— Постарайся прийти домой пораньше. Хорошо, Ви?
— Не уверена, что мне удастся вырваться до пяти. Ты, кажется, говорила, тетушка Этель доберется сюда не раньше.
Мод самодовольно кивнула. Как только Вера ушла, она охотно принялась за работу: почистила старым пылесосом потертые ковры, натерла пол в передней и наконец приготовила пиршество, которое должно было порадовать сердце Этель. Уже много лет она не бралась ни за какую работу по дому и скорее предпочла бы, чтобы дом превратился в помойку, чем позволить Стэнли Мэннингу увидеть, что она держит в руках пыльную тряпку. Теперь это не имело значения. Стэнли слонялся из комнаты в комнату, наблюдал за ее возней и ничего не говорил. Мод было все равно. Она напевала за работой свои любимые старые гимны («Веди нас, небесный Отец, за собой» и «Любовь к Всевышнему сильней всех чувств»), как, бывало, делала много лет тому назад в большом доме, пока хозяин с хозяйкой еще спали.
В двенадцать они сели за второй завтрак.
— Я уберу здесь и помою посуду, — сказала она, когда они доели холодный рисовый пудинг. — Не годится, если Этель приедет и найдет здесь все вверх дном.
— Не понимаю, почему вы с Ви не можете вести себя более естественно.
— Чистота, — заявила Мод, воспользовавшись отсутствием Веры, чтобы отпустить запрещенную шпильку, — является естественным состоянием для некоторых людей. — Она засуетилась по комнате, вытирая пыль, и хромота ее была почти незаметна. — Я приготовлюсь к встрече, достану новое платье, а затем прилягу у себя наверху.
— А чем не годится кушетка в этой комнате? — Стэнли указал большим пальцем на столовую.
— В этой комнате уже все прибрано и приготовлено для чая, а в гостиную я не могу пойти, потому что там мы будем принимать Этель.
— О, Господи! — сказал Стэнли.
— Пожалуйста, не богохульствуй. — Она подождала выразительного ответа, а когда он не последовал, резко добавила: — И тебе тоже нечего устраивать здесь беспорядок. Нам совсем ни к чему, чтобы повсюду валялись твои кроссворды.
На последнее замечание Стэнли отреагировал, но это была лишь тень былого энтузиазма.
— Обо мне можете не волноваться. Ленивое, никудышное создание собирается уйти. Наверное, вы бы сами не возражали, если бы я ушел на все выходные. — Мод фыркнула. Она ополоснула руки, вытерла их и величественно направилась к двери. На прощание Стэнли предпринял слабую попытку пустить последнюю стрелу: — Постарайтесь не проспать. Бог его знает, что может случиться, если мисс Карпентер придется околачиваться на крыльце в ожидании.
— Я сплю очень чутко, — весело отозвалась Мод. — Меня будит малейший шум. Следующие несколько дней просто и жить не стоило. Эти женщины примутся гонять его с утра до ночи, чтобы он вытирал ноги, мыл руки, вертелся мелким бесом вокруг Этель Карпентер, а он в ответ даже пикнуть не посмеет. Конечно же, она уедет в воскресенье или понедельник, но не дальше, чем метров на сто, на Грин-Лейнс, а потом сколько раз в неделю она будет приходить к Мод, злоупотребляя его гостеприимством?
Уже только от одной этой мысли можно впасть в отчаяние, подумал Стэнли, облокотившись на стол и положив голову на руки. В крайнем случае, можно примириться и с этим, но однажды, возвратившись из кино или с работы — а ему придется найти работу хотя бы для того, чтобы было куда уходить из этого дома — он обнаружит, что никого нет, и на столе лежит записка с чигуэлльским телефонным номером и краткой просьбой найти для себя другое жилье.
Как только здесь появится Этель, такой исход неминуем. Стэнли взглянул на старые кухонные часики. Половина второго. Три с половиной часа — и она будет здесь.
Он забрел в столовую в поисках более удобного стула, но там оказалось холодно, а чрезмерный порядок навевал мысли о похоронах. Разложенный, накрытый стол застелен сверху второй скатертью, белой как снег. Возвышение на столе посреди комнаты напоминало своим накрахмаленным холодным видом холмистый ландшафт, укрытый хрустящим, только что выпавшим снегом. Стэнли приблизился к столу и приподнял скатерть, потом и вовсе стянул ее.
В центре стола лежала горкой красная лососина, сохранившая форму консервной банки, из которой ее достали, обложенная кусочками огурца и редиски, фигурно нарезанными в виде цветочков. С одной стороны блюда стояла свекла, плавающая в уксусе, с другой — картофельный салат, а с третьей — капустный. Были выложены три разных батона, которыми Мод предстояло заняться после прихода гостьи. По поверхности масла в двух стеклянных вазочках пролегли волны. Был там еще холодный жареный цыпленок, а рядом — консервированный язык. На краю стола выстроились три больших кекса, два из них — глазированные, украшенные бумажными оборочками, третий — данди [5]. Шоколадное печенье и имбирные орешки были выложены узором на салфеточке, а рядом стояли с полдюжины вазочек с рыбным паштетом, лимонным творогом и тремя видами джема.
Сколько суматохи, подумал Стэнли, а все ради какой-то старухи, которая всю жизнь провела в прислугах. А для него сойдут сосиски и рыбные палочки. Так вот как они собираются жить, как только осуществят свои тайные замыслы? Стэнли набросил на стол скатерть, не зная, куда деть себя на оставшуюся часть дня. Из дома уйти он не мог, разве что в сад, ведь у него нет ни пенса.
Потом он вспомнил, что видел, как накануне вечером Вера высыпала немного мелочи в карман плаща Сегодня она оставила его дома, потому что утро выдалось яркое и солнечное. Стэнли поднялся наверх и открыл гардероб жены. Надеясь на подарок судьбы — фунтов хотя бы на пять — который позволит ему отправиться в кино, он проверил карманы, но оба были пусты. Стэнли тихо выругался.
Начался дождь, легкий, моросящий. Вера промокнет, так ей и надо. Пять минут третьего. Впереди еще целый день, серый и пустой, в конце которого старухи устроят чаепитие. Уж лучше умереть, подумал он, бросаясь на кровать.
Он лежал, положив под голову руки, и с несчастным видом разглядывал потрескавшийся рябой потолок, по которому курсировала муха с медлительной решимостью астронавта-одиночки, пересекающего холодную поверхность Луны. На тумбочке возле кровати лежала «Дейли телеграф», которую он оставил там сегодня утром. Стэнли взял газету в руки. Решать кроссворд он не собирался — приберегал его на вечер, чтобы облегчить еще большую тоску, а вместо него просмотрел колонку с некрологами, напечатанную рядом с ответами предыдущего кроссворда
Его жизнь могла бы пойти совсем по-другому, если бы между объявлениями о кончине Кайза Гарольда и Конрада Франца Вильгельма появилась бы Кинауэй Мод, возлюбленная жена покойного Джорджа Кинауэя и дражайшая мать Веры… Стэнли с горя пробежал глазами всю колонку. А еще говорят, человеку отпущено всего семь десятков лет! Да тут каждому далеко за семьдесят, а трое, как насчитал Стэнли, перевалили за девяносто. Мод легко сможет прожить еще лет двадцать. Через двадцать лет ему будет уже шестьдесят пять. Боже, невыносимо думать…
От мрачных мыслей Стэнли оторвал звонок в дверь. Наверное, пришли проверять газовый счетчик, подумал он. Пусть себе звонят. Мод храпела так громко, что было слышно через стену. Вот тебе и россказни о том, как она чутко спит и реагирует на каждый звук.
Старуха перетрудилась, устав от непривычной работы. У Стэнли затеплилась слабая надежда, что, быть может, волнения и работа скажутся на ней. Все эти наклоны, натирка полов, энергичные движения…
Снова позвонили в дверь.
Наверное, привезли заказанный торф. Стэнли поднялся с кровати. Дождь прекратился. Стэнли высунул голову в окно и, не заметив на проезжей части грузовичка торговца семенами, собрался отойти от окна, когда из-под навеса появилась дородная фигура.
Стэнли не видел Этель Карпентер со дня своей свадьбы, но ни секунды не сомневался, что это она. Жесткие курчавые волосы под алым фетровым шлемом, которые были когда-то тускло-каштановыми, сейчас поседели, а в остальном она, казалось, не изменилась.
Она помахала ему зонтиком и прокричала:
— Это, по-видимому, Стэнли? А я было решила, что в доме никого нет.
Стэнли ничего не ответил. С грохотом опустил окно, посылая проклятия Этель. Его первой мыслью было пойти в соседнюю комнату и трясти Мод до тех пор, пока она не проснется, но это могло вызвать у старухи ярость, которая уляжется, только если она как следует выругает его при этой толстухе в красной шляпе. Наверное, лучше все-таки впустить Этель Карпентер самому. Провести за разговором с ней два-три часа было для Стэнли сущим адом, но, с другой стороны, он мог бы использовать это время для того, чтобы немного склонить ее на свою сторону.
По пути вниз он заглянул в комнату Мод. Она по-прежнему крепко спала, раскрыв рот. Стэнли спустился на первый этаж и отпер входную дверь. — Я думала, вы уж никогда не придете, — сказала Этель.
