Объяснение он нашел в другом письме. Оно было г конверте с адресом адвоката Аттилио Панелли из Милан;" в заголовке, и вот каким было его точное содержание:
"Милан, 20 мая 1957 г.
Уважаемый коллега!
В ходе процедуры ареста имущества, осуществляемой против синьора Нанни Антонио, торговца старинной мебелью, в помещении его магазина на улице Фиор-Киари и перехода к продаже арестованных вещей упомянутого синьора Нанни в выдвижном ящике одного из предметов обстановки было найдено прилагаемое при сем письмо, несущее в заголовке Ваше имя. Поскольку речь не идет ни о стороне, подвергшейся аресту, ни о стороне, предъявившей иск на арест, то есть моем клиенте, я подумал, что будет лучше передать его Вам лично и тем самым избежать того, чтобы факты приватного свойства, касающиеся только Вас, стали чужим достоянием.
С сердечными приветствиями, Панелли".
Итак, подытожил прокурор, письмо было забыто этим самым Барзанти в глубине выдвижного ящика. История с мебелью, проданной старьевщику с улицы Фиор-Киари, закончилась ее продажей на аукционе, и, когда в руках адвоката Панелли оказалось письмо, он, из участия, нормального в отношениях между коллегами, переправил его отправителю. Но все же, какую пользу мог извлечь адвокат Эзенгрини из этого письма? Разве он не отрицал постоянно, что не писал его? Почтовый штемпель на конверте датируется субботой, город М... Миланский штемпель - следующим понедельником. Через три дня, в четверг, синьора Джулия исчезла. Заявления, сделанные Барзанти в ходе его очной ставки с адвокатом, соответствовали действительности.
В сознании прокурора начала формироваться мысль, что адвокат Эзенгрини на пути к тому, чтобы зажать Барзанти в тиски, и на всякий случай готовит ему ловушку.
Тем временем когда молодой человек, арестованный в Риме, в сопровождении эскорта путешествовал в тюрьму города М..., адвокат Эзенгрини, которого известили об обнаружении желтого конверта, представил следствию новое заявление, вызывающее по меньшей мере удивление.
Это было оборонительной тактикой, прокурор часто встречался с ней и в других случаях. Против своей воли он был вынужден передать дело судебному следователю, ибо хорошо понимал, что следствие становилось все более запутанным и могло потребовать надлежащего юридического расследования.
В новом заявлении, адресованном следователю, содержалось требование изъятия записной книжки за 1955 год, принадлежащей адвокату Эзенгрини, которая хранилась в архивах его конторы. Когда было произведено это изъятие, следователь отыскал страницу за субботу, которая начиналась заметкой о письме, адресованном Барзанти. Затем следовали записи:
"Беседа с адвокатом Беррини по делу клиента Бассетти.
Беседа с Россинелли Эжидио и его семьей по поводу иска против Скардиа.
Встреча с геометром Чиодетти.
Прошение о досрочном освобождении Марчионато Альфредо (№ 468-62)".
Предвидя новые заявления адвоката Эзенгрини и подталкиваемый любопытством, судебный следователь пришел навестить его в тюрьме.
- Господин следователь, - услышал он слова, - вы, безусловно, понимаете, к чему я хочу прийти; итак, прошу вас хранить все в строжайшей тайне. Вы единственный, кому я ее доверю; мы находимся в критической точке следствия. Всего лишь слова может быть достаточно, чтобы сорвать решающее доказательство. В этой игре я рискую свободой. Настоящий преступник недалеко, он не спит и держит ухо востро. Необходимо, чтобы у него сложилось мнение, что со мной все кончено... Те документы, что я вам предоставил по делу, я сам изучал в течение всех этих лет. Именно из них мне открылась правда. Именно при их глубоком исследовании мне удалось раскрыть убийцу, восстановить все его действия и в конце концов, обнаружить труп моей жены в цистерне пять месяцев тому назад. (Я вас первого извещаю об этом.) После того как я был вынужден покинуть дом, я почувствовал себя в опасности. Я подвергался риску. Мой противник был внимательным, не менее ловким, чем я сам, но более решительным, способным вновь совершить убийство" чтобы спасти себя. Противник, который заметил мой кропотливый труд в поисках истины.
- Но кто же это в таком случае? - спросил следователь. - Мне кажется, что самое время сказать об том, метр. Не подозреваете же вы правосудие, в самом деле!
- Господин следователь, я солгу, если скажу вам, что полностью доверяю правосудию. Я доверяю вам, но не правосудию. Правосудие - это робот без сердца и без разума: он наказывает согласно информации, которую ему дают. Эта информация является для него доказательством. Мы должны наполнить его брюхо достоверными доводами, документами и правдивыми свидетельствами. Тогда он бьет точно. Но берегитесь, если мы дадим ему проглотить только мнения! Еще хуже, если мы напичкаем его неокончательными и неточными доказательствами...
- И что же вы считаете нужным сейчас предпринять?
- Я прошу вас опечатать мою контору, опечатать даже внутренние помещения и окна, и оставлять там на ночь полицейского на дежурство. Затем попрошу вас приложить к делу отчет о процессе над Марчионато Альфредо. Он имеет номер 468-62 и находится в архивах суда. Речь идет о процессе по делу об оскорблении, который хорошо закончился. Я представлял защиту. В деле по этому процессу имеется сделанное мной заявление о предоставлении досрочного освобождения. Я сделал его, как вы могли видеть из моей записной книжки, в ту самую субботу.
Следователь распорядился отыскать отчет о процессе над Марчионато, нашел прошение о досрочном освобождении, отпечатанное на машинке и подписанное адвокатом. Он приобщил все к делу. К этому времени пришли результаты всех вспомогательных дознаний. Адвокат Панелли подтвердил, что обнаружил письмо в мебельном ящике по случаю продажи на аукционе.
Подоспели также результаты вскрытия. Судебный врач заявил, что на трупе со сроком давности три года ничего невозможно обнаружить. Фактически в заключении эксперты ни словом не обмолвились о причинах смерти. Она могла быть вызвана как удушением, так и утоплением. Несомненно лишь то, что смерть была насильственной.
Пока следователь собирал все эти результаты, в его кабинете предстал перед ним Сканкалепре с новыми данными. Некий лавочник Люччини неожиданно навестил комиссара, чтобы заявить ему о том, что он встретил адвоката Эзенгрини за пятнадцать дней перед его арестом на улице Ламберти в половине второго ночи в окрестностях виллы Дзаккани-Ламберти. Выйдя из своей лавки после окончания учета товаров, бакалейщик буквально столкнулся с адвокатом. Это его поразило, и он посчитал своим долгом доложить об этом случае.
Следователь приложил к делу показания Люччини и воспользовался этим предлогом, чтобы допросить адвоката.
Эзенгрини тотчас признал свою встречу с бакалейщиком в ту ночь и, чтобы не слишком заставлять следователя выспрашивать его, поведал и о второй части правды.
- Чтобы войти в парк, я пользовался воротами виллы Сормани, от которых у меня имелись ключи. Со двора я проходил в парк, затем перебирался через стену ограды. Я приходил после полуночи, когда на вилле все спали. Никто не мог видеть, как я входил. И, однако, был кто-то, кто меня все-таки видел...
- Люччини, - неуверенно подсказал следователь.
- И не только Люччини. Но это уже составляет вторую часть откровения, которое я сделаю вам через несколько дней. Теперь же я попрошу вас допросить всех людей, которые приходили в мой кабинет в то субботнее утро: адвоката Беррини, господина Эжидио Россинелли с женой и невесткой, а также геометра Чиодетти. Необходимо восстановить все утренние события в моем кабинете.
Это оказалось нелегким делом. Адвокат Беррини уже ничего не помнил, но и не опровергал факты. Поскольку их кабинеты находились по соседству, он частенько заходил к коллеге и не мог точно припомнить именно этот визит. Россинелли высказались более определенно. Во всей их жизни у них был только этот единственный процесс, возбужденный против соседей с южной стороны, неких Скардиа, об оскорблениях и нарушениях территориальной неприкосновенности.
В то утро, эта дата подтверждалась протоколом по иску, они посетили адвоката Эзенгрини и, как припоминали, оставались у него в кабинете около часа.
Эжидио Россинелли вспоминал, что в тот момент, когда он входил в кабинет, оттуда выходил адвокат Беррини. Он помнил, что в кабинете находился также Деметрио.
Геометр Чиодетти заявил, что в тот день пришел представить адвокату Эзенгрини оценочную ведомость одного жилого дома. Обладая хорошей памятью, он также вспомнил, что адвокат выходил и что ему пришлось подождать.
Следователю не представляло большого труда проверить истинность этого показания посредством маленького дознания: иск супругов Россинелли, доставленный лично адвокатом Эзенгрини в ту субботу, фигурировал в реестре суда. Таким образом, адвокат представил суду иск и сопроводил своих клиентов в канцелярию, чтобы зарегистрировать его, затем вернулся в кабинет, где его уже ожидал геометр Чиодетти.
