемся ехать к ним в гости зимой. Кроме того, я все же всегда беспокоюсь, чтобы не начались заморозки, ведь так недолго и простыть. Но все это не важно. Не надо сейчас терять время на распаковывание. Ты ведь даже не была еще на нашей собственной маленькой палубе. Мы скоро уже, так сказать, поднимем парус. Поэтому, давай, пойдем и помашем тем милым бедным людям, которые не поплывут с нами в это замечательное путешествие.
В этот момент Риган опять подумала, что было бы хорошо и ей оказаться вдруг в числе этих самых “милых бедных людей”. Она огляделась. Каюта была и в самом деле роскошная и по сути представляла собой огромную двухэтажную залу. Правда, кровать была одна, хотя и широченная. Рядом с входной дверью располагалась первая ванная комната. Прямо по центру залы — кровать, сбоку от которой находилась дверь в другую ванную. Небольшая лесенка справа от кровати вела на второй этаж, в гостиную, из которой через раздвижную дверь можно было попасть на террасу, также являвшуюся частью “Камелот Сьют”. Из огромных окон открывался захватывающий вид на Атлантический океан.
“Я хочу спать в моей собственной кровати, — думала Риган. — Я хочу иметь возможность спокойно, хоть десять раз подряд, переворачиваться с боку на бок и не бояться при этом, что меня примут за сэра Джилберта”. Спать, соблюдая осторожность и вежливость в течение предстоящих пяти ночей, представилось Риган тяжелым, невыносимым испытанием. Вероника была милой женщиной, но ночевать с ней в одной постели — это уж слишком! Риган молила Бога, чтобы стоявший в гостиной диван оказался раздвижным.
Вслед за Вероникой Риган вышла на террасу их номера. Это была, вероятно, высшая точка палубы, находящаяся к тому же на одной линии с носом судна. Их терраса как бы нависала над крышей капитанского мостика. Вероника показала рукой на мостик и торжественно произнесла:
— Вот там находятся капитан и все эти красавцы-офицеры, ведущие нас в дикие неведомые просторы океана.
Пронзительный звук корабельного гудка оповестил о начале путешествия. Вероника бросилась к перилам террасы и стала яростно махать своей морской фуражкой в направлении пристани. Оркестр шотландских волынщиков в последнем порыве заиграл не совсем удачную версию знаменитой прощальной песни: “Плывем, плывем, минуя Баунти Мейн”. Вероника глубоко вздохнула.
— Как бодрит эти морской воздух…
— Да, в моменте отплытия, в начале морского путешествия есть что-то чарующее, Вероника, — согласилась Риган, тоже вдыхая морской соленый воздух. — Так, а теперь я все же хотела бы закончить с распаковкой вещей, чтобы уже об этом h думать.
— Ладно, а я пока постою здесь и понаблюдаю за тем, что будет происходить на нижних палубах. — С их “насеста”, перегнувшись через перила террасы можно было наблюдать за прогулочной площадкой двумя палубами ниже, где сгрудилась большая толпа пассажиров, все еще продолжавших махать и кричать своим друзьям и родственникам, оставшимся на пристани.
— Прошу вас, слишком уж не свешивайтесь, — попросила Риган и пошла обратно в каюту.
— Хорошо, не буду. А ты пока открой, пожалуйста, ту чудесную бутылочку шампанского, которую послал нам капитан, — скомандовала в ответ Вероника. — Как-никак надо же отметить наше благополучное отплытие.
Риган подумала, что это было лучшей мыслью, пришедшей в голову Вероники с того самого момента, когда она вдруг решила выйти замуж за богатеюшего лорда. Который, правда, уделил ей всего две недели своего драгоценного времени.
Вероника залпом выпила все содержимое своего бокала, в то время как Риган едва притронулась к своему. Леди Экснер протянула бокал за добавкой и сказала:
— Вот теперь можно поднять тост за нас.
Тут Риган вспомнила о предупреждении Филиппа, что Вероника быстро пьянеет. “Но, — спохватилась она, — не могу же я вдруг отказать своей попутчице и не удовлетворить ее просьбу”. В конце концов, они же находились в своей собственной каюте и ничего особенного от второй рюмки с леди Экснер произойти не могло. Она налила еще раз шампанского и добросовестно чокнулась. Вероника широко улыбнулась и пропела:
— Хорошего путешествия, дорогая Риган, “бон вояж”!
Риган отпила глоток из своего бокала, пузырики воздуха защекотали нос.
— Хорошее вино, Вероника.
— Да, проходит, как вода, дорогая.
Из чувства осторожности Риган, уходя с террасы, захватила с собой бутылку. Не было никакой нужды рисковать и оставлять ее у Вероники. Кроме того, она чувствовала необходимость что-то делать, не стоять на месте и не думать. Дело в том, что вид всех этих счастливых парочек, стоявших на палубе красивого теплохода и радостно махавших руками провожающим, неожиданно навел Риган на грустные мысли. Что сейчас, интересно, делают родители Атены? Они ведь теперь точно знают, что их дочь уже никогда не вернется домой. Риган пыталась отогнать от себя эти мысли, старательно развешивая костюмы леди Экснер по шкафам каюты.
“Я должна учитывать складывающуюся ситуацию, — говорила себе Риган. — Пока что я с Вероникой, и у нее праздник. Не надо его ей портить. Но вот со следующей недели я должна засесть за изучение всех записей в моих дневниках. Может быть, найду в них то, что поможет Ливингстону”.
Тут ей вспомнился Джефф. Интересно, вернулся он уже в Лос-Анджелес? Когда она уезжала в Оксфорд, он как раз был в Канаде на съемках какого-то телесериала. Риган в начале их знакомства как-то нанимала его себе в помощь для ряда операций по наружному наблюдению. Джефф соглашался подработать таким образом, потому как частенько в то время сидел без работы. Сейчас дело обстояло несколько иначе.
— Ты становишься слишком знаменитым для участия в моих делах, — сказала ему не так давно Риган. — Я не могу тебя больше брать с собой, потому что люди начинают узнавать тебя.
Несмотря на это, они не теряли контакты, тем более, что Джефф всегда был полон ценных идей, некоторые из них действительно помогли Риган в разрешении ее дел.
— Работа детектива — это почти игра на сцене, — частенько говорил Джефф, — потому что и тут, и там необходимо понять мотивы поведения человека.
Риган только успела запихнуть последний разобранный чемодан в специальное отделение в верхней части одного из шкафов, как с террасы раздался радостный вопль Вероники:
— Моника! Моника! Бог мой, неужели это ты!? Риган резко повернулась в сторону террасы и увидела, как Вероника рискованно перегнулась через перила и грозила вот-вот сверзиться вниз. Риган в два прыжка оказалась на террасе как раз в тот момент, когда снизу раздалось сразу несколько предупреждающих криков: “Осторожно! Осторожно!” Риган сомкнула руки на уже болтавшихся в воздухе бедрах Вероники и рывком поставила ее на пол террасы.
— Бог мой, Вероника, что это вам взбрело в голову!
Вероника даже не заметила, что едва не упала.
— Черт, эта женщина в розовой шляпе оказалась вовсе не Моникой. Однако она страшно похожа на одну мою знакомую.
— Если бы вы перегнулись чуть дальше, то упали и мгновенно превратились бы в лепешку. — Риган вздохнула. — Вероника, прошу вас, вы должны быть осторожнее.
— У вас там все в порядке? — крикнул кто-то снизу.
— Прекрасно, все просто замечательно, — завопила в ответ Вероника, опять перегнувшись через перила и уставившись на десятки обращенных к ней лиц. Потом она повернулась к Риган, моргнула чуть стеклянными глазами и произнесла: — Надеюсь, оставшееся шампанское еще не успело согреться, дорогая.
Камерон Хардвик проверил, какой ресторан избрала для своих обедов интересовавшая его парочка, и с мрачным удовлетворением констатировал, что обе женщины разместились за столиком номер десять в “Короле Артуре”, крупнейшем из всех ресторанов первого класса, имевшихся на судне. Это позволяло ему следить за ними, не рискуя быть замеченным. Самого Хардвика пытались усадить за стол для некурящих, но он упросил пересадить его в курящий сектор.
Совместно с предупредительным метрдотелем Камерон досконально изучил план, по которому рассаживали пассажиров. Пытаясь сделать вид, что ему в принципе все равно, где сидеть, он указал на очень удобный для себя столик, расположенный прямо у окна по правому борту судна. На плане за этим столиком уже были проставлены восемь фамилий, включая и нужную ему — леди Экснер.
