- Вы хотите туда проникнуть?
- Если найду способ, - уклончиво ответил Малко. - Кабы знать, где находятся заложники, можно было бы что-то предпринять...
- Я вас отвезу в отель, - предложил американец.
- Не стоит. Пройдусь немного. Посмотрю город. Идти всего-то полмили. Не умру. Если будут новости, вы найдете меня в отеле.
Выйдя из посольства, Малко оказался на неширокой улице с убогими, полуразвалившимися домами, изнемогающей от жары. Как только он спустился с крыльца, сомалиец в зеленой тенниске, сидевший на корточках у ободранной стены, не торопясь поднялся и пошел вслед за ним. Метров через сто, когда Малко повернул налево, чтобы выйти на Ваддада Сомалиа, и незаметно глянул назад, он все еще следовал за ним. Шпик из СНБ был тоже на работе.
Малко не спеша направился к "Джаббе", рассматривая прохожих.
Цветущие женщины отличались невероятными грудями и задами, едва скрытыми под складками почти прозрачных одежд.
По контрасту мужчины были странно тощими и хилыми, как будто их пожирали эти великолепные черные самки. Женщины, ничуть не смущаясь, нагло разглядывали мужчин. Никогда не скажешь, что ты в мусульманской стране. Странная страна.
Дойдя до почты, Малко обернулся. Зеленая тенниска мелькала неподалеку.
Холл "Джаббы" показался ему восхитительно прохладным после того, как он прошелся по солнцу. Он поспешил в бар и заказал маленькой барменше с острыми грудями ананасовый сок. Не успел он получить заказ, как в бар вошла молодая женщина, чье появление заставило его забыть о жажде.
Это была ослепительная мулатка, одетая в облегающую длинную тунику цвета электрик. Она двигалась под бряцание золотых и серебряных браслетов. Браслеты были повсюду. На полных коричневых руках выше локтя, ниже локтя, на запястьях. На щиколотках. Последние задевали друг друга при ходьбе. Колье, украшенное большими кабаньими клыками в золотой оправе, подчеркивало длинную шею. Ее черные волосы, собранные на затылке в конский хвост и сколотые тяжелой золотой брошью, падали до талии, невероятно тонкой, как у большинства сомалиек. Она прошла до конца зала и направилась к столу Малко все той же гордой походкой. Он в упор взглянул на незнакомку. Ее круглое привлекательное лицо носило совершенно отсутствующее выражение. Обведенные черным и подчеркнутые зелеными тенями глаза были светло-карие и слегка навыкате. Довольно светлая кожа цвета кофе с молоком свидетельствовала о том, что красавица была с примесью негритянской крови.
Походка ее была грациозна и чувственна, а королевская осанка и достоинство, с которым она несла себя, говорили о ее уверенности в собственной красоте и притягательности.
Сердце Малко забилось чаще. Незнакомка двигалась прямо на него. Она остановилась возле стола. В ее больших карих глазах появился нахальный блеск. Острые тяжелые груди, едва скрытые легким шелком, казалось, бросали ему вызов. У него возникло ощущение, что при появлении незнакомки в баре воцарилась тишина. Кроме него в зале еще за двумя столиками сидели сомалийцы и играли в домино.
Незнакомка улыбнулась ему.
- Вы Хельмут Ламбрехт? - спросила она по-немецки.
Невольно Малко почувствовал легкое разочарование. Это оказалось всего лишь недоразумение. Поскольку он был единственным белым в баре, у нее не оставалось выбора.
- Увы, - он развел руками. - Но мы знакомы. Он должен быть в своем номере.
Негритянка покачала головой, не двигаясь с места.
- Его нет в номере, я спрашивала у администратора.
- Он непременно вернется, - уверил ее Малко.
Улыбка женщины стала еще шире.
- Могу ли я подождать его за вашим столиком? - спросила она. - Я не люблю сидеть одна.
7
От резкого выброса адреналина у Малко поднялось давление. Шурша шелками, роскошное создание, не ожидая ответа, уселось рядом с ним. Женщина положила длинные ноги одна на другую, разглядывая Малко с беззастенчивым и в то же время каким-то беспомощным выражением лица.
- Вы не говорите по-итальянски? - спросила она.
- Si [Да (ит.)], - сказал Малко.
- Ах, это замечательно! - Она протянула руку. - Меня зовут Фуския. Я наполовину итальянка. Знаю только несколько слов по-немецки. А господин Ламбрехт говорит по-итальянски?
- Не знаю, - ответил Малко.
- Я никогда не видела его, - призналась прекрасная мулатка. - Один мой друг попросил меня поужинать с господином Ламбрехтом, потому что сегодня вечером он один. Я надеюсь, он скоро придет?
На Малко нашло озарение. Немецкий журналист ведь говорил ему, что должен встретиться с Председателем Верховного революционного совета Сиадом Барре, это никак не совмещалось с любовным свиданием.
Фуския играла одним из браслетов, лицо ее ничего не выражало. Восхитительное животное, которое хочется тут же завалить на спину.
В другом конце зала возник его "гид". Казалось, челюсть "товарища" Мусы отвисла больше обычного. Его козлиная бородка плавала в стакане. Он бездарно делал вид, что ни Малко, ни его собеседница его не интересуют.
Малко пристально рассматривал пышное и чувственное создание, сидящее перед ним.
Чего она хочет на самом деле?
Он уже давно не верил в волшебные сказки.
- Я счастлив познакомиться с такой очаровательной дамой, - сказал он учтиво. - Однако, по-моему, Могадишо не богат на развлечения.
На лице Фускии появилась сокрушенная улыбка.
- После ухода из города итальянцев все словно вымерло. Я держу небольшую гостиницу с рестораном "Кроче дель Суль". Приходите как-нибудь поужинать. У меня повар-йеменец.
Малко не увидел связи: Йемен больше известен рабами, чем кулинарными талантами.
- С удовольствием, - сказал он тем не менее.
- А что вы делаете в Могадишо? - спросила Фуския. - Вы бизнесмен?
- Нет, дипломат, - заявил Малко. И стал ей рассказывать о заложниках. Мулатка слушала его со старательным сочувствием.
- Это отвратительно! - ужаснулась она. - Нужно добиться, чтобы этих людей отпустили. Там же дети! Им, наверное, страшно.
Некоторое время они обсуждали эту тему. Фуския заказала рюмку рома, потом вторую и настолько освоилась, что стала недвусмысленно поглаживать своей длинной коричневой ладонью руку Малко. Несколько опешив, он спросил себя, не является ли она местной гетерой, предназначенной для знатных гостей. В конце концов, может, сомалийцы тоже умеют жить...
Томный влажный взгляд женщины красноречиво говорил о ее намерениях.
Увы, он тут не для того, чтобы разводить амуры с экзотическими дамами. Ультиматум террористов достаточно категоричен, и он не может себе позволить расслабиться. Даже если есть только один шанс, что они приведут угрозу в исполнение. С другой стороны, Фуския вполне может оказаться полезной... Мулатка как раз наклонилась к нему.
- Вы любите танцевать? Позади "Джаббы" есть дансинг. Не сказать, чтобы там была очень приличная публика, но оркестр хороший.
Ход был весьма примитивный.
- Ну что ж, - сказал Малко, улыбаясь, - если ваш друг Ламбрехт не придет, я составлю вам компанию.
Лицо Фускии просияло.
- О! Это было бы так мило!
Малко продолжал глядеть на нее в упор:
- Кстати, кажется, сегодня вечером у господина Ламбрехта свидание с председателем Сиадом Барре... Скорее всего он вернется поздно. Вас не предупредили?
На какую-то долю секунды в ее лице что-то дрогнуло, и Малко убедился, что эта женщина не просто гетера. Тем более надо разобраться, чего ей надо.
- Наверное, это - недоразумение. Не понимаю. Как глупо, я специально оделась, ведь он пригласил меня поужинать.
- Куда? - поинтересовался Малко.
- В новый ресторан "Терраса". Напротив бывшего дворца правосудия. Говорят, приличное место.
Малко бросил взгляд на свои кварцевые "сейка". Половина девятого.
- Думаю, господин Ламбрехт не придет, - сказал он. - Оставьте записочку, чтобы он знал, где вы, и пошли ужинать.
Большие карие глаза глянули на него с томной нежностью: она была вполне в духе "тропических наслаждений".
- О! Если это вас не затруднит...
- Нисколько, - заверил Малко. - Не думаю, что моя миссия по спасению намного продвинется сегодня вечером. У вас есть машина?
- Маленькая, - кокетливо сказала Фуския, - к тому же она не совсем в порядке. Запчастей не найдешь. Новая машина стоит сейчас двадцать тысяч долларов: сто двадцать тысяч сомалийских шиллингов.
- Сойдет, - Малко встал и предложил руку Фускии.
Они пересекли бар, провожаемые завистливыми взглядами посетителей и "товарища" Мусы. Странно, но он не двинулся с места. Как будто знал, куда направляется Малко. По пути Фуския оставила у администратора записку для Хельмута Ламбрехта.
Маленький "фиат" старого выпуска, настоящий музейный экспонат, к тому же изрядно побитый, стоял у входа в отель.
Машина была такая маленькая, что втиснувшись на сиденье, Малко оказался плотно прижатым к своей роскошной соседке. Их ноги соприкасались, и, чтобы переключить скорость, Фускии пришлось прикоснуться к его колену.
