Андрей со своей девчонкой подали заявление в загс. На следующий день он пришел ко мне и заявил, что не хочет больше с нами работать. Таня, дескать, запрещает, говорит, что они без этого проживут. Терять кадры не хотелось и я жестоко высмеял его, назвав подкаблучником. Андрей был болезненно самолюбив и, даже проигрывая в шашки, приходил в ярость. На этот раз он чуть не кинулся на меня с кулаками, но в конце концов остался. К настоящему времени мы помирились, но иногда в наших отношениях ощущалась некоторая натянутость. Кроме того у Коли тяжело заболела мать и именно поэтому его не было сейчас с нами. А жаль, Коля бы очень пригодился. Дело в том, что мы ожидали гостей. Позавчера кто-то позвонил Рафику и потребовал тридцать тысяч, обещая в противном случае прислать по почте уши его дочери. Девочка, к счастью, оказалась в это время дома, иначе бы Рафика мог хватить инфаркт. Одновременно он понял, что имеет дело с дилетантами, поскольку профессионал прежде чем звонить, наверняка бы похитил ребенка.
«Да, да, ребята, конечно заплачу, приезжайте в среду» — сказал им Рафик и сразу позвонил мне. В тот же день он посадил жену с дочерью в самолет и отправил к родственникам в Армению, куда, кстати сказать, они давно собирались.
Сегодня, с раннего утра, мы поджидали рэкетиров. Время тянулось медленно. Рафик попытался напиться, но я отнял у него бутылку и спрятал в дипломат. Я знал, что если он выпьет хоть стакан, то уже не остановится. Последнее время Рафик все чаще уходил в запои, длившиеся по неделе и больше. Начиная пьянствовать, он забрасывал все дела, что существенно отражалось на доходах кооператива, а следовательно на моих тоже. Кроме того я понимал, что если так дальше будет продолжаться, то в скором времени он сопьется. Мне было жаль Рафика, потому что за минувший год я успел к нему привязаться.
— А, чтоб их, где их черти носят! — Рафик отшвырнул в сторону журнал и нервно заходил по комнате. Андрей покосился в его сторону и закурил еще одну сигарету.
— Давай что ли чаю выпьем, — предложил я.
Большие настенные часы начали бить одиннадцать. Обрадовавшись, что может хоть чем-то заняться, Рафик отправился на кухню. Я спустил на пол кошку и облокотился на спинку дивана. Этим летом мне так и не удалось съездить на море. Работа у Рафика, семейные неурядицы и т. д. и т. п. Все это превратилось в какую-то трясину, из которой я никак не мог выкарабкаться. Глядя на падающие из окна лучи, я с грустью вспоминал залитые солнечным светом белые пляжи Юрмалы. Хорошо бы сейчас лежать на горячем песке, слушать шум прибоя и ни о чем не думать. Поглощенный этими мыслями, я задремал. Меня разбудил резкий звонок в дверь.
— Проходите, ребята, проходите, — слышался из прихожей приторно вежливый голос Рафика, — вот в эту комнату, сейчас я достану деньги.
Я сделал Андрею знак рукой. Сжав в руке резиновую дубинку и неслышно ступая, он встал около двери с таким расчетом, чтобы входящие его сразу не заметили.
Дверь распахнулась и в комнату ввалились три мордоворота. По пятам, фальшиво улыбаясь, следовал Рафик. «Здоровые, но пропитые. С этими не сложно будет справиться», — отметил я про себя.
Первый из громил, рыжеволосый, плохо выбритый и мусолящий в углу рта сигарету, с удивлением уставился на меня. Мне показалось, что я слышу как с натугой и скрежетом шевелятся его мозги. Наконец он, кажется, сообразил в чем дело.
— Ах ты, падла! — Прохрипел мордоворот и, выплюнув на пол окурок, кинулся ко мне. Увернувшись от тяжелого размашистого удара, я прямым слева врезал ему по печени. Скорчившись от боли, он свалился на пол. Второй молниеносно выхватил тускло блеснувший нож, но Андрей ударил его резиновой дубинкой по затылку. Ноги у бандита подкосились, глаза закатились под лоб и следующий удар Андрей наносил уже по падающему телу. Третий, сообразив в чем дело, отшвырнул в сторону Рафика и бросился к входной двери. Я настиг его на лестнице, сбил с ног подсечкой и болевым приемом заломил руку за спину! Когда я приволок его обратно в комнату, то увидел, что «гости» лежат рядом в углу, а Андрей связывает им руки запасенными заранее веревками.
— Вот еще один клиент, — сказал я Андрею и ударил бандита ребром ладони по шее. Потеряв сознание, он тихо сполз на пол. Андрей, ни секунды не медля, завел ему руки за спину и начал связывать морским узлом. Рафик тем временем завладел бутылкой, спрятанной у меня в дипломате и уже принял первую дозу. Его черные глаза замаслились, на лице появилось блаженное выражение. «У, проклятый алкоголик, — выругался я про себя. — Теперь как пить дать неделю не остановится».
Часы показывали 37 минут двенадцатого. Оказывается, вся операция заняла не более трех минут. Подойдя к Рафику, я тоже налил себе стакан. Мне можно. Уж я то в запой не уйду.
— Спокойно, не дергаться, — послышался за спиной тихий хрипловатый голос. Обернувшись, я увидел у двери невысокого коренастого парня в кожаной куртке. Такую неприятную физиономию мне редко когда приходилось видеть. Толстые вывернутые губы, расплющенный, нос, тяжелые надбровные дуги напоминали орангутанга, а безумные глаза с суженными зрачками изобличали наркомана. В руке он держал пистолет Макарова, нервно подрагивая пальцем на спусковом крючке.
— Я кому сказал не дергаться! — прошипел он, заметив мое движение.
«Сейчас выстрелит, — мелькнуло в голове. — Такому человека убить, что раз плюнуть».
Дуло пистолета смотрело прямо мне в грудь.
— Сеня! — прохрипел один из связанных, — развяжи нас.
— Подождешь! — ухмыльнулся «орангутанг», — сперва с этими разобраться надо. Ну-ка ты, иди сюда! — обратился он к Рафику. Рафик медленно шагнул в его сторону. Он сильно побледнел, но был спокоен, только левая бровь слегка подергивалась.
«Нервный тик» — подумал я.
Мне было по-настоящему страшно. В глазах этого дегенерата с пистолетом затаилась смерть и я понимал, что они вряд ли оставят нас в живых. Вот что значит недооценить противника. Не такие уж дураки, оставили одного для подстраховки и сейчас возьмут нас голыми руками. Попробовать выбить пистолет, но ведь далеко, не успею! С такого расстояния только слепой промахнется!
— А теперь попрыгай, может я тебя пожалею! — пистолет качнулся в сторону Рафика. Произнося эти слова, бандит ухмыльнулся, показав желтые лошадиные зубы.
— Пошел ты, козел! Пососи сначала у пидора! — от волнения в голосе Рафика появился давно забытый им кавказский акцент.
Размахнувшись свободной рукой, «орангутанг» ударил Рафика по лицу и он легко, словно пушинка, отлетел в сторону. В этот момент я прыгнул вперед. Грохнул выстрел, что-то обожгло плечо, но я уже захватил руку с пистолетом и резко вывернул кисть. Пистолет с глухим стуком упал на ковер. Зарычав от ярости, бандит другой рукой ухватил меня за волосы. Морщась от боли и запаха потного немытого тела, я подсек его ноги и мы, сцепившись покатились на пол. Он был явно сильнее и я чувствовал, как хрустят мои кости. Грязная пятерня схватила за лицо, норовя выдавить глаза. Неожиданно он разжал захват, дернулся и обмяк. Я не видел, как Андрей, широко размахнувшись сцепленными в замок руками, ударил «орангутанга» в основание черепа.
— Надо их допросить. — Рафик вытер лицо и отшвырнул в сторону испачканный платок. Разбитая губа продолжала кровоточить и он время от времени облизывал ее языком, — нужно узнать на кого они работают. Судя по всему «дикари», но этот «красавчик» кого-то мне напоминает, не помню только кого именно!
«Красавчик», уже крепко связанный, не приходил в себя. Временами он начинал хрипеть, конвульсивно вздрагивая.
— Как бы не сдох, — задумчиво произнес Андрей. Он стоял около окна и курил очередную сигарету. Луч солнца освещал его лицо и было видно, как на скулах двигались желваки.
— Ничего, он живучий! — прошипел Рафик, пнув «орангутанга» ногой, тот дернулся и застонал.
— Приходит в себя, — Рафик занес ногу для следующего удара.
— Перестань, он же связанный! — неожиданно заступился я. Рафик удивленно обернулся.
— Что?!
— Я сказал перестань!
— Какие мы гуманные, — презрительно скривился он, однако отошел в сторону.
Некоторое время все молчали.
— Что у тебя с плечом? — спросил Андрей и, не дожидаясь ответа, подошел ко мне, — дай посмотрю!
Окровавленная рубашка неприятно липла к телу. Двигать рукой было, впрочем, почти не больно.
— Ерунда, лишь слегка задело, но нужно перевязать, — выдал он наконец заключение. — Есть бинт?
— Сейчас принесу, — Рафик вышел из комнаты.
Я чувствовал, что весь дрожу. Кожа покрылась мелкими пупырышками озноба. Ноги были тяжелыми, словно их налили свинцом.
— Не получается из тебя супермена, — с горечью подумал я. — Чуть-чуть задели и уже трясешься, как мокрая мышь.
